Де Вулф глубоко вздохнул.

— Это не имеет отношения ни к потере тобой корабля, ни к гибели твоих людей, Джозеф, — начал он. Медленно и бесстрастно он перечислил события прошлой ночи в Эксетере, ища и не находя способа смягчить дурные вести.

Оба отреагировали сначала потрясенным молчанием, потом недоверием, которое сменилось ужасом, и, наконец, необузданной яростью. Даже Джон поразился, увидев, в какое бешенство пришел вялый и апатичный ученик аптекаря. Хотя у него не было меча, из ножен на поясе Эдгар выхватил кинжал и, со свистом рассекая им воздух, бесцельно метался по комнате.

— Я убью его, будь он проклят! Кто бы он ни был, я убью его! Я не успокоюсь, пока он не издохнет! — Постепенно ярость сменилась слезами. Джон не был уверен, были ли они вызваны жалостью к Кристине или к самому себе.

Его отец, чье лицо раскраснелось от гнева, пребывал в не столь глубоком отчаянии, зато горел такой же жаждой мщения. После нескольких минут бесплодной ярости Джозеф притянул сына к себе и обнял за плечи, желая утешить. Он посмотрел поверх головы Эдгара на коронера.

— Что нам делать, Джон? — спросил он, прижимая к груди бьющееся в конвульсиях тело сына. — Как мы можем сейчас вернуться в Торр? Мы нужны в Эксетере.

Джон объяснил, что сестра Мадж, Матильда и другие женщины были единодушны в том, что на какое-то время Кристину следует оставить в покое, оградив от мужского общества.

— Как бы то ни было, нам следует решить проблему с судном и экипажем. Если мы сейчас отправимся в Торр, то для вас это будет означать окончание по крайней мере одного дела. В противном случае оно будет висеть над вами, подобно мечу, когда вы более всего будете нужны в Эксетере.

Джозеф кивнул, его гнев утих.

— Мы с Эдгаром потихоньку выйдем во двор, нам есть о чем поговорить. Скажи нам, когда будешь готов ехать.

Отказавшись от угощения, они спустились во внутренний дворик поместья, и сверху из амбразуры, Джон видел, как они медленно и грустно шли вместе, разговаривая приглушенными голосами.

Джозеф с сыном все еще находились внизу, когда некоторое время спустя с рынка возвратилось семейство де Вулфов. В воловьей повозке с полотняным верхом, снабженной сиденьями, ехали сестра и мать Джона, а рядом с ними на лошадях скакали его брат Уильям и несколько слуг. Хотя виделись они довольно часто, в Стоук-на-Тайнхеде Джона всегда ждал теплый прием. Его матери Энид исполнилось шестьдесят три года, и ее рыжие волосы уже подернулись сединой. Это была невысокая, очень живая дама, типичная кельтка, хотя ее собственная мать происходила родом из Корнуолла; а отец был некрупным землевладельцем из Гвинллвига в Уэльсе, откуда родом была и Неста. Ее дочь Эвелин была на десять лет младше Джона, старая дева, которая хотела стать монахиней. Мать отговорила ее от этого шага, поскольку ей дома нужна была компаньонка, ведь муж и второй сын все время пропадали на войне. Главной поддержкой Энид был Уильям, ее первенец, на пару лет старше Джона. Такой же высокий и темноволосый, как и его брат — они оба пошли в отца, — Уильям отличался намного более мягким характером, предпочитая военным кампаниям фермерство и управление поместьем.

Обнявшись с матерью и сестрой и пожав руку Уильяму, Джон просветил их о событиях, произошедших в Торре и Эксетере. Двое из Топшема все еще бродили снаружи, и Джон посоветовал на время оставить их наедине с их горем и гневом. Алси отдал распоряжение, и вокруг засуетились другие слуги с едой и питьем, улыбающиеся и делающие Джону реверансы — многие из них знали его еще ребенком.

Пока они ели, Энид де Вулф все не могла уняться и кудахтала, выражая свое негодование по поводу изнасилования и симпатию всем действующим лицам. Брови ее слегка приподнялись, когда Джон поведал ей, что Матильда вела себя прошлой ночью, как добрая самаритянка. Она никогда не разделяла энтузиазма своего покойного мужа по поводу того, что Джон породнился с семейством де Ревеллей, и ее отношения с Матильдой были столь же отстраненными, как и те двадцать миль, что лежали между ними.

По обыкновению, Уильям дал волю своей практичности.

— И что же теперь, братец? Что будет с кораблем и бедной молодой леди?

Джон, согревшийся, накормленный и чувствующий себя легко и свободно в окружении родни, протянул к огню длинные ноги.

— Дело о мертвых моряках — самое легкое дело. В церковной гостинице меня ждут парочка вооруженных стражников шерифа, чтобы помочь арестовать эту банду убийц и воров. Если мне удастся уговорить де Ревелля не вешать их сразу, то они предстанут перед Королевским судом, когда его выездная сессия посетит нас.

— А изнасилование? — спросила Эвелин, довольно привлекательная девушка, чье лицо портил лишь длинный нос.

Коронер пожал плечами.

— А с чего начинать? В одном Эксетере живут сотни мужчин. По всеобщему признанию, Кристина считалась одной из самых желанных молодых женщин в Девоне, поэтому на бедную девочку ежедневно было устремлено множество похотливых глаз. Если только нам неожиданно не повезет, я не знаю, как мы найдем виновника.

Его мать повернула голову в сторону оконного проема.

— А как воспринял все жених девушки? — спросила она.

— Он грозится перерезать насильнику горло. По природе он не боец, но готов вынести смертный приговор любому подозреваемому на всем просторе отсюда до Винчестера, бедняга. — Джон поднялся на ноги. — Нам пора отправляться в Торр. На утро назначено дознание, а день быстро проходит. — Он наклонился, чтобы поцеловать мать в лоб. — Если я проведу в седле еще некоторое время, то, клянусь, моя задница прирастет к нему!

На следующее утро с первыми лучами рассвета Джон и остальные собрались на открытом месте у моря неподалеку от деревушки Торр. Они провели ночь в одном из поместий Уильяма де Брюера, влиятельного в этих местах лорда. Хотя сам он находился в Лондоне, его сенешаль с готовностью предоставил пищу и ночлег королевскому коронеру и его отряду.

Выкопанные из песка шесть тел должны были подвергнуться осмотру во время дознания, и наиболее подходящим местом для этой цели казались простые дома из неотесанного камня, возведенные Белыми канониками на плоском участке южной оконечности полуострова Тор, неподалеку от того места, где разбилось судно и где были обнаружены товары с него.

По разумению Гвина, святые отцы были монахами, но на самом деле они были священниками, пришедшими сюда из главного аббатства норбетинцев в Уэльбеке. Они предложили положить тела в задней части своей маленькой деревянной церквушки, рядом с избушкой из плетеного тростника и соломы, где они жили втроем. Уильям де Брюер вел переговоры с их аббатом в Уэльбеке о строительстве пристойного каменного аббатства в Торре, и, хотя аббат Адам и шесть каноников должны были прибыть только через пятнадцать месяцев, эти трое составили передовой отряд.

Приехав на закате прошлым вечером, коронер распорядился, чтобы все мужчины и юноши старше четырнадцати лет в деревне и округе собрались на месте спустя час после рассвета. Вообще-то было трудно соблюсти букву закона и добиться присутствия всех членов мужского пола для образования жюри, не парализовав при этом работу нескольких деревень. Однако дело было настолько серьезным, что Гвин, сержант Габриэль и его солдаты обошли все дома в деревне и в окрестных поселениях, приказав всем жителям быть на дознании.

Жесткая трава перед обителью каноников вскоре была вытоптана несколькими десятками неохотно пришедших фрименов (Свободных крестьян) и вилланов (Крепостных), поодаль толпились любопытные: жены и девицы, у которых не было роли в предстоящем действе. В толпе бродили дети, собаки и даже одна коза, а некий предприимчивый торговец вразнос торговал яблоками.

Староста Аэльфрик тоже был здесь, напуганный и старавшийся выглядеть незаметным, как и несколько других, кого Джон знал по прошлому посещению. Присутствовал даже деревенский священник, изможденный и желтолицый.

Спасенные товары из церковного амбара тоже были сложены в сторонке, на двух запряженных волами тележках, готовые к транспортировке в Эксетер. Они были оставлены под охраной сенешаля Уильяма де Брюера, когда Джон вернулся в Эксетер после своего первого визита два дня назад. Он не был уверен, замешан ли сенешаль в воровстве ценных обломков кораблекрушения, зато подозревал, что тот, как следующий по старшинству, был полностью в курсе происходящего и действовал рука об руку со своим помощником, Аэльфриком.