Наконец Джон отодвинул кучу птичьих костей и промокший деревянный поднос и приступил к элю.

— Значит, ты едешь на Ланди? — спросила Неста. Ее милое личико выражало явное беспокойство. — Будь осторожен, Джон: и море, и люди, живущие на острове, очень опасны. — Постоянно находясь среди путешественников и моряков, проезжающих через ее постоялый двор, Неста знала обо всем, что происходило в графстве, и была прекрасно осведомлена о дурной славе этого отдаленного острова, находившегося в дюжине миль от северного побережья.

Джон принялся уверять любовницу, что опасаться нечего, поскольку шерифа будет сопровождать большой отряд рыцарей и солдат. Дальнейшая беседа была прервана появлением подручного хозяйки, старого Эдвина, который, ковыляя, приблизился к их столу и обратился к Джону, назвав его бывшим военным званием:

— Капитан, вас тут кто-то разыскивал, пока вы… э… ну, пока вы были наверху. — Он ухмыльнулся и закатил жуткий белый глаз, вдавленный в огромную глазницу.

Неста встретила этот явный намек недовольной гримаской.

— Ну и что, старый дурень, кто же это был? — резким тоном осведомилась она.

Эдвин дернул худыми плечами, прикрытыми потертой шерстяной туникой.

— Никогда его раньше не видел. По всему видно, что из господ, одет, как для верховой езды, сапоги со шпорами. Он спросил коронера, но сам себя не назвал, и какое у него дело, тоже не сообщал.

— Что ты ему сказал? Что он наверху с хозяйкой? — с угрозой в голосе спросила Неста.

Старый вояка усмехнулся, обнажив торчащие в деснах пеньки зубов.

— Нет, я сказал, что коронер почти наверняка появится здесь через час. Он на это ничего не ответил и ушел.

— Как он выглядел? — резко спросил Джон.

— Крупный, высокий парень, ни бороды, ни усов. Волос я не видел, потому как на нем была кожаная шапка с завязками под подбородком. Выглядел лет на тридцать с чем-то.

— Может, это был какой-нибудь бейлиф, который приехал сообщить о чьей-нибудь смерти?

— Он не был похож на бейлифа. Больше на воина.

Де Вулф взглянул на Несту.

— Я думаю, а не мог бы ли это быть давно ожидаемый нами Бернар де Бланшфор? Если это так, то его ожидает тяжелое потрясение.

Дверь открылась, но вошедший оказался не заблудшим тамплиером, а Гвином из Полруана.

— Я принес пару новостей, коронер. Во-первых, эта маленькая жаба Томас видел итальянского священника на территории собора. Писарь явился прежде, чем я успел послать его в аббатство, как вы велели, и сказал, что этот Козимо сейчас вернулся во дворец епископа вместе с двумя своими телохранителями. Епископ Маршал все еще в отъезде, однако Козимо встречался с двумя архидьяконами и регентом.

— Томас имеет какое-нибудь представление о том, где они были в течение последних двух дней?

— Никакого. Однако их лошади были усталыми и покрыты грязью, так что совсем недавно они куда-то ездили.

Де Вулф громко хмыкнул — такова была его обычная реакция, когда ему нечего было сказать.

— А какова твоя вторая новость?

— Шериф послал к нам сержанта Габриэля с сообщением, чтобы я срочно вас разыскал и направил к нему.

— По какому поводу?

— Я не знаю, но Габриэль сказал, что час назад у шерифа побывали двое из тех тамплиеров.

Де Вулф устало поднялся из-за стола.

— Пожалуй, стоит сходить. Может быть, рыцари Христа передумали и решили со мною поговорить. — Ив сопровождении Гвина он отправился назад в Ружмон.

Если Джон де Вулф и в самом деле тешил себя мыслью о том, что трое тамплиеров могли изменить свое решение, то он сильно ошибался.

Добравшись до центральной башни замка и поднявшись в покои шерифа, коронер обнаружил, что комната буквально забита тамплиерами и их сержантами. В отличие от их предыдущего визита в Эксетер, сейчас на всех троих были мантии с вышитым на плече большим красным крестом их ордена. На Бриане де Фалэзе и Роланде де Вере красовались знаменитые белые плащи, символизирующие принятый ими обет целомудрия, а Годфри Капра, как человек, который когда-то состоял в браке, был облачен в черный. Хотя на них не было ни доспехов, ни шлемов, ни накидок с красным крестом на груди, на перевязи у каждого висел длинный меч. Их сержанты, мрачного вида люди, возрастом гораздо старше своих командиров, стояли за их спинами, одетые в темно-коричневые одежды с вышитым на них крестом.

Как только Джон 1иагнул в комнату и замер у порога, Бриан де Фалэз бросил на него сердитый взгляд и воскликнул, обращаясь к шерифу:

— Вот он, де Ревелль! Скажите, чтобы он не лез не в свои дела, иначе пусть пеняет на себя!

После такого мало обнадеживающего начала разразилась настоящая какофония обвинений и возмущенных оправданий, некоторые из которых исходили от де Ревелля. Де Вулф начал выкрикивать в ответ свои претензии, и в таком духе беседа продолжалась в течение нескольких минут. Затем Роланд де Вер постучал рукояткой кинжала по столу и потребовал тишины.

— Давайте все успокоимся! — произнес он голосом, твердым, как сталь. — Коронер, я не желаю ссориться с вами лично. Я понимаю, что король возложил на вас определенные обязанности, и уважаю ваше искреннее желание выполнить ваши законные функции.

Несколько успокоенный этим разумным заявлением, де Вулф приблизился к столу и кивнул предводителю тамплиеров.

— Когда мир в королевстве нарушается убийством человека, особенно нормандского рыцаря, такое преступление нельзя оставить безнаказанным.

— Господь не оставит его безнаказанным, и это самое главное, — назидательно заявил де Вер. — Еще папа Евгений сделал тамплиеров независимыми от власти архиепископов, и вам прекрасно известно, что Рим дал указание всем государствам в Европе, что на наш орден не должны распространяться все национальные законы. Таким образом, вы не имеете над нами власти и не можете вмешиваться в наши действия. — Он помолчал, а когда заговорил снова, в его голосе уже звучали обвиняющие нотки. — Мы не только отказываем вам в праве допрашивать нас, но сами желаем задать вам вопросы. Нас беспокоит ваше явное близкое знакомство с Жильбером де Ридфором, особенно ваши намеки на то, что он поделился с вами определенной информацией. Итак, де Вулф, распространялся он в вашем присутствии о своих безумных еретических воззрениях или нет?

— Нет, а если бы ему и пришла бы в голову такая мысль, меня они вряд ли бы заинтересовали. Меня заботит лишь одно, а именно то, как его умертвили, и личность того, кто причинил ему смерть.

Роланд де Вер явно не поверил коронеру, хотя и не проявил никаких эмоций, и еще раз подтвердил свое твердое намерение не отвечать ни на какие вопросы, какой бы темы они ни касались.

Глядя в спокойное лицо воина-монаха, коронер скривил рот и произнес:

— Не следует ли мне рассматривать ваши слова в том смысле, что вы имеете какое-то отношение к смерти вашего товарища-тамплиера, но отказываетесь отвечать на мои вопросы в отношении этого дела?

— Следите за своими выражениями, де Вулф, — заорал Бриан де Фалэз, но запнулся, повинуясь жесту де Вера.

— Последняя часть вашего предположения верна. Мы не позволяем вам задавать нам какие-либо вопросы. Мы не запрещаем вам — и не можем запретить — расследовать гибель де Ридфора. Вы можете это делать и даже обязаны, но при этом не должны спрашивать нас об этом или о каком-либо другом предмете, который мы не захотим обсуждать.

Де Вулф затряс головой, не зная, как выразить свои чувства.

— Хорошо, тогда не захотите ли вы обсудить землевладения Храма в Девоне? Мне кажется, это довольно безобидная тема.

Вместо тамплиера ответил шурин.

— Я уже сообщил этим добрым рыцарям об экспедиции на север, которая состоится в понедельник, и они согласились нас сопровождать. Мы будем только рады поддержке шестерых опытных воинов, особенно учитывая то, что у них имеется и определенный интерес к этому походу, связанный со справедливыми притязаниями их ордена на земли острова Ланди.

Повисла тишина, участники беседы несколько успокоились. Де Вулф понимал, что тамплиеры твердо намерены хранить молчание. Поскольку к самой их организации он относился с уважением, то должен был признать, что любая лобовая атака обречена на поражение, хотя у коронера и сохранялось стойкое подозрение, что приезжие каким-то образом связаны со смертью де Ридфора. Он окинул пристальным взглядом лица тамплиеров и их сержантов и решил, что любой из них мог бы убить де Ридфора, если бы этого потребовала их фанатическая преданность ордену. Однако, судя по всему, выяснить сейчас что-либо не представлялось возможным, и де Вулф твердо решил продолжить расследование любыми другими способами.