Снова молчание. — Ты тогда была без одежды. Совсем голая, как в день рождения. Ты тогда любила танцевать в таком виде передо мной… и не только танцевать. А что мы тогда с тобой делали, тоже помнишь?

— Помню, — нехотя признала Эмили.

Когда они занимались любовью на кашемировом одеяле, Скотт чувствовал такое безграничное счастье, что мог бы спокойно умереть в ту же минуту. Но умирать ему вовсе не хотелось. Хотелось жить очень долго. Рядом с Эмили.

— Эмили, Эмилка, — тихо позвал он.

— Да?

— Почему ты молчишь?

В ответ не раздалось ни слова. Скотт тоже молчал. Потом он вздохнул и повесил трубку.

Теперь он был уверен в том, что задуманная им месть ударит по нему самому.

Эмили долго сидела в тишине. Что она могла ответить Скотту? Ничего. Нужно постараться забыть все, забыть тот день. Но воспоминания не слушались доводов рассудка. Память тела была сильнее памяти ума. Когда, двенадцать лет назад, утомленная любовью Эмилка лежала на одеяле рядом со своим возлюбленным, она чувствовала, что готова отказаться от всего на свете. Лишь бы Скотт всегда был рядом, лишь бы чувствовать его руки на своем теле…

Воспоминания невольно возбудили Эмили. Запах Скотта, его твердые, но ласковые руки, тело… Эмили изнывала от желания. Ей нужен был мужчина, но не кто-нибудь, а именно Скотт Грирсон. Только он один.

«Не надо было с ним разговаривать, — подумала Эмили, досадуя на себя. — Надо было сразу положить трубку. И сейчас не надо бы сидеть у телефона, ожидая неизвестно чего. Не обманывай себя, Эмили, ты сама хочешь говорить с ним…»

Дрожащей от возбуждения рукой женщина набрала номер.

— Скотт? — тихо позвала она. Он ответил не сразу.

— Чего тебе? — Его голос звучал сухо и отчужденно.

— Я не хотела тебя обидеть.

— О чем говорить, киска?! Обидой больше, обидой меньше — какое все это имеет значение.

— Никогда так не думала.

— Ты всегда думала только о том, что интересно тебе.

— А о чем же я должна была, по-твоему, думать?

— О том, что и у других людей есть свои чувства и желания, представь себе.

— Когда мы были вместе, разве я не считалась с тобой?

Почему эти последние слова Скотта задели ее так больно? Или она сама не замечала, как действительно превратилась в танк в образе красивой женщины. Безжалостный танк, сметающий все живое на своем пути.

— Может, мы перестанем ворошить прошлое? — сказала Эмили.

— Что ж, поговорим о другом.

— О чем?

— Ты сама знаешь о чем. Ведь ты этого хочешь, правда? Не можешь уснуть, вся истомилась?

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю тебя лучше, чем самого себя.

— Ничего подобного. Просто я допоздна заработалась…

— Не надо лгать, Эмили. Я же чувствую, как ты хочешь меня. Ведь на самом деле ты все та же чувственная, ненасытная Эмилка. А другого мужчины рядом с тобой нет.

«Повесь трубку сейчас же!» — приказала себе Эмили. Но она уже вспомнила все то, что с радостью забыла бы навсегда. Да, Скотт был прав. Она действительно была такой, как он говорит. Чувственной, необузданной, готовой заниматься сексом целые сутки без устали. Но теперь она не такая. Она разумная, успешная, деловая. Все эти глупости хороши в юности, она же — взрослая женщина.

— Откуда ты знаешь, что у меня никого нет? — И ее голос выдал ее больше, чем слова.

— Разве не поэтому ты позвонила? Немного секса по телефону, отличная игра…

— Да…

— Тогда давай сделаем это. Я сидел в темноте и мечтал о тебе, и вдруг раздался твой звонок.

Она закусила нижнюю губу. «Секс по телефону. Как начать? С каких слов? Я и обычным-то способом скоро забуду, как начинать. Почти два года без секса…»

— Ты одет? — спросила она помолчав.

— Не совсем. На мне только джинсы. А ты?

— На мне только рубашка. — Эмили не сказала, что это старая рубашка Скотта Грирсона.

— Что под ней? — прерывисто спросил Скотт.

— Ничего.

— Ты сводишь меня с ума!

— Прекрасно! — И она засмеялась — впервые с тех пор, как увидела в своем кабинете злополучный букет. — Я хочу, чтобы ты разделся и лег на кровать.

— Только если ты сделаешь то же самое! Эмили видела отражение своего тела в зеркальной дверце шкафа. Рот полуоткрыт от желания, грудь тяжело вздымается, соски напряглись.

— Ты видишь себя, Скотт?

— Да, в зеркале напротив.

— Я тоже вижу себя.

— Киска.

— Я здесь. Помнишь, как тебе нравилось, когда я ласкала языком твое ухо. Тебя это очень возбуждало. А сейчас как?

— Да.

— А я помню, как ты ласкал мои груди. Сжимал соски между пальцами, слегка покручивал их.

— Я все помню.

— Так сделай то же самое со своими, — сказала она, задыхаясь.

Эмили водила рукой по своим налившимся, затвердевшим грудям, представляя, что это Скотт ласкает их. Сейчас она упадет на спину, обхватит его тело ногами, почувствует, как он входит в нее…

— Эмилка?

— Я здесь. Я ласкаю твои бедра. Они такие горячие.

— Горячей, чем когда-либо прежде. А у тебя стало влажно между ног, совсем влажно.

— Да, — хрипло прошептала Эмили, — теперь я совсем готова. Войди в меня поглубже, Скотт.

— Я уже вошел.

Ее палец скользнул между ног и начал ритмично двигаться. Эмили закрыла глаза, представляя, что занимается сексом со Скоттом. Наверное, сейчас он делает то же самое.

Эмили дышала все чаще, ее палец двигался быстрее и быстрее, пока она не достигла оргазма.

Эмили откинулась на подушку. Как бы она желала, чтобы это все состоялось на самом деле. Чтобы Скотт лежал сейчас рядом с ней, обнимал ее, поглаживал ее тело и волосы.

— Спокойной ночи, киска, — сказал Скотт и повесил трубку.

Эмили точно холодной водой окатили. Она по-прежнему была одинока. Не стоило себя обманывать…

«Эмили Шихи», гласила табличка на двери кабинета. Скотт стоял перед дверью, не зная, постучать в нее или нет. Вчера ему стоило немалых усилий оборвать разговор с Эмили. Да, он одержал маленькую победу. Эмилка сама позвонила ему, сама напросилась на этот секс по телефону. Но ощущение торжества так и не появилось, даже наоборот: Скотт чувствовал себя виноватым. Теперь мужчине казалось, что он зря затеял эту игру. Да, она сама позвонила. Но побежденной она себя, по всей видимости, не чувствовала. Эмили на самом деле сильно изменилась. Немудрено, что она предложила ему сексуальную игру этой ночью: Скотт знал, что сейчас у Эмили нет любовника. Ей нужен был секс, пусть даже такой, ненастоящий. Просто секс, а не Скотт Грирсон и его месть.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросили сзади.

Скотт обернулся. За столом общей приемной сидела секретарь редакции — прелестная блондинка лет двадцати трех. Она зазывно улыбнулась журналисту и, заметив, что он покосился на ее ножки, игриво подмигнула.

«Эта готова на все и без предварительной возни, — подумал Скотт. — Ножки у нее действительно экстра-класс, но я не за этим пришел».

— Чем я могу вам помочь? — снова улыбнулась девица.

— Добрый день. Мисс Шихи на месте?

— Она сейчас подойдет. Не хотите кофе или чаю?

— Нет, спасибо.

Через пару минут на пороге приемной появилась Эмили. Она была явно удивлена его появлением, но виду не показала.

— Привет, Эмили.

— Добрый день. Зачем пожаловал? — Эмили старалась казаться холодной и насмешливой.

— Хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. Пригласишь меня в свой кабинет?

— А стоит ли? Вчера, по-моему, мы уже обо всем поговорили, — ответила она, делая упор на слова «обо всем».

— Поверь мне, стоит.

Эмили пожала плечами и распахнула перед Скоттом дверь своего кабинета.

Когда они вошли, мисс Шихи нетерпеливо спросила:

— Так что ты хотел?

— Я пришел, чтобы показать тебе одну очень занятную вещицу. Собственно, это твоя вещица. Должна была быть твоей.

Скотт протянул Эмили бархатную коробочку. Она недоуменно поглядела на мужчину, но все же взяла и открыла подарок. Скотт внимательно следил за реакцией Эмили.