— Нет, я не боюсь… просто я вдруг подумала, они же не знают правды…

— Вот ты им ее и расскажешь. Не из телевизора же ее узнавать, честное слово. Давай поторопимся. Сдается мне, Мамаша Жози накормит нас получше, чем ее кузен Арно.

Солнце было уже вечерним и красноватым, когда Ник и Аманда добрели до стоянки шапито. Изменения бросались в глаза сразу. Во-первых, великолепные лошади, числом семь штук, паслись на лужайке. Во вторых, новенький грузовик был нагружен новеньким же куполом, ярко-желтым, и красным, и зеленым, полосатым и веселым. Во втором грузовике, побольше, видимо, помещалось новое оборудование.

Аманда медленно шла между машинами, подсознательно оттягивая миг встречи. Ник шел сзади.

Он страшно устал. Со вчерашнего дня они толком не ели, почти не спали, за ними гнались полицейские и бандиты — будь Ник помоложе, эта история доставляла бы ему радость, будила бы в нем азарт, однако нынешний Ник Картер устал и хотел только есть и спать.

Аманда подошла к зеленому фургончику, расписанному клоунскими рожами и силуэтами девушек на трапециях. Кашлянула, а потом громко сказала:

— Дядюшка… Дед, я вернулась.

Наступила тишина. Неимоверно долгая, она длилась три, а то и все четыре секунды. Казалось, даже бабочки застыли над цветами, опасливо выжидая, чем закончится этот приступ тишины. Ник невольно расправил плечи и шагнул ближе к Аманде, но тут…

Тишина взорвалась, забурлила и зазвенела. В воздухе завибрировали гортанные вопли по-итальянски, взволнованное воркование по-французски, пламенные тирады по-испански — и вся поляна оказалась запружена народом.

Аманду вертели и тискали, целовали и обнимали, кто-то рыдал, кто-то молился… Ника энергично хлопали по плечам и благодарили — вероятно, за Аманду, — совали в руки бутылки с пивом и яблоки, кричали, кричали, кричали…

Только через пару минут, когда первое изумление схлынуло, Ник понял, что на поляне всего-то и есть человек двадцать, а вовсе не три тысячи, как ему показалось сначала. Потом все и вовсе успокоились, а на передний план вышел человечек с роскошными седыми усами, лысой головой, красиво обрамленной венчиком абсолютно белых волос, жилистый, дочерна загорелый и суровый. Он посмотрел на Аманду исподлобья — и вдруг размахнулся и отвесил ей звонкий шлепок по заднице. Ник даже зашипел от неожиданности — шлепок явно вышел болезненным. Но смелая девица не пикнула, только закусила губу и опустила голову, и тогда человечек с силой притянул ее к себе и крепко расцеловал в обе щеки. После чего повернулся к остальным и рявкнул приятным, но суровым баритоном:

— Понятно, негодяи? Моя внучка никогда не падала на арене — неужели она споткнется на ровном месте?

Тут из задних рядов к Аманде протолкалась пожилая женщина, при виде которой Ник не выдержал и зачарованно брякнул:

— Сиятельная Жози!

Великанша обняла Аманду и грозно, но слегка кокетливо взглянула на Ника.

— Кто этот тип, девочка? По виду — боксер-неудачник. И откуда он меня знает?

Ник улыбнулся.

— Вас трудно не узнать, мадам. Даже за время нашего недолгого знакомства с Амандой я узнал о вас многое.

— Что ж, раз вы друг девочки, то будьте дома.

Я никогда не говорю «как дома». Это негостеприимно. Это напоминает пришедшему о том, что он все-таки в гостях. А вы — будьте дома.

Сиятельная Жози была ростом с самого Ника, приблизительно так же широка в плечах и не в пример шире в талии. Необъятный бюст был ловко подхвачен корсетом с блестками, а из-под широкой юбки виднелись распухшие, исчерканные вздутыми синими венами ноги.

Лицо Мамаши Жози поражало своей величавой красотой даже в столь преклонном возрасте, и Ник легко мог представить, сколько мужиков сходило по красавице-великанше с ума лет тридцать-сорок назад.

Седовласый человечек властно махнул рукой.

— Сначала — обед. Потом разговоры. Девочка, так кто этот парень?

Аманда подошла к Нику, взяла его за руку и сказала просто:

— Это Ник Картер. Он из английской полиции, он мне помогает, и мне кажется, что я в него влюбилась.

И после непродолжительной паузы эти сумасшедшие циркачи разразились аплодисментами.

Обед — или ужин? — Ник запомнил плохо.

Он вообще плоховато соображал с того момента, как услышал слова Аманды. Вряд ли он смог бы точно описать свои чувства. Радость, отчаяние, надежда, тоска — все это смешалось у него в груди и голове, и Ник только и мог смотреть на смеющуюся, разом похорошевшую еще больше Аманду и вспоминать вкус ее губ да тепло ее тела, когда она спала в грузовике, прижавшись к его боку.

После ужина все разошлись по своим делам, предварительно получив строгое указание от Карло Моретти — маленького седовласого человечка с большими усами — смотреть в оба, чужих не подпускать, а появится полиция — пудрить ей мозги и про Аманду со спутником ничего не говорить.

Сам Карло, Мамаша Жози, Аманда и Ник удалились в зеленый фургончик. Начался военный совет.

Аманда рассказала свою историю еще раз, потом Ник добавил к ее рассказу свою часть, а в конце заметил:

— У полиции есть только фотографии той женщины, Манон Дюпре. Аманда на нее очень похожа, но только в соответствующем антураже. Если она чуть изменит внешность, то никто ее и не заподозрит. У вас в цирке, как я понял, все стоят друг за друга, проблем с конспирацией не будет. Мне нужно неделю, не больше. За это время я переправлю ожерелье владельцу и все объясню властям. Я мог бы сделать это и здесь, но вы сами видите, сколько нелепых совпадений и несуразностей.

Карло кивнул и задумчиво протянул:

— В принципе, она могла бы даже немного побыть мальчиком…

Ник немедленно уставился на грудь Аманды, отчего та вспыхнула и заерзала на стуле.

Мамаша Жози решительно наклонилась вперед.

— Нет, Карло, нет. Прошло то время. Девочка выросла, разве ты не видишь? Будем выдавать ее за мальчика — только подозрения возбудим. Но ведь ей нельзя пока жить под своим именем, полиция ее ищет.

Ник кивнул.

— Попробуем решить эту проблему. У меня остались во Франции кое-какие связи… Впрочем, ими нельзя особенно гордиться, но насчет паспорта они могут поспособствовать. Сделаем так: завтра с утра я поеду в Амьен и постараюсь дозвониться до Парижа…

— Не надо вам в Париж.

Глухой и скорбный голос исходил, казалось, прямо из стены. Ник с недоумением посмотрел в ту сторону, откуда голос доносился, а Аманда взвизгнула:

— Ой, это же Тото! Он вернулся? Когда?

Карло сердито фыркнул.

— Через два дня после того, как ушел навсегда. Выгодный контракт, понимаешь ли. Он был весь синий от рома и тех синяков, которые выдали ему авансом. Заходи, ошибка природы!

Ник, знакомься, это наш клоун.

Ник вынужден был признать, что более тоскливого клоуна мир не видел уже долгие и долгие годы. Тото — в миру Шарль Тогу — был тощ, сутул, лысоват, угрюм и нескладен. Вдобавок к этому, в данный момент его лицо представляло собой палитру сине-желто-лиловых цветов: одни синяки уже почти прошли, другие были в расцвете сил, третьи только наливались. Один глаз заплыл, зато другой смотрел на этот мир с отвращением, свойственным только философам и клоунам.

Тото просочился в фургон, помахал Аманде и плюхнулся на стул. Мрачный глаз уставился на Ника.

— Я знаю, кто тебе нужен, браток. Такой человек есть в Амьене. Шлепает паспорта контрабандистам. Я его знаю, СЛУЧАЙНО. Но мне он не откажет. Деньги есть?

— У меня есть кредитка, но по ней меня тут же вычислят…

— Давай, сгодится. Наличные тоже нужны, а кредитку он прибережет на потом. Утром поедем в Амьен. Ты посидишь в машине за городом, а я схожу. Молодец я, девочка?

— Ты ангел, Тото.

Ночь была довольно прохладной, но Ник все равно решил спать на сене рядом с лошадьми.

Мамаша Жози снабдила его двумя одеялами и еще вязаным шерстяным платком странного желто-бурого цвета. Мамаша им явно гордилась.