— Девушка, а девушка, а вы не к нам бежите? — заигрывающим тоном попытался остановить ее Ленька. Девчушка зло взглянула на нас и проскочила мимо. — Девушка, а вы случайно деньги не потеряли? — бросил ей вдогонку Ленька.

Девчушка остановилась как вкопанная.

— Потеряла…

Мы подошли, убедились, что у нее фамилия и адрес те же, что мы записали в сберкассе, отдали деньги, объяснили, где сберкнижка, после чего девчушка рванула от нас и спасибо не сказала.

— Куда? — возмутился Ленька. — А благодарность где?

— Спасибо!

— И все?! Так не пойдет, за такое происшествие надо выпить.

— Вот, возьмите пять рулей.

— Ну, ты совсем дура, мы бы могли все взять! Пошли в «Гастроном»! — скомандовал Ленька.

«Гастроном» только открылся после обеденного перерыва, у отдела «Соки-Воды» толпились мужики страдающего вида. Ленька послал девчушку покупать шампанское (3,62 руб. бутылка), а сам вломился в толпу мужиков с криком: «Разойдитесь, алкаши, у меня сын родился!» — и вынырнул оттуда с тремя пустыми стаканами. Поставил их на подоконник, ловко хлопнул пробкой и аккуратно начал разливать бутылку в три стакана, давая оседать пене. Девчушка стояла совершенно скованная, разговорить ее было невозможно. Вытянули только, что она медсестра, пошла в отпуск и собиралась по путевке куда-то поехать. Она явно не могла очухаться от потери и находки и спешила забрать в сберкассе книжку, посему на наши заигрывания категорически не отвечала. Вокруг нас мужики тянули из стаканов вино, не совсем понимая, кем мы доводимся счастливому отцу.

— Ну, за находку! — скомандовал Ленька.

Мы с ним заглотили свою шампань, а девчушка только губки замочила, поставила полный стакан и тут же удрала от нас. Нам ничего не осталось, как тоже двинуться к выходу. Подошли к двери, но Ленька со словами: «Алкаши все равно вылакают!» — вернулся и опрокинул в рот и стакан девчушки. Шли по проспекту, и Ленька до самого ЦУМа не мог успокоиться.

Ну какие идиоты! Толстовцы выискались! В карманах ни копейки денег, а они сотнями разбрасываются!

Итак, подъемные и проездные я не получал, чтобы не залезать в долги к государству, перед которым я и так считал себя в долгу. Правда, из Днепропетровска я выписался, но только с одним чемоданом выехал в Москву. Сначала пошел в управление кадров Министерства черной металлургии СССР, меня, как настырного, отправили к начальнику управления. Тот открыл толстый журнал, долго искал Ермак, а потом ахнул.

— Это же директивная стройка! Завод запросил 20 инженеров-металлургов, а мы распределили туда в этом году всего 12. Нет, и разговоров быть не может об откреплении, езжайте, куда распределили!

«Директивная стройка» — это стройка, находящаяся под особым контролем ЦК КПСС. Я уходил из Минчермета переполненный благодарностью: «Черт бы побрал этот ЦК КПСС! Черт бы побрал этот Ермак!»

Кстати, несправедливость с распределением и последующая подлая позиция парткома ДМетИ резко изменили мои взгляды на жизнь. До этого момента я был, как бы это поточнее выразиться, наивным коммунистом, но после такой подлости я начал все больше и больше становиться кем-то вроде диссидента. Другой Родины для меня не было и не могло быть, но вот партия моей Родины мне резко перестала нравиться. Я начал искать всякие подтверждения, что партия стала скопищем баранов под управлением то ли маразматиков, то ли откровенных подонков, и, надо сказать, подтверждения этому легко находились. А поскольку я не любитель вертеть кукиши в кармане, то я не особо и скрывал свои взгляды в разговорах с различными людьми. Прямо скажу, что в те годы сторонников у меня не было: все поголовно старались либо оспорить мои идеи, либо считали их несерьезным бзиком. Меня это ничуть не смущало, более того, во всех этих неформальных спорах я оттачивал свои доводы и убеждался, что у моих оппонентов все меньше и меньше фактов для спора со мною. Уличить КПСС и Правительство СССР во лжи было нельзя — они практически не лгали, и «Правда» действительно была правдой, но уличить их в тенденциозности и умолчании было легко, чем я охотно и стал заниматься. Но это — кстати, а в первых числах августа 1973 года я вышел из Минчермета и купил билет на самолет до Павлодара.

Думаю, что моя Судьба в это время тихо посмеивалась.

Итак, в первых числах августа 1973 года я встал в очередь у Кассы Аэрофлота, чтобы купить билет из Москвы на Павлодар, И, заплатив 42 рубля, отрезал себе пути к отступлению. За 11 лет до меня в Ермак отправлялся Друинский, отправлялся с охотой возглавить огромное дело, исполненный гордостью за оказанное доверие, я же, как какой-то недоделанный декабрист, должен был ехать «во глубину сибирских руд», гонимый насилием, и хотя этим насилием было собственное чувство долга, но все равно это было насилие.

Сейчас смешно, но тогда я был уверен, что сумею выкрутиться и в Ермак не поехать, посему я даже не удосужился разузнать, где он, собственно, находится. Конечно, карту с соответствующим кружочком я нашел и посмотрел, но название города явственно связывало его с Ермаком Тимофеевичем, а про последнего я знал, что он покорил Сибирь, а Сибирь в представлении такого хохла как я, была «бескрайним морем тайги», т. е. одним большим лесом. А лес я очень любил и люблю уже в силу того, что в Днепропетровской области лесов очень мало, да и те часто насадные и исхоженные вдоль и поперек. Мне же очень нравилось и нравится находиться среди больших деревьев, сказать современным слэнгом, я балдею от леса. Очень любил и люблю собирать грибы, но попробуй пособирай их в лесах Днепропетровщины, в которых в какую глубь ни заберись, а найдешь только тот гриб, который до тебя уже десяток грибников не заметили. Вот я и пытался себя успокоить, что за те два года, которые мне надо будет отработать в Ермаке, я, по меньшей мере, побегаю по настоящей тайге, грибов насобираю и в этом вопросе душу отведу.

Вез меня в Павлодар Ил-18, летел он туда тогда 6,5 часов (правда, вскоре Ил-18 сменил Ту-154, билет стал стоить 52 рубля, но у «тушки» дорога занимала 3–3,5 часа). Вылетели из Москвы поздним утром, но дорога, плюс 3 поясных часа привели к тому, что приземлялись мы в аэропорту Павлодара уже вечером. Было облачно, но при заходе на посадку мне как-то сразу не понравилось, что я нигде не вижу тайги, под крылом самолета мелькала голая коричневатая безжизненная и безлесая равнина с извилистой полоской реки. Вышел из самолета на трап, и ударивший в лицо ветер донес такой густой запах не хвои, а разнотравья, что я с досадой понял, что и тайги мне не видать как своих ушей. Обмануться было нельзя — я попал в какую-то очень большую степь.

Дальнейший путь мои подозрения подтвердил. Из аэропорта на рейсовом автобусе доехал до автостанции Павлодара, автобусы на Ермак отправлялись через каждые 20 минут, я сел на ближайший. Переехали мост через Иртыш, и дальше дорога пошла по плоской как блюдце местности без признаков каких-либо деревьев. По обе стороны дороги до горизонта тянулась бурая от недавно прошедшего дождя, выгоревшая на солнце степь. Вдоль дороги (кстати, очень хорошей) вместо привычных на Украине лесопосадок кое-где торчали прутики, редко — кустики остатков каких-то насаждений — то ли деревьев, то ли кустарников. Въехали в населенный пункт — какие-то облупленные домики и захламленные дворы, водитель объявил: «Седьмой аул», после свернули на дорогу, ведущую на юг. Вскоре на горизонте появились вершины трех высоких дымящих труб, «ГРЭС» — определил я. Чуть позже правее стали выползать из-за горизонта полтора десятка труб пониже, четыре из них дымили особенно отчаянно, потом показались корпуса цехов и факелы дожигаемого газа над ними. Я понял, что это и есть тот самый завод, на котором мне придется отработать два года. Оставили его справа в километре от дороги и еще через пяток километров пути вдоль садовых участков с маленькими даже не домиками, а скорее, будками, въехали в город. Почти сразу, миновав памятник Ермаку, водитель остановил автобус и посоветовал мне сойти здесь, как оказалось, у городской гостиницы. Я поблагодарил и сошел, кругом страшная грязь, сыро и довольно холодно. Хотя по времени был поздний вечер, но было еще достаточно светло, чтобы убедиться, что все вокруг серое, чахлое, неприглядное, а хрущевские пятиэтажки, видневшиеся кругом, ничего радостного в этот пейзаж не добавляли. М-да! Регистраторша встретила приветливо и обрадовала меня тем, что если бы я приехал утром, то она не смогла бы меня поселить, поскольку милиция съехала только днем.