Санта-Фе

Изабель не стала заезжать в Нью-Йорк и отправилась прямо в Нью-Мексико. Первые несколько недель она буквально места себе не находила: тоскуя по Филиппу и избегая Джулиана, она даже рисовать не могла. Каждое утро они с Луисом ездили на верховые прогулки, а затем она помогала ему по дому, как в детстве. Изабель полностью истратила свои сбережения из трастового фонда и почти весь гонорар за две выставки, но теперь, сравнивая новую и старую Ла-Каса, она втайне гордилась результатом.

В архитектурном плане новая Ла-Каса повторяла старую, правда, теперь дом стал более компактным.

Ресторан в Ла-Каса во главе с шеф-поваром, создавшим блюдо под названием «новый вкус юго-запада», стал для горожан излюбленным местом отдыха. В самом укромном уголке сада располагался небольшой бассейн. В нишах стояли индейские поделки, а картины и скульптуры известных художников юго-запада украшали стены фойе, библиотеки, ресторана и бара. Луис и Миранда по праву получили для своей гостиницы четыре звездочки.

Большую часть дня Изабель проводила с Мирандой в «Очаровании». Они беседовали обо всем на свете, кроме Филиппа и Джулиана.

Тот названивал ей по три раза на день. В конце концов он собственной персоной явился в Санта-Фе. Когда Изабель проводила его в отведенную ему комнату, Джулиан намекнул, что предпочел бы поселиться вместе с ней.

– Нам ведь было так хорошо вместе, – промолвил он. Взяв ее руки в свои, он поднес их к губам и поцеловал.

В ответ Изабель через силу улыбнулась, отдернула руки и сделала шаг назад.

Ее отпор Джулиан воспринял как пощечину, но все еще не собирался сдаваться. В последней попытке восстановить гармонию он вернулся к одной из своих любимых ролей – заботливого опекуна.

– Скажи, что тебе надо, – великодушно проговорил он, – и я достану из-под земли! Все что ни пожелаешь – только одно твое слово.

Изабель видела, что он заманивает ее в ловушку. Ведь приняв его одолжение, она будет обязана ему.

– В данный момент, – заявила она, отклоняя его щедрость, – мне пора приниматься за работу. А чтобы рисовать, нужно как можно больше свободного пространства.

Он пробыл в Санта-Фе три дня. Изабель пыталась не сравнивать его с Мединой, но глядя на Джулиана и Дюранов, она невольно вспоминала Филиппа и Флору. Филипп держал себя с Флорой открыто и приветливо, с юмором воспринимая ее резкие суждения. Джулиан относился к Дюранам и их друзьям с изрядной долей снисхождения. Он не выказывал неприязни, но был просто не способен адаптироваться в новой среде. Рихтер смотрелся белой вороной на общем фоне. Когда он уехал, все вздохнули с облегчением.

После отъезда Джулиана Изабель затосковала еще больше: от Филиппа уже целый месяц не было никаких известий. Дюранам она говорила, что ее мрачное настроение – следствие стресса, но Миранду не проведешь! Как-то вечером она зашла в студию, увидела сидевшую перед чистым холстом Изабель, протянула ей чашку чая, присела в свободное кресло и без обиняков попросила:

– Расскажи мне про Филиппа Медину.

Изабель как будто только этого и ждала. Скрытая пружина распрямилась, и она принялась изливать Миранде душу, описывая чудесный уик-энд, который они провели у него на вилле. Она призналась, как ей страшно брать на себя ответственность, как ей надоел Джулиан со своими капризами, и как она боится покончить с прошлым и перейти к следующему этапу своей жизни. Миранда посоветовала Изабель вплотную заняться карьерой и одновременно проверить свои чувства к Филиппу.

Изабель лишь плечами пожала.

– При всем моем желании это мне не удастся. С тех пор как я покинула Мальорку, от него нет никаких вестей.

– Может, он считает, что у вас с Джулианом серьезные отношения, и решил дать тебе время подумать и сделать выбор?

– Какой выбор? Филипп не является моим дилером, а Джулиан – любовником. Как же между ними выбирать?

– Джулиан не станет делить тебя ни с кем.

– То же говорит и Филипп, – тихо согласилась Изабель.

– Судя по всему, он не глуп. – Миранда заметно приободрилась. – Ты его любишь?

– Не знаю, – неуверенно отозвалась Изабель. Лицо ее как по волшебству зарумянилось, доказывая обратное. Внезапно она посерьезнела. – Даже если я его и люблю, к моей карьере это не имеет никакого отношения. Джулиан сделал меня знаменитой.

– Ну и что? Ты всегда сможешь найти того, кто станет продавать твои картины. А вот сердечную привязанность отыскать гораздо сложнее.

– Рихтер – удачливый бизнесмен.

– Да, поначалу это имело решающее значение. Но теперь-то ты известная художница. – Изабель покачала головой. Миранда говорит точь-в-точь как Скай. Ей захотелось зажать руками уши.

– Ты талантлива, Изабель. Джулиан всего лишь дилер. Таких, как ты, единицы. Таких, как он, – тысячи, – не отступала Миранда.

– Я не могу его бросить! Это будет предательством! – в отчаянии воскликнула она.

– Не надо путать Джулиана с Мартином, – осторожно возразила Миранда. – Ты не бросала Мартина, он сам прислал тебя к нам. Даже если бы ты с ним осталась, то все равно ничем не смогла бы ему помочь.

– Филипп старше меня лет на десять, – произнесла Изабель спустя некоторое время. Звучало вполне обыденно, но на самом деле в этой фразе таились все ее невысказанные тревоги и сомнения: неужели она всегда будет искать замену Мартину? Зачем она так держится за Джулиана? Почему постоянно повторяет одни и те же ошибки?

– Мы говорим не о возрасте, Изабель, а о ваших отношениях. – Миранда решила избавить Изабель от сомнений, называя вещи своими именами. – Джулиан Рихтер хочет, чтобы ты от него зависела. Это не родительская любовь и даже не романтическая. Это – обладание.

Ночи Изабель посвящала размышлениям, а дни – работе. Несмотря на молчание Филиппа, после разговора с Мирандой ей стало гораздо легче, и она с головой ушла в работу. Каждая ее новая картина становилась воспоминанием о чудесных днях, проведенных на вилле, и страстным посвящением хозяину виллы. Уик-энд на Мальорке повлиял на всю ее последующую жизнь – она обрела уверенность в себе и своих силах.

Раньше Изабель почти не употребляла синий цвет, а теперь не могла использовать никакой другой. Кобальт, королевский синий, лазурь, небесно-голубой, цвет морской волны, ляпис, индиго. Синий цвет превратился в излюбленное средство выражения ее эмоций, а его оттенки расставляли окончательные акценты на полотнах. Казалось, он сочится через поры холста, заливая его мерцающим светом. Мазки, растушевка, акварельные заливки рассказывали зрителю о романе Изабель с природой Мальорки и о ее страстной влюбленности в Филиппа.

Предыдущие пейзажи Изабель были написаны как бы со стороны. Она воспринимала мир издалека, а реальность в ее картинах всегда имела словно бы размытые очертания. Знакомство с Филиппом вдохновило ее на углубленное изучение взаимодействия собственного «я» и окружающей действительности. Теперь из наблюдателя она превратилась в непосредственного участника событий, в ее полотнах воспевалась красота линий и образов, усиливая волшебство природы.

Картины получились очень выразительными, но наиболее удачной оказалась «Голубая луна» – ночной пейзаж, который она начала на террасе Филиппа. Его она решила оставить себе, чтобы потом когда-нибудь подарить Медине.

В эту серию под общим названием «Видения в голубом», по убеждению Изабель, вошли лучшие ее работы.

В сентябре Изабель вернулась в Нью-Йорк и показала картины Рихтеру. Она ожидала, что он будет в восторге, но Джулиан отказался их выставлять, обозвав коммерческой мазней и подражанием Ван Гогу. Изабель его реакция неприятно удивила. Мысленно отбросив обидные замечания Джулиана, она склонна была обвинить его в необъективности: за отказ спать с ним он теперь ей мстит.

– Если ты не выставишь мои картины, я найду того, кто это сделает вместо тебя.