— Значит, она украла форменную одежду горничной в «Ласточке», а потом воспользовалась ею в санатории «Янтарь», — ахнула Наталья. — Какая же хладнокровная эта женщина! Получается, что ей надо было всегда носить с собой форму горничной! Но ведь в каждой гостинице и каждом санатории форма разная!

— Почти нет, — печально сообщил Куропаткин, — этим она и воспользовалась. Платья шили на одном предприятии все одинаковые. И только фартуки, наколки в гостиницах и санаториях разные. Но кто обращает внимание на то, какого цвета у горничных фартук. Главное — это форменное платье, вот что всегда бросается в глаза. И потом, она же не торчала в коридоре на виду у всех. В двух других местах — гостинице и пансионате ее даже не заметили.

— А как ты догадался, что это Эленберг хотел убить Корнилова?

— Прут, который я нашел в зарослях, был обследован на отпечатки пальцев. На нем нашли отпечатки Эленберга и еще незнакомые пальчики. Получалось, что Эленберг, убитый этим прутом, держал его в руках!

— Но ведь он мог схватиться за него, чтобы защититься от убийцы, — возразила жена, внимательно слушавшая Куропаткина.

— Теоретически мог, — пожал плечами следователь, — но мне сразу стало все ясно.

К тому времени я уже получил отчет московских коллег. Я знал, что у Эленберга сгорел автосервис. А он был должен крупную сумму денег бандитам. Но Корнилов не знал о том, что Борис потерял свой автосервис, потому что в нашей беседе он упоминал о нем как о действующем бизнесе. Также мне стало известно, что сестра Эленберга за день до смерти подписала бумаги о продаже магазина. Деньги должны были поступить на счет> Бориса. Значит, он смог бы расплатиться с бандитами. Но нотариус, который заверял эти бумаги, был их общим приятелем, и он сказал потом, что Эмма просила не говорить Борису о том, что она уже продала магазин. Она хотела сделать ему сюрприз.

— Бедная женщина, — сокрушенно вздохнула Наталья.

Куропаткин промолчал.

— Я понял, что Борис не знал о том, что Эмма уже продала магазин. Зато он знал, что у Корнилова были крупные неприятности с бизнесом и он нуждался в деньгах. Эленберг солгал Корнилову, сказав, что находится в Москве. Он звонил ему уже из Сочи. Денис сказал Борису, в каком санатории он остановился. И в этот же вечер на Корнилова было совершено покушение. А на пруте — отпечатки пальцев Эленберга! И я все понял. Понял, что Эленберг, не зная о том, что деньги со дня надень поступят на его счет в банке, решил, что наследник магазина — Денис. И, раз тому тоже нужны деньги, то Борису никогда не расплатиться со своим долгом. Зато впереди маячит жестокая месть бандитов. И он решился на убийство Корнилова. После его смерти ему принадлежало бы все, что было у Эммы и Дениса, потому что Денис — сирота, а единственный наследник Эммы — Борис Эленберг.

— Господи, — прошептала Наталья, прижимая руки к щекам. — Значит, если бы Борис узнал, что Эмма уже продала магазин, то ничего бы этого не было?

— Ничего — это вряд ли, — криво улыбнулся Куропаткин. — Единственное, чего не было бы — это покушения на Корнилова. И Эленберг остался бы жив, не появись он в Сочи. А судьба четверых убитых осталась бы неизменной, ведь это не зависело от Эленберга с Корниловым…

— Как мне ее жалко, — вдруг сказала Наталья.

— Кого? — не понял Куропаткин. — Эмму?

— Эмму тоже жалко. Но я говорю о Лике…

Следователь пораженно уставился в лицо жены.

— Ты думаешь, о чем говоришь? — повысил он тон. — Она же убийца! Она убила пятерых мужчин, и всего лишь за каких-то неполных две недели! И потом, неизвестно, скольких она убила до этого. Что с тобой, Ната?

— Ты не понимаешь, — отмахнулась жена. — Это так драматично… Мне кажется, у этой женщины произошло что-то в жизни, из-за чего она ненавидела мужчин. Тех, которые спали с ней.

— Если ненавидела, зачем же с ними спать? — резонно вопросил следователь.

— Не понять тебе женскую натуру, — во второй раз уличила его в непонимании жена. — Поэтому и спала, потому что ненавидела. Она, занимаясь с ними любовью, продолжала их ненавидеть и испытывала страдание, когда убивала их. Она наказывала в первую очередь себя, потому что никакого удовольствия ни от секса с ними, ни от убийства она не испытывала!

— Да с чего ты взяла-то? — воскликнул Куропаткин. — И как это у тебя все красиво получилось. Того и гляди, в твоих устах эта дрянь скоро станет героиней, невинной жертвой!

— Я в этом уверена, — упорно гнула свою линию жена. — Мне ее жаль. Ей причинили сильную боль, может быть, изнасиловали или еще что-нибудь, связанное с сексом. Поэтому она и трахалась с ними перед смертью, чтобы не скатиться до уровня банальной уголовницы. Это как ритуал, понимаешь?

— Ритуал самки каракурта? — усмехнулся Куропаткин.

— Я думаю, она очень красива, — с грустной, чуть заметной завистью прибавила жена. — Но ее красота не принесла ей счастья.

Куропаткин покачал головой. Удивительно мыслят эти женщины, никак ему их не понять! Сделать из убийцы трагическую фигуру» практически героиню-страдалицу, надо же! Подвести почти философскую базу, под банальные убийства!

Он мог бы сказать Наталье о яркой красоте Анжелы — Лики. Но он промолчал. Потому что в этом случае пришлось бы рассказать и про его общение с Анжелой, про их встречи и его отношение к ней. Да и что он должен был сказать своей жене? То, что нестерпимо хотел эту женщину? Что хотел целовать это роскошное тело, терзать его, чувствовать, что она принадлежит ему?

Но он ничего такого не сделал, он вытерпел, а значит, не нарушил правила. И наказывать его не за что! Следователь вспомнил про портрет Анжелы, который он рисовал по ночам почти целый месяц. Ему никак не удавалось найти нужные краски, подобрать полутона, чтобы сделать это лицо живым, манящим, таким, каким оно было на самом деле. В конце концов он бросил эту затею, с жалостью порвав портрет на мелкие клочки.

Он все равно найдет ее, чего бы ему это ни стоило. Не только для того, чтобы наказать за совершенные ею убийства, а чтобы еще раз посмотреть на это ангельское лицо и почувствовать притяжение, сопротивляться которому невозможно…

Борис обожал жару. Была б его воля, он уехал бы в Африку. И жил бы там. И почему он родился в Германии? А потом вдобавок переехал в Россию, в которой климат ничуть не лучше! Почему же ему так не везет в жизни?

Он посмотрел по сторонам, на зеленеющие пальмы, и увидел стайку девчонок в коротких юбках. Вот она, радость: девки с оголенными ногами, истекающие потом, обессилевшие от жары… Таким изнуренным красоткам недолго заморочить мозги и вставить им прямо где-нибудь под пальмой…

Борис почувствовал возбуждение. Если все пройдет именно так, как он задумал, то будет у него все это: и голая девка под пальмой, и жаркая страна, в которой чертов Мишаня его не найдет. Борис не дурак, он все понимает. Так же, как и то, что автосервис был застрахован. И эти сволочи уже получили страховку. Но им мало — они теперь хотят содрать деньги еще и с Бориса. Хрен вам! Он сделал неприличный жест и увидел, как шедший навстречу мужчина резко изменил траекторию своего пути!

Борис засмеялся. Счастливая полоса в его жизни уже началась. Раньше никто не сворачивал в сторону при виде его, маленького рыжего кудрявого клоуна, как называл его этот урод Денис. А теперь прохожие уже его боятся. Это было здорово. Все в его жизни круто менялось и должно было измениться еще круче… Он станет совсем другим и получит то, что ему причитается. Он получит наследство Эммы — и ее магазин, и антикварные побрякушки, которые она обожала. Правда, Корнилов сказал, что она сложила в чемодан все старое серебро и оно взорвалось вместе с ней. Но он врет, Борис в этом был убежден. Денис всегда его ненавидел. Зато Эмма любила брата и помогала ему.