Большая надпись Киламувы из Зенжжирли (XI　в. до н. э.)

Несколько слов нужно сказать и о культурном наследии персов… Западные специалисты оценивали искусство Ирана и Ахеменидов как синтез других искусств. Говорили, там царил эклектизм. Одни видели в творениях архитекторов и строителей Персии греческое, другие – египетское, третьи – ассирийское влияние. И. Медведская в главе, посвященной искусству персов этого периода, отвечает на вопрос, было ли оно самостоятельным или скорее обусловлено культурным багажом тех мастеров и ремесленников, что были собраны со всех концов империи для строительства столиц. Попытки иных представить древних персов кочевым народом, что находился в культурном вакууме, необоснованны… На деле иранцы (мидийцы и персы) задолго до создания их империи были и культурно, и политически инкорпорированы в древневосточный мир. Их страна давно уж стала частью сложной сети обширных исторических и культурных связей Древнего мира. Мидийцы и персы познакомились с культурой Ассирии и Вавилонии задолго до VI века н. э. не только благодаря импорту дорогих престижных вещей (Экбатаны – столица Мидийского царства – лежала на Великом Хорасанском пути), но и через постоянные контакты во время войн и походов. Почти 50 лет западные окраины Мидии вместе с Экбатанами входили в состав Ассирии (с 716-го по конец 670-х годов). Иранцы приносили дань ко двору ассирийских царей, очевидно, согласуясь с потребностями и вкусами этого двора. Они были не только «потребителями» в культурном пространстве – их навыки и умение нашли применение в той среде. В VIII–VII веках до н. э. иранцы ассимилировали культуру и искусство Ассирии, Вавилонии, Элама, Урарту, Манны… Наиболее ярко следы культурного синтеза видны на примере архитектуры. Уже мидийцы заимствовали отдельные элементы и архитектурные формы из Ассирии и Урарту (планировка фортов, вырубленные в скале туннели, «слепые» окна-ниши и т. д.), а затем и переосмыслили их. Вероятно, от урартов персы заимствовали циклопическую каменную кладку, обработку камней рустом, скальные могилы, введение цветового контраста в кладку камней (белый и черный цвета), многоэтажные здания или надписи на двух языках. Следует подчеркнуть, что со времен Кира политика культурных заимствований сочеталась с политикой «мирного врастания» народов в Ахеменидскую империю. Кир решительно отказался от принятой, скажем, теми же ассирийцами практики уничтожения или депортации населения покоренных стран. Он не налагал на народы и непосильную дань, которая могла бы окончательно подорвать основы их относительного экономического благосостояния. Он старался создать более или менее нормальные условия для развития. Кир восстанавливал культы, храмы, возвращал богов (так было в Вавилонии и в Иерусалиме).

Серебряная амфора

Сосуд с рельефом

Поскольку он создавал мировую империю, то, естественно, все это не могло не найти отражения в культурной политике. Все три столицы персов (Пасаргады, Сузы, Персеполь) в той или иной степени несли на себе печать этой «вселенскости». Уже то, что столицы не имели оборонительных стен, словно бы говорит миру: «Мы открыты для всех, и мы никого не боимся». Вышеупомянутый автор уточняет в этой связи: «Киру необходимо было показать результат огромных завоеваний Ахеменидов. Сам город, лишенный мощной оборонительной стены, стал символом абсолютной власти царя, у которого нет врагов. Большое число узнаваемых «цитат» из искусства завоеванных стран могло указывать на эти беспримерные масштабы завоеваний, с одной стороны, и на желание царя и его окружения видеть в постройках, в планировке сада, в изображениях различных иноземных символов постоянное напоминание об этом – с другой. Гости должны были усматривать в этом огромные размеры империи и, как иногда пишут, чувствовать себя как дома, видя знакомые образцы. И если первоначально это искусство называли эклектичным, то позднее стало очевидно, что, вобрав в себя достаточно много заимствований, унаследовав мидийскую культуру, оно смогло стать абсолютно новым, ни на что в целом не похожим и легко отличимым от искусства предшествующего времени». Что же до заимствований, то заимствуют все и у всех: египтяне у греков, греки у египтян, римляне у этрусков, индийцы у ариев, китайцы у индийцев, скифы у греков, персы у мидийцев и урартов и т. д. и т. п.

Сосуд со сценами охоты

К сожалению, сегодня трудно составить истинную картину того, что представляли собой великие города Мидии и Персии, ибо от многих остались развалины. Экбатаны, которыми некогда восхищался Геродот, еще не раскопаны. Пасаргады, созданные Киром Великим между 547 и 530 годами до н. э., вскоре перестали быть административной столицей, хотя и оставались священным городом Ахеменидов. В этом городе в Мургабской долине, что находился рядом с местом решающей битвы между персами и мидийцами, короновался каждый новый царь. Сам Кир принадлежал, очевидно, к племени пасаргадов и решил на их землях возвести столицу с великолепными дворцами, окруженными садами. Видимо, место было действительно красивым, так как неподалеку от дворцов Кир выстроил и свою гробницу, в которой обрел последнее пристанище. Этот способ планировки дворцов, что окружены садами, впоследствии назвали «парадисом» (от древне-иран. para-daiza – парк).

Похоже, что дворцы и сады в Пасаргадах строились и разбивались под руководством самого Кира, тогда как все надписи тут сделаны Дарием I. Планировка главного дворца и сада позволяет предполагать «воплощенную в жизни и в искусстве претензию Кира II быть владыкой четырех сторон света». По примеру этого сада затем будут создаваться сады и дворцы в сасанидском Иране, за его пределами и в других странах мира (Львиный двор в Альгамбре в Испании, сады Великих Моголов в Индии и т. д.). В этом городе были иные интересные сооружения. Одним из них была изолированная башня-зиндан, высотой 14 м, называемая Зиндан-и Сулейман («тюрьма Соломона»). Это сооружение послужило моделью для так называемой «Ка, бы Зороастра» – высокой башни, возведенной Дарием I в Накш-и-Рустеме, религиозном центре, где расположены гробницы Дария I и II и Ксеркса. Немногое осталось и от Суз, которые со времен Дария I были главной столицей империи и зимней резиденцией царя. Хотя ими восхищались Геродот и Ксенофонт, их упоминал в «Персах» Эсхил, хотя тут Александр Македонский праздновал свою победу над Дарием, археологам не удалось найти ни сокровищниц, ни кладовых, ни даже административных и хозяйственных документов и надписей. Тут найдено очень мало артефактов. В этом смысле Персеполь выглядит более выигрышно (хотя Сузы стали застраиваться раньше, около 519 г. до н. э.).

В Персеполе найдены не только величественные архитектурные останки, но и тысячи документов и надписей. Город расположен в 50 км к северу от Шираза, у подножия горы Милосердия. Название города греческое и впервые встречается у греческих авторов только после его захвата Александром Македонским. В 330 году до н. э. город был захвачен его войсками и сожжен. Местные жители называли город Парса, а в мусульманскую эпоху старое название забыли и стали называть его Тахт-и Джамшид – «Трон Джамшида» (по имени мифического героя иранского эпоса). Руины его в 1620 году обнаружил испанский путешественник Дон Гарсия. Персеполь, ставший церемониальной столицей Ахеменидов (там они короновались, там отмечались важнейшие праздники страны, там были могилы их царей), считается наиболее изученным городом Древнего мира. Город, примыкавший к неприступной горе и возведенный на скальной платформе, в самом деле был великолепен. Чего стоила хотя бы одна парадная лестница, с двойными маршами, состоявшая из 111 низких пологих ступеней из белого известняка, куда поднимались толпы посетителей и данников персидских царей со всего света. Лестница вела в так называемые Пропилеи Ксеркса, величественный четырехколонный гипостильный зал – «Ворота всех стран».