Похоронные причети подтверждают, что наши предки верили в то, что душа после смерти тела может находиться в могиле. Другими словами, наш предок верил в то, что жизнь не кончается. Она продолжается, но только в новой хате, домовине, хороминке. Так обозначали гроб. Когда дочь умерших родителей обращалась к соседям или дальним родственникам с просьбой сделать гроб или вырыть могилу, то она обыкновенно говорила: «Прийдите, будьте добры, к нам, и помогите построить моему отцу (или матери) новую хату. Он не захотел жить в старой хате».

Хороня мужа, жена искренне просит его взять ее с собой:

Дочь оплакивает мать-покойницу так: «Куда же ты йдешь. Яма глубока: туда витер не завие, солнце не пригрие». В северной похоронной причети говорится:

В Ведийских гимнах могилу называют земляным домом. Там говорится о снаряжении умершего в могиле всем необходимым. Сказано о том, что заботились, чтобы земля не стесняла мертвеца.

Души умерших, которые остались жить на земле, жили в полном соответствии с условиями в природе. Зимой души приходили в состояние, подобное сну и смерти. Они скованы стужею и морозом. Они становятся печальными узниками, которые заключены в темные, холодные места. Весною они возрождаются к жизни, радости и проявляют свою активность. Мы можем наблюдать эту активность по разным атмосферным явлениям. До сих пор в народе говорят: «зимний холод — людям и голод, медведю берлога, мертвецу колода» или «зима становится — мертвецы спать ложатся». Верили в то, что где-то далеко есть царство, в котором люди умирают на зиму и воскресают в весенний Юрьев день (23 апреля по старому стилю).

И здесь христианство оставило свой след. Полагали, что накануне Рождества Христова и Крещения поселяне жгли посреди двора навоз. Старались согреть мертвецов. Полагали, что Карачун в декабре месяце будит мертвецов, разбрасывает кости и вынуждает их выйти из своих гробов. В декабре наши предки справляли праздник Коляды — праздник поворота солнца на лето, праздник возрождения благородных сил природы. В этот праздник угощали умерших. Этот обычай перешел в христианство. Перед Рождеством Христовым и Новым годом принято было кушать кутью, медовую сыту и подобные поминальные кушанья. Угощали не только для того, чтобы принести жертву усопшим предкам, но и для того, чтобы задобрить пробуждающихся к жизни от зимнего сна мертвецов. Так, и русалки появляются только весной, ведь это души умерших. Зимой они спят в своих хрустальных дворцах. По весне появляется гроза. Это результат активности умерших, которые весной оживают, активизируются. В одной свадебной песне говорится:

Мертвецы отвечали не только за грозу, дожди, ливни, но и за засухи, стужи и т. п. В этом плане наиболее активны утопленники, удавленники, опойцы. Так, еще в XIII в. воспрещалось погребать тела удавленников и утопленников. Их вырывали из могил, поскольку считали их виновниками засух. Это верование очень рельефно описано Максимом Греком (XVI в.). Он категорически возражал против этого обычая. В его послании есть указание на то, что в то время утопленников считали ответственными за «студеные ветры» и неурожай. Максим Грек в своем послании писал: «Кий ответ сотворим в день судный, телеса утопленных или убиенных и поверженных не сподобляюще я погребению, но на поле извлеките их, отыняем колием и еже беззаконнейше и богомерско есть, яко еще случится в весне студеным ветром веяти и сими садимая и сеемая нами не преспевают на лучшее, оставивше молитися Содетелю и Строителю всех… аще увемы некоего утопленаго или убитаго неиздавна погребена… раскопаем окаянного и извержем его негде дале и непогребена покинем… по нашему по премногу безумию виновно стужи мняще бытия погребение его». Афанасьев пишет так: «Были на Руси и случаи, что крестьяне во время долгих засух по общему мирскому приговору выкапывали из могилы труп опойцы и топили его в ближайшем болоте или озере, твердо веруя, что после того непременно пойдет дождь. Во время же засухи в 1868 году крестьяне Тихого хутора выкопали из могилы раскольника, били его по черепу и при этом говорили: «Давай дождя!» Некоторые же при этом лили на усопшего воду сквозь решето, как бы указывая на то, что мертвец должен делать».

Когда хоронили усопшего, то в могилу клали все, вплоть до съестных припасов. Полагали, что в той жизни понадобится все — и одежда, и пища, и орудия производства. Рядом с покойником ставили «крепкий напиток, плоды, хлеб, мясо и пр.». Ибн-Фоцлав так описывал обряд сожжения тела усопшего: «Когда умер (у русских) глава (начальник), то в шатер, разбитый над ладьею, куда поместили мертвеца, принесли: крепкий напиток, плоды, пахучие травы и положили возле него (мертвеца), также хлеб, мясо и лук положили перед ним, потом принесли собаку, разрубили ее на две части и бросили в ладью, все оружие покойника положили возле него, привели двух лошадей… разрубили их… и мясо их бросили в корабль; затем были приведены два быка, и их тоже изрубили и бросили в корабль, принесли еще курицу и петуха, зарезали их и бросили туда же».

Второй арабский путешественник Ибн-Доста так описывал погребение знатного русса: «Когда у русских умирает кто-либо знатный, то выкапывают могилу… кладут его туда и вместе с тем кладут в ту же могилу как одежду его, так и браслеты золотые, которые он носил; далее опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и другие неодушевленные предметы, ценности».

Христианство считает, что в том, загробном мире душе не нужно никаких материальных благ. Язычники считали по-иному. Да собственно, до сих пор сохранилась вера, что умершему на том свете будут нужны различные вещи. Поэтому еще и сейчас крестьянин кладет в гроб покойнику хлеб, пироги, соль, яйца или яичницу, орехи, костяной гребешок, иголку, кремень, кресиво и табакерку, небольшой нож в чехле, носовой платок, скрипку и струны (если покойник в жизни играл). Иногда кладут и водку. Кладут в могилу пиво, воду и т. п.

Верили в то, что в той жизни каждый будет оставаться на своем земном месте: плотник будет плотником, а пахарь — пахарем. Поэтому до сих пор умершему плотнику кладут в могилу топор, долото, скобель и пилу, земледельцу кладут в могилу косу, вилы, лопату. Воина хоронили вооруженным колчаном, стрелами, копьем и прочими принадлежностями воинственного обихода.