Естественно, что богослужение в эти годы стало плиобретать черты типичного земледельческого магизма. Полагали, будго Ягве нуждается в жертвоприношениях, в благодарность за которые Он будет дарить народу свои милости. Дух самодовольства и пошлости, свойственный всякой узконационалистической вере, воцарился в Израиле. Все были убеждены, что благоволение Божие неизменно и что День Ягве не за горами.

Когда народ собирался на праздники в один из священных городов Эфраима, он предавался буйному веселию "пред лицом Ягве". Здесь люди ощущали себя как бы в гостях у своего Бога. Храмовые дворы представляли собой в эти дни красочное зрелище. Повсюду дымились костры, варилось мясо, жарились туши, на циновках и прямо на земле сидели многочисленные паломники. Они пели старинные песни под звуки арф, плясали и пили вино.

Это была добродушная бытовая религия, в которой народ видел свое, исконное, родное и которая помогала ему снимагь с себя бремя тревог и забот. В ее стоячей воде казалось, уже не могло родиться ничто великое, и жертвенный дым как бы означал, что светоч погас навсегда.

Но произошло чудо. Дух прорвался через наслоения лубочного крестьянского благочестия. Уже в то время, когда Сыны Пророческие торжествовали свою победу, он тихо стучался в двери, он уже жил незаметно рядом с верованиями толпы. И вот пришел день, когда вестником его явился новый пророк.

То был один из самых решительных переломов в религиозном сознании Израиля. Преемником Авраама и Моисея стал тоже пастух-третий созидатель ветхозаветной религии.

x x x

Это происходило около 760 года до н э. Была осень, и близился праздник урожая. Как обычно в это время, горы Эфраима оживилисъ. вереницы людей тянулись на юг. Они шли пешком, ехали верхом на ослах и в повозках. Целью их путешествия был Бетэль, скрывавшийся за холмами на рубеже Израиля и Иудеи. Там, среди обнаженных валунов, овеваемых ветром, в царском храме обитал Сам Ягве: согласно преданию, именно в Бетэле патриарх Иаков видел некогда лестницу, поднимающуюся к небу.

С трепетом вступают богомольцы на священную землю "Дома Божия", чьи окрестности так мало похожи на приветливые зеленые луга Эфраима. Блеяние овец и звуки шагов нарушают тишину святилища.

Врата храма открыты. Каждый может созерцать изображение священного быка, служащее подножием незримому Богу. Впрочем, многие простые люди уверены, что этот "золотой телец" и есть сам Ягве.

Вот уже поднимается к небу дым от первой жертвы. Люди располагаются рядами, пришло время праздничной трапезы. Постепенно скованность и робость проходят. Воцаряется непринужденное веселие, столь обычное для жертвенных пиров.

Внезапно среди каменных столбов появляется фигура человека. Он в пастушеской одежде, однако в нем нет неуверенности простолюдина. Без слов проходит он на возвышение, откуда храмовые пророки возвещают волю Ягве. Все смолкают, ожидая, что скажет человек Божий, не открыт ли ему наконец срок наступления Дня Господня?

Но человек Божий, сверкая глазами, внезапно выкрикивает в напряженной тишине: Так говорит Владыка Ягве:

Опустошены будут жертвенники Иакова, и разрушены будут святилища Израиля. И восстану с мечом против дома Иеровоамова!

(Ам 7,9)

Среди беспечных и веселых паломников слова эти летят как камни, выпущенные из пращи. Гул голосов, испуганные лица: что он говорит? кто он? откуда?

Засуетились и служители храма. Они хорошо знают, кто этот проповедник Не первый раз мятежные речи Амоса из Текои Иудейской возмущают народ. Старший священник Амация уже посылалв Самарию донос о том, что новоявленный пророк "производит мятеж против царя и земля не может терпеть его слов".

Чтобы праздник не был нарушен, Амация спешит уладить дело. Это не легко, пророкам позволяемся говорить многое, ибо они изрекаюг не от себя, а от Духа Господня.

- Прорицатель,-говорит раздраженно священник,-иди-ка ты в землю Иудейскую и там зарабатывай себе хлеб и там пророчествуй, а в Бетэле не пророчествуй, потому что он - царское святилище и жилище царя.

- Я не пророк,-отвечает иудей сурово, - и не Сын Пророческий. Я пастух и ухаживаю за сикоморами (Один из видов смоковницы (фигового дерева)). Ягве призвал меня от овец моих и сказал: иди, возвести народу Моему Израилю.

И вновь, невзирая на угрозы, Амос повторяет свои пугающие слова, бросая в лицо эфраимитам страшную правду, а затем исчезает. Богомольцы расходятся смущенные и опечаленные. Они вспоминают все недавние события, которые можно истолковать как проявление небесного гнева. Не помрачилось ли солнце несколько лет назад? Не косил ли мор людей по всему Востоку? Не истребила ли саранча многие посевы? Если действительно Бог говорил устами этого пастуха, то воистину доселе они были слепцами.

Между тем Амос, покинув Бетэль, продолжает свое дело. Зная, что отныне путь в царские святилища закрыт для него, он решает поступить так, как до него не поступал ни один пророк Израиля: записать свои видения и откровения, чтобы весь народ знал волю Господню.

Глава первая.

ПОБЕДА, СТАВШАЯ ПОРАЖЕНИЕМ

1. См.: А. Князев. Пророки, с. 30. Об израильской концепции монархии см.:

R. dе Vаих. Аncient Israel, Its life and Institutions, 1968, р. 91 ff.

2. Сказания о Елисее (3 Цар 19, 19-21; 4 Цар 2, 1-25; 3, 4-27; 4-8, 22; 9, 1-4; 13, 14 сл.), по мнению исследователей Библии, первоначально составляли отдельный сборник. См.: R.Н. Рfeiffer, Introduction to the Old Testament, 1941, р. 406.

3. См.: 4 Цар, гл. 9. То, что впоследствии Елисей отстранился от общественных дел, показывает, что, замышляя переворот, он не преследовал личных целей. Он был убежден, что ведет священную войну во славу Ягве и заботится об установлении истинной теократии. Пророк не скрывал своей неприязни к царю, при всех называя его "сыном убийцы". Иорам же фактически был бессилен против непокорного прорицателя, окруженного стеной народного почитания. Лишь один раз он попытался арестовать его, но безуспешно. Вероятно, Иезавель, вспоминая прежние дни, когда она казнила пророков Ягве, советовала сыну быть смелее, но Иораму мешали военные неудачи, голод в стране и собственная нерешительность.

4. Первое упоминание о Дне Ягве мы встречаем в VIII в.(Ам 5,18), но появилось оно, вероятно, раньше.

См.: X. Leon Dufoir. Dictionary of Biblical Theology, 1967, р. 89.

5. См.: 3. Рагозина. История Ассирии. СПб., 1902, с 178; J. Klima. Gesellschaft, 1964, S. 50.

6. См.: G.Е. Wright. Вiblical Аrchaeologу, 1957, р. 156.

7. 4 Цар 14, 25. Ренан приписывает Ионе речи против Моава, помещенные в Книге Исайи (гл. 15-16).

См.: Э. Ренан. История Израильского народа. СПб., 1909, т.1, с. 375.

Цепочка угловатых ломаных букв ложится на пергамент. Историческое мгновение Ветхого Завета: впервые израильский пророк заносит в книгу свои слова. Маленький кожаный свиток становится орудием борьбы и знаменует начало новой, высшей ступени библейского профетизма.

С появлением Амоса судьбы религии Израиля уже не будут больше зависеть от Сынов Пророческих, этих фанатичных дервишей, поборников священной войны. И хотя некоторое время мы еще будем слышать их речи и предсказания, но отныне это лишь тень невозвратного прошлого. Пастух из Текои вынес им приговор, отвергнув звание профессионального пророка. Истинное слово Божие отнято у старых "наби", и поток Откровения вливается в новое русло.

Впрочем, Амос и его преемники не порвут целиком с традициями Сынов Пророческих. Они сохранят их своеобразную манеру выражаться, будут говорить на площадях перед алтарями и разыгрывать странные пантомимы, как это было принято у глашатаев воли Ягве. Юродство, которое впоследствии давало Василию Блаженному или Франциску Ассизскому свободу от условностей мира сего, останется привычным спутником пророческой проповеди. Эта ее особенность проистекала из двух причин: с одной стороны, человеку, которым овладевало вдохновение, порой не хватало слов и он прибегал к знакам, жестам, символическим действиям;