Подписи к плакатам издательства "Парус"
Царствование Николая Последнего
"Радуйся, Саша!
Теперь водка наша".
"Как же, знаю, Коля, я:
теперь монополия".
"Уж сгною, скручу их уж я!" —
думал царь, раздавши ружья.
Да забыл он, между прочим,
что солдат рожден рабочим.
[1917]
Жил да был на свете кадет.
В красную шапочку кадет был одет.
Кроме этой шапочки, доставшейся кадету,
ни черта в нем красного не было и нету.
Услышит кадет — революция где-то,
шапочка сейчас же на голове кадета.
Жили припеваючи за кадетом кадет,
и отец кадета и кадетов дед.
Поднялся однажды пребольшущий ветер,
[10]
в клочья шапчонку изорвал на кадете.
И остался он черный. А видевшие это
волки революции сцапали кадета.
Известно, какая у волков диета.
Вместе с манжетами сожрали кадета.
Когда будете делать политику, дети,
не забудьте сказочку об этом кадете.
[1917]
Гремит и гремит войны барабан.
Зовет железо в живых втыкать.
Из каждой страны
за рабом раба
бросают на сталь штыка.
За что?
Дрожит земля
голодна,
раздета.
[10]
Выпарили человечество кровавой баней
только для того,
чтоб кто-то
где-то
разж_и_лся Албанией.
Сцепилась злость человечьих свор,
падает на мир за ударом удар
только для того,
чтоб бесплатно
Босфор
[20]
проходили чьи-то суда.
Скоро
у мира
не останется неполоманного ребра.
И душу вытащат.
И растопчут там ее
только для того,
чтоб кто-то
к рукам прибрал
Месопотамию,
[30]
Во имя чего
сапог
землю растаптывает скрипящ и груб?
Кто над небом боев —
свобода?
бог?
Рубль!
Когда же встанешь во весь свой рост
ты,
отдающий жизнь свою им?
[40]
Когда же в лицо им бросишь вопрос:
за что воюем?
[1917]
Нетрудно, ландышами дыша,
писать стихи на загородной дачке.
А мы не такие.
Мы вместо карандаша
взяли в руки
по новенькой тачке.
Господин министр,
прикажите подать!
Кадет, пожалте, садитесь, нате.
[10]
В очередь!
В очередь!
Не толпитесь, господа.
Всех прокатим.
Всем останется — и союзникам и врагам.
Сначала большие, потом мелкота.
Всех по России
сквозь смех и гам
будем катать.
Испуганно смотрит
[20]
невский аристократ.
Зато и Нарвская,
и Выборгская,
и Охта
стократ
раскатят взрыв задорного хохота.
Ищите, не завалялась ли какая тварь еще?
Чтоб не было никому потачки.
Время не ждет,
спешите, товарищи!
Каждый берите по тачке!
[1917]
Петух однажды,
дог
и вор
такой скрепили договор:
дог
соберет из догов свору,
накрасть предоставлялось вору,
а петуху
про гром побед
[10]
орать,
и будет всем обед.
Но это все раскрылось скоро.
Прогнали
с трона
в шею
вора.
Навертывается мораль:
туда же
Догу
не пора ль?
[1917]
Ешь ананасы, рябчиков жуй,
День твой последний приходит, буржуй.
[1917]
Варианты и разночтения
Ночь
"Пощечина общественному вкусу":
[11] И каждый хотел протащить хоть немножко.
Утро
"Пощечина общественному вкусу":
[8-10] Нее, легко встающих звезд оперлись
Ноги.
[30] костров
Порт
"Садок судей":
Заглавие — Отплытие.
[1–6] Простыню вод под брюхом крылий
порвал на волны белый зуб
был вой трубы как запах лилий
любовь кричавших медью труб.
И взвизг сирен забыл у входов
недоуменье фонарей.
Уличное
"Садок судей":
Заглавие отсутствует.
[8] Скрестили синих молний копья
[9] В резной руке единый глаз
[12] Безглазым ликом Василиска.
Из улицы в улицу
Листовка "Пощечина общественному вкусу":
Заглавие отсутствует.
[18–19] Пестр как фо-
рель-сы
Н
[42–43] С улицы синий чулок
"Требник троих":
Заглавие — Разговариваю с солнцем у Сухаревой башни.
[18–19] Пестр как фо-
Рель-сы-
Н
[23] Тянет из пасти трамваев
[27] Лифт
[28] Души
[42–43] С улицы синий чулок
А вы могли бы?
Автограф
[6] Прочел я зовы вещих губ,
[10] на флейтах водосточных труб?
"Требник троих":
Заглавие отсутствует
[1] Я стер границы в карте будня
[3] И показал на блюде студня
[6] Прочел я зовы вещих губ
[10] На флейтах водосточных труб?
В тексте альманаха сначала следуют строки
