— Начинаем повторять пройденное, — объявила Алена. — Заниматься будем по часу в день. Вместо парт будете сидеть на пеньках. — Галя, раздай ребятам тетрадки и карандаши. Начнем урок.
Веселая дюжина зароптала. Толька выкрикнул:
— До первого сентября никто не имеет права сажать нас за парты.
Ребята вскочили, зашумели. И тут Алена обратилась ко мне:
— Валера, как ты считаешь, что мы должны сейчас делать?
Это был исторический момент.
Ребята затихли и уставились на меня. Веселая дюжина ждала от Валерия Коробухина решения. Как я скажу, так и будет.
Я хотел уже ответить, что никакие уроки нам не нужны, но Алена с улыбкой глядела на меня, и мой язык сказал совсем не то, что хотел сказать я:
— Мы должны повторять пройденное.
И тут же спохватился. Что я говорю?
Но дело было сделано. Ребята со вздохом уселись на пенечках.
Шестая серия моих снов
Я подбегаю к шоссе и еще издали вижу, что мои друзья стоят и ждут меня.
Лица у них хмурые, смотрят ребята на меня косо, и я ни с того ни с сего начинаю чувствовать себя виноватым.
— Вот она и показала когти, — мрачно произносит Горох. — А ты до чего докатился, а ведь был человеком…
— Ну какие "когти", — говорит Семка. — Надо присмотреться к Алене.
И тут взрывается тихий Генка.
— Алена говорила правильно, потому что двойки получать стыдно, и вообще стыдно быть дураком.
Вот что прокричал Генка Кольке Гороху, и Колька, у которого на одну беду семь ответов, молчит как рыба.
— Ребята, а когда мы снова все вместе отправимся в путешествие?
Как всегда, Семка находит самые нужные слова, чтобы нас помирить.
Лица моих друзей светлеют. А и вправду — когда?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,
В КОТОРОЙ ДЕЙСТВУЮТ ЛЕШИЕ
Утром под бодрый грохот барабана мы направлялись в лес. Обычно нас провожал весь лагерь. Ленька Александров и его ребята посмеивались: "Усмирили веселую дюжину". А Капитолина Петровна счастливо улыбалась. Наконец-то веселая дюжина попала в надежные руки, наверное, думала она. И, вообще, какая это дюжина, когда нас уже восемнадцать человек.
Итак, веселая дюжина превратилась в ангелочков, разве что без крылышек. Мы безропотно рассаживались на пеньках, открывали тетради и учебники. И вовсю шли самые настоящие уроки. Учителей у нас было сразу шестеро — Алена, Галка, веснушчатый Олег и трое ребят, которые вслед за ним перешли в наш отряд.
Только теперь я разгадал тайный план Капитолины Петровны. После того как веселая дюжина превратилась в геройскую, а именно после похищения неприятельского флага, к нам захотели перейти из других отрядов многие ребята. Все они жаждали быть героями. Но Капитолина Петровна послала к нам самых лучших, проверенных… Ну, чтобы они взяли над нами шефство, так сказать…
Но Галка, наверное, сама захотела перейти к нам, хотя и продолжала жить в домике своего отряда. А с веселой дюжиной она делила хлеб-соль, то есть ходила в столовую, а также радости и беды, то есть целый день была с нами.
Ради чего или кого тогда Галка к нам перешла? Может, из-за меня? А почему бы и нет? Чудеса хоть и редко, но случаются…
Чтобы вдохновить веселую дюжину, Алена рассказывала, как во время войны дети партизан учились в лесных школах. Иногда в середине урока прилетал фашистский самолет и начинал бомбить партизанский лагерь. Ребята прятались в укрытие, а когда бомбардировщик улетал, урок продолжался.
Я поглядел на небо, не покажется ли в голубом просторе самолет. Мы бы с удовольствием укрылись в зарослях малины, которые тянулись неподалеку от нашей полянки.
— Переменка! — громко объявила Алена. — Далеко не расходиться.
Мы вскочили и бросились, конечно, к зарослям малины. Увертываясь друг от друга, мы неслись, не разбирая дороги.
Остановились удивленные.
Мы очутились в березовой роще. Березы росли не рядышком, а в отдалении одна от другой. Наверное, для того, чтобы каждую можно было хорошенько рассмотреть.
Сегодня пасмурно, а в роще — светлынь. Березки сияют, как лампы дневного света. Нас охватила непонятная радость. Тихие и смирные, мы переходили от березки к березке. Словно мы были не в лесу, а в музее.
Мы спускались с холмов в низинки, каждый раз ожидая, что появятся наши заросли малинника. Но березовая роща и не думала оканчиваться.
Я уже догадался, что мы пошли не в ту сторону, но мне совсем не хотелось покидать удивительную рощу.
— Ребята, мы, кажется, заблудились, — спохватился Юрка.
— Что это значит — заблудились? — возмутился Толька.
— Очень просто, — ответил я. — И нет никакой надежды, что мы выберемся отсюда до зимы.
— А что мы жрать будем? — хмуро поинтересовался Толька.
— Можно и поголодать, — загорелся Васька. — Есть будем все, что растет в лесу…
— Ага, — поддержал его Марик. — Мы будем робинзонами…
Слова Марика всем пришлись по душе. Даже Толька немного приободрился. Все-таки, что ни говори, а робинзоном быть приятно.
— Какие же мы робинзоны, — усмехнулся Юрка, — нас слишком много. Мы самые обыкновенные лешие.
Веселая дюжина расхохоталась. Лешие так лешие.
Между прочим, заблудилась только веселая дюжина. А все, кто пришел к нам в день открытых дверей, остались с Аленой.
Хотя разве мы заблудились? Если бы мы очень захотели поискать дорогу назад, мы бы ее нашли. Но мы не очень хотели. Значит, мы не заблудились, а просто удрали…
Я старался не думать об Алене. Она уже беспокоится о нас и, наверное, начала поиски.
Сначала мы набрели на заросли малины и полакомились спелыми ягодами.
А потом вышли к речке. На ее берегу сделали привал и купались в теплой воде до самого вечера.
Когда стало темнеть, пошли искать место для ночлега. Мы поднялись на горушку и увидели зеленый домик с маленькими окошками, который стоял на колесах. Ну, точно, как избушка на курьих ножках.
Возле домика пылал костер. Вокруг костра сидели люди. Мы несмело подошли поближе, сказали "здравствуйте".
— Туристы? — спросил седой дедушка. Он снял очки (под ними оказались другие) и внимательно посмотрел на нас.
— Ага, туристы, — охотно согласился я и подсел к костру. За мной и ребята.
Некоторое время мы молча разглядывали дедушку, который попыхивал папироской, бабушку, которая помешивала в кастрюле какую-то еду, и их, наверное, внука и двух внучек, которые с неменьшим любопытством глазели на нас.
— А где ваши рюкзаки? — поинтересовался дедушка.
Пришлось сознаться, кто мы и что с нами произошло.
— Небось голодные? — всплеснула руками бабушка. — Погодите чуток, уха доваривается.
Девчонки хихикнули, а мальчишка серьезно спросил:
— А у вас компас есть?
— Нету, — ответил Юрка.
— Как же вы без компаса живете? — удивился мальчишка и показал нам свой компас.
Мы с уважением посмотрели на мальчишку и его компас.
Вскоре мы жадно хлебали из мисок вкуснейшую уху, а я про себя подумал, что в следующий раз надо будет заблудиться с удочками.
— А далеко ли до нашего лагеря? — спросил Толька, когда мы насытились.
— Это до Ракитного, значит? Да рукой подать! Километра три до шоссе, а там на автобусе четыре остановки, — объяснил дедушка.
— А мы завтра снимаемся с якоря, — похвалился мальчишка.
— Утром придет машина, и мы поедем на Нарочь, — подала голос одна из девчонок.
— За лето, смотришь, и всю республику исколесим, — рассмеялся дедушка.
— А где ж вы ночевать думаете? — поинтересовалась бабушка. — У нас в домике, сами понимаете, тесно…
— Зачем им домик? — воскликнул дедушка. — На берегу стога видали?
— Видали, — хором ответили мы.
— Поспать в сене — это же благодать, — мечтательно протянул дедушка.
Мы поблагодарили за угощение и стали прощаться. Бабушка вручила мне большой сверток с едой.
