– Мне казалось, что матушка… стоит рядом со мной и говорит мне, что делать. Я попросила папеньку написать бабушке и сказать, что я поеду к ней.

– И он согласился?

– Он сказал, чтобы я ехала сразу же, безо всяких писем! Наверное, он видел, как я страдаю… и сам страдал от этой женщины, которая сводила его в могилу… но поделать он ничего не мог!

В голосе Джиованны звучало столько горечи, что герцог прижал ее к себе покрепче и коснулся губами нежной щеки.

– Как же тебе, должно быть, было тяжело!

– Наверное, я была не права… мне следовало остаться, – укоряла себя Джиованна. – Но я так переживала… ведь с маменькой мы жили гораздо счастливее… что мечтала уехать прочь.

– Я представляю. Тебе ведь было всего пятнадцать.

– Я была уже достаточно велика, чтобы осознать весь ужас происходившего… но не в силах была спасти папеньку.

Герцог понимал, что молоденькая неопытная девушка никак не могла противостоять такой коварной женщине, как мачеха Джиованны.

– Итак, ты уехала в Неаполь, – подсказал он.

– Полковник Далбет, папенькин кузен, послал свою дочь – очень приятную женщину лет тридцати пяти – сопровождать меня. Мы путешествовали не так роскошно, как сейчас, всего лишь вторым классом, но это было настоящее приключение!

– Твоя бабушка обрадовалась тебе?

– Очень… но я не хотела покидать папеньку надолго и надеялась вскоре вернуться.

– Думаешь, он позволил бы тебе?

– Я писала ему каждую неделю, а он ответил всего раз или два… А потом я сообщила, что хочу вернуться домой, но на письмо ответила мачеха.

– Догадываюсь, что именно она ответила! – заметил герцог.

– В письме ясно говорилось, что ни она, ни папенька не хотят видеть меня. Я должна была оставаться в Италии и бросить глупые мечты о возвращении в Шотландию.

– И что же потом?

– Бабушка уже наняла мне нескольких преподавателей, но когда поняла, что я останусь надолго, решила отдать меня в пансион при монастыре, где я могла бы встречаться с ровесницами и учиться у самых лучших учителей.

– ; – Значит, ты жила в монастыре, – заключил герцог. – Как-то странно об этом слышать.

– Я представляла себе монастырь совсем не так, – вспоминала Джиованна. – С одной стороны, там были искренне верующие сестры, которые все время молились или помогали беднякам.

– А вас с ними не пускали? – спросил герцог.

– Нет, – ответила Джиованна. – Ас другой стороны, там была замечательная школа, в которой занимались тридцать учениц, все из лучших семей Италии и Франции.

У нас были великолепные учителя по всем предметам, и не только монашки.

Девушка улыбнулась.

– Конечно, мы много времени проводили на службах и учили закон Божий… но другие предметы нам читались ничуть не хуже!

Джиованна умолкла, взглянула на герцога и призналась:

– Я так рада, что знаю все это… иначе ты бы решил, что я глупая… и скучал бы со мной.

– – Никогда! – ответил герцог.

– Боюсь только, все знания у меня из книг, а ты путешествовал по свету и храбро сражался в Индии.

Герцог засмеялся.

– Ты наслушалась россказней миссис Сазерленд и Росса.

Смотри, вот увидишь, как они ошибаются…

– Я и так знаю, какой ты… замечательный! – негромко и застенчиво произнесла Джиованна. Герцог промолчал, и она быстро добавила:

– Ты ведь действительно любишь меня… по-настоящему, а не просто говоришь, чтобы обрадовать меня?

– Я люблю тебя так, как никого еще не любил, – заверил ее герцог. – Дорогая моя, я даже не думал, что способен на подобное чувство!

– Ты… ты уверен?

– Абсолютно, – ответил он, – и я докажу тебе это, как только мы будем в безопасности и поженимся.

Герцог нежно повернул Джиованну к себе и поцеловал ее, чувствуя, как они вновь превращаются в единое целое и слова становятся не нужны. Он целовал Джиованну до тех пор, пока ее глаза не засияли подобно солнцу и она не ощутила тот же восторг, который ощущал он.

– Я люблю тебя… как я тебя люблю! – воскликнул он. – Как я мечтаю уехать с тобой в путешествие на медовый месяц и не думать ни о чем, кроме нашей любви!

Все же, понимая, что над ними нависает зловещая тень Кейна Хорна, герцог сказал себе, что чем быстрее он разберется со всем этим делом, тем будет лучше.

Но сейчас он думал только о Джиованне и целовал ее до тех пор, пока не забылось все, кроме великолепия их любви.

Позже, когда Джиованна выспалась, они с герцогом пообедали и продолжили разговор.

Девушка вернулась в гостиную, где ее ждал герцог.

Джиованна была одета в красивое платье из приятной голубой ткани, некогда принадлежавшее тетушке герцога. Миссис Сазерленд подогнала наряд по фигуре Джиованны и, несмотря на старомодный фасон, исхитрилась даже присобрать турнюр. В этом простом платье Джиованна вновь напомнила герцогу нимфу водопада, как в их первую встречу.

Бледно-золотые волосы, нефритово-зеленые глаза и белоснежная кожа придавали девушке неземной вид, а ее» хрупкая фигурка могла принадлежать только какому-нибудь сказочному существу.

Герцог увлек Джиованну в угол вагона. Дожидаясь ее, он снял с кресла один из подлокотников, чтобы получился небольшой диван, на который он и сел вместе с Джиованной.

– Мне нравится, когда ты рядом, – сказал он, – а так нам будет намного удобнее, чем в одном кресле.

Джиованна улыбнулась.

– Мне было очень удобно и в кресле… пока я с тобой, мне все равно, где мы.

– Мне тоже, – согласился герцог, – в этом мы с тобой полностью заодно, моя любовь.

Он бережно поцеловал ее и коснулся рукой мягкого шелка волос.

– Как тебе удалось сохранить свою красоту после всего, что ты вынесла? – спросил он.

– Я так хотела услышать от тебя эти слова! Но, по-моему, ты не слишком хорошо видишь, – заметила Джиованна. – Мне очень стыдно за свою внешность. Но для того, чтобы вы с миссис Сазерленд остались довольны, я готова выпить все молоко, какое только принесет Росс.

Джиованна сморщила носик и добавила:

– Но французское молоко мне совсем не по вкусу!

– Придумаем что-нибудь другое, – пообещал герцог.

– Я так счастлива, когда бываю с тобой, и поправляюсь только от одного этого счастья, – прошептала Джиованна.

Герцог поцеловал ее, думая, что она права.

Через некоторое время Джиованна все-таки вспомнила о недосказанной истории и продолжала свой рассказ с того места, на котором прервалась.

– В мае я получила письмо из Шотландии, из которого узнала о смерти папеньки.

– Ты, наверное, была потрясена.

– Я была готова к этому, потому что папенька очень долго не писал мне. Я часто посылала ему письма… но он не отвечал. Я вообще чуткая, и у меня появилось предчувствие, что папенька должен был очень скоро очутиться в раю… вместе с маменькой.

Джиованна говорила спокойно, но герцог догадался, как горько ей было сознавать, что отец умер, не сказав последнего «прости», а она не сумела вырвать его из-под власти этой страшной женщины, его новой жены.

– А когда ты сообщила им о своем возвращении?

– Вначале я не думала об этом… но потом пришло письмо от полковника Макбета и других членов клана, которые писали, что я стала графиней Далбет и предводительницей клана и поэтому должна вернуться.

Джиованна на миг умолкла, словно поражаясь, как внезапно все произошло.

– Правда, они все-таки позволили мне окончить школьный семестр.

– А тебе этого хотелось?

– О да! Я так боялась возвращаться в Шотландию!

Мы с бабушкой все обсудили и решили, что вначале я должна сдать экзамены после второго семестра.

– А потом?

– Потом внезапно пришло письмо из Америки. В нем говорилось о кончине моей крестной, которая оставила мне целое состояние.

– Как же ты, наверное, удивилась!

– Еще бы! Теперь я могла помочь всему клану Макбетов – я ведь так волновалась за них, зная, что мачеха ничего им не дает!

Джиованна вздохнула.

– Бедняки обращались только к своим старейшинам, у которых совсем не было денег – ну, или по крайней мере меньше, чем у нас.