Он прислонился к памятнику Джорджу Коэну[7] и захрустел костяшками. Большинство полицейских сегодня стянули к Джокертауну, но и остальной город не должен был остаться без присмотра. Может, разумно было бы выбросить пистолет, ведь Астроном больше не висит у него на хвосте. С другой стороны, никогда не угадаешь заранее, в какую минуту оружие может оказаться весьма кстати.

Толпа, выстроившаяся в очередь за билетами на бродвейское шоу, была меньше обычного. Спектор не был ни на одном; все они были глупые и стоили сумасшедших денег. В прежние времена он приезжал из Джерси в Нью-Йорк на новогоднюю ночь, смотрел, как в полночь на Таймс-сквер падает хрустальный шар, и чувствовал себя частью чего-то большего.

В дневное время неоновые вывески казались тусклыми и бледными. Если его заказчик не появится, можно будет снять девицу и позабавиться. Вид до смерти перепуганных глаз какой-нибудь дешевой шлюшки на несколько секунд успокоит его. Это, конечно, будет не так здорово, как получилось бы с той девкой из метро, но все же позволит ему отвлечься. Боже, как ему захотелось убить ее! Или хотя бы сделать ей больно, добиться от нее хоть какого-нибудь отклика. Но нет, пожалуй, лучше все-таки напиться и посмотреть по телевизору бейсбольный матч. Лечь на дно и не отсвечивать до завтрашнего утра — не такая уж и плохая идея.

— К черту, — сказал он вслух и зашагал прочь. — Этим ребятам из «Сумеречного кулака» придется обойтись без меня.

— Не злись, — произнес низкий и хриплый голос у него за спиной.

Спектор обернулся. У этого джокера был единственный глаз, расположенный ровно посередине лба.

— Ты опоздал.

— Утро выдалось сумасшедшее. Надо было уладить одно дельце в порту, — Циклоп сложил кулак и продемонстрировал разбитые костяшки пальцев. — Ты, должно быть, Спектор.

— Так и есть. Ну, давай рассказывай.

Он оглянулся через плечо.

— Сегодня вечером Гамбионе ужинают в «Хайфонской лилии». Семейный ужин, понимаешь ли. Дон уже в пути. О нем надо позаботиться. Вот здесь и начинается твоя работа.

— Сегодня, да? И сколько?

— Пять кусков.

Спектор провел языком по зубам, очищая засохшую кровь. Он полагал, что этот сопляк получил от кого-то вышестоящего максимальную сумму, договорился за другие деньги, а остаток получил разрешение забрать себе. У этого джокера не хватило бы мозгов обвести вокруг пальца даже шестилетку.

— Не пойдет. Разбирайся с ним сам.

— Ладно, ладно. Семь с половиной.

— Десять, или ищите себе кого-нибудь другого. Это дело не пустячное. Пришить надо не кого-нибудь, а дона.

Спектор отступил на шаг назад и отвел взгляд. Надо сразу взять этого парня в оборот, чтобы в организации поняли, с кем имеют дело.

Джокер сунул руки в карманы.

— Будет тебе десять.

— Я хочу получить две из них сейчас.

— Что? Да ты шутишь.

Он снова оглянулся по сторонам — на этот раз театрально.

Спектор едва не расхохотался. Этому придурку не помешали бы несколько уроков актерского мастерства — и мозги в придачу, чтобы им пользоваться.

— Тебя не послали бы сюда без гроша в кармане. А теперь давай раскошеливайся — или отведи меня к тому, кто заплатит.

Надо надавить на парня и посмотреть, как он будет выкручиваться.

Циклоп вытащил из кармана толстый коричневый конверт и сунул его Спектору под нос.

— Это чтобы показать, что мы тебе доверяем.

Спектор сунул конверт в карман пальто и улыбнулся.

— Я даже не стану их пересчитывать. Пока. Так во сколько наш друг дон сегодня ужинает?

— Примерно в восемь, так что тебе придется подойти немного пораньше. Ты теперь можешь заказать себе что угодно, — сказал он, похлопав по конверту в кармане Спектора.

— Когда я получу остальное?

— Завтра вечером. Мы сообщим тебе, где. — Он наклонился поближе; на Спектора пахнуло давно нечищенными зубами. — Кстати, если случайно услышишь что-нибудь о пропавших книжках, среди которых два кляссера с марками, дай мне знать. — Он вытащил маленький блокнотик со спиралью и ручку, записал на верхнем листке телефонный номер. — В ближайшие несколько часов ты сможешь найти меня по этому телефону. — Циклоп вырвал листок и передал его Спектору. — Это музей дикой карты на Боуэри. На досуге я подрабатываю там охранником.

— Что, за этими музеями глаз да глаз нужен?

Циклоп пропустил шутку мимо ушей.

— Как тебя зовут? Просто на всякий случай.

— Глаз.

— А если я не смогу связаться с тобой?

— Позвонишь в «Корявый дракон». Спросишь Дэнни Мао. Скажешь ему, что ты родился в год Огненной лошади. Он поймет.

— А ты не хочешь пойти сегодня вместе со мной? Чтобы убедиться, что я выполнил контракт? — Спектор обнял джокера за плечи и повлек его за собой.

Глаз стряхнул его руку.

— Делай, что велено, придурок. И не суй свои поганые лапы куда не надо.

— Вести с тобой дела — одно удовольствие.

Спектор посмотрел джокеру вслед. У него еще оставалось время до работы завалиться в бар и посмотреть матч. Лучше бы «Доджерс» сегодня разделать своих соперников под орех, а не то дон отправится на тот свет в большой и шумной компании.

Полдень

Когда Дженнифер отыскала свое место на трибуне, «Доджерс» уже разминались. Теплое по-летнему солнышко ласково гладило ее голые руки и лицо, девушка закрыла глаза, и ее окружил уютный гул стадиона: кричали разносчики, предлагая свой товар, переговаривались болельщики, мячи с характерным треском отлетали от биты.

Неужели прошло два года с тех пор, как в последний раз была на игре? Точно, два года с тех пор, как умер отец. Он болел за «Доджерс» и частенько брал ее с собой на матч. Сама Дженнифер не принадлежала к числу любительниц бейсбола, но всегда с удовольствием составляла отцу компанию. Поход на матч был хорошим поводом выбраться на солнышко или на свежий вечерний воздух.

Она помнила самый первый раз, когда отец взял ее с собой на матч в честь Дня дикой карты. Это случилось в шестьдесят девятом — «Доджерс» тогда играли с «Кардиналз». В середине шестидесятых команда переживала не самые лучшие времена, на долгих пять лет опустившись в табели о рангах Национальной бейсбольной лиги почти на самый низ. Но в шестьдесят девятом несравненный Пит Рейсер, который был центровым в день, когда с неба посыпались споры дикой карты, вернулся из отставки и принял руководство своей бывшей командой. Он принял никудышную команду, которая в шестьдесят восьмом закончила сезон последней, и вывел ее на первое место при помощи сверхъестественной комбинации менеджерского чутья и вдохновения.

На том, самом первом матче в шестьдесят девятом Том Сивер, единственная подлинная звезда «Бруклин Доджерс», подавал и выиграл у Боба Гибсона со счетом два-ноль. «Доджерс» оказался на первом месте в дивизионе, после чего команда победила «Милуоки» в серии «плей-офф» первого дивизиона Национальной лиги, а затем разгромила прославленных «Балтимор Ориолс» в ежегодном чемпионате «Уорлд Сериес».

Воспоминания о том радостном дне, когда весь город зашелся в едином торжествующем крике, вызвали у нее улыбку. Это был необыкновенный миг, и, оглядываясь назад, девушка жалела, что не была достаточно взрослой, чтобы оценить то чистое и всепоглощающее ликование, не замутненное ни единой посторонней эмоцией, ни единой посторонней мыслью. С тех пор ей нечасто доводилось испытывать такое чувство — и ни разу вместе с десятками тысяч других людей.

Громкий треск попавшей по мячу биты вернул ее в настоящее. Стоит ли копаться в прошлом? Попытка скрыться от опасного настоящего в приятных воспоминаниях ни к чему не приведет. Ее преследуют какие-то люди, и нужно выяснить, какова их цель. Собственно, особой тайны не было. По всей видимости, они хотели вернуть книги. Но каким образом им удалось так быстро ее выследить? И зачем они убили Грубера? Нет, не так. Эти парни считали, что Дженнифер убила скупщика краденого — но она его не убивала. Кто же тогда его убил?