— Но это же она нашла утром труп матери и позвонила в милицию. Врач определил время смерти — три часа ночи.

— Ты прав, Василий. На три часа ночи алиби трудно сделать. Но у Яны есть алиби, вот что удивляет. Она тусовалась в ночном клубе. Есть и предыстория. Яна приезжала сюда в пять часов вечера. Ей понадобился какой-то справочник из библиотеки отца. Бог с ним, приехала и уехала. Сегодня утром она опять приехала за книгами и нашла мать мертвой. Я спросил ее, видела ли она свою мать вчера? Девушка ответила, что та по вечерам проводит время в кабаках. Вчера вечером она гуляла в ресторане «Вирджиния». Этот факт мы проверим.

— Похоже, у вас большой зуб на эту девчонку.

— Нет, нет. Не сбивай меня. Яна приехала днем и открыла засов на двери черного хода. Он не запирается на ключ, а лишь изнутри на щеколду. Ночью она могла попасть в квартиру незамеченной через эту дверь. Нож лежал на кухне. Как развивались события дальше? Возможно, Курилов был в отключке. Яна уходит через черный ход, как и пришла, и возвращается в клуб. Маленькая справка. До клуба «Ночной дозор» от этого дома десять минут пути на машине. На все про все может хватить получаса. Иногда девушки пудрят свои носики в туалетах гораздо дольше, ее отсутствие в клубе могло остаться незамеченным. Переходим к утренним событиям. Яна ждет, когда Егор Курилов уйдет из дома. Мужик с кривой логикой уезжает на материной машине. Она проходит через парадный вход. Все ее видят. И что она делает в первую очередь? Запирает на засов дверь черного хода, ночью она этого сделать не могла. Что видим мы? Убийца у нас на тарелочке с голубой каемочкой. Везде засветился. Главное, Вася, у Курилова не было мотива убивать Антонину, он пришел сюда с другими целями. А у Яны Прудниковой мотив тянет на миллион. Причем она автоматически получает бизнес в свои руки, так как зарегистрирована учредителем фирмы отца. Повторяю, это лишь рассуждения вслух. Могу еще добавить, что Егор попал сюда впервые, и нож на кухне надо было еще найти…

— Зачем же он уволок его с собой? К тому же стер следы в квартире. И свои и убийцы, если не он убивал.

— Горячка. Теперь, наверное, сожалеет об этом.

На пороге кухни появилась девушка. Очень высокая и очень красивая. Модель с обложки, но в отличие от пересохших веток она имела красивые формы.

— Я могу идти? Ваш лейтенант уже составил протокол.

— Да, конечно. По ходу следствия у нас будут возникать вопросы, так что мы вам еще надоедим, — ровным голосом ответил Вербицкий.

— Когда я смогу похоронить свою мать?

— Вскрытие сделают сегодня. Вам позвонят и скажут о результатах.

— Результаты меня не интересуют, мне нужен ее труп. И найдите, пожалуйста, ее машину.

— Может быть, что-то еще пропало?

— Ценные вещи мать хранит в банке. Когда водишь в дом всякий сброд, не следует оставлять на виду соблазн. Хоть что-то она еще соображала.

— Примите наши соболезнования, Яна Григорьевна, — сказал Роговской.

— Принимаю.

Девушка развернулась и ушла.

— Нет, Илья Алексеич, была бы она убийцей, устроила бы здесь истерику с морем слез. Красотка не скрывает своего отношения к матери.

— Они могли бы быть подругами, — задумчиво проговорил Вербицкий. — Какая кошка им перешла дорогу? Мать и дочь. Обе красивые, умные. Богаты и независимы.

— Я бы не торопился говорить о независимости, — заметил Роговской. — Откровенно говоря, мне эта цыпочка не очень нравится.

Дверь была приоткрыта. Плохая примета. Стандартная сценка из кино: если квартира не заперта, то в ней находят труп.

Егор прислушался. Тихо. Он вошел в квартиру и прикрыл за собой дверь. Она не запиралась, с замком обошлись слишком грубо. Дом новый, престижный, но на консьерже и охране сэкономили. Правда, у подъезда висит камера видеонаблюдения, Егор вовремя заметил ее и удачно загородился бейсболкой с длинным козырьком. Он прошелся по квартире. Трупов он не нашел, но убедился, что здесь прогулялся слон, перепутав жилище с посудной лавкой. Кресла, матрасы были вспороты бритвами, пух из подушек разлетелся повсюду, ящики были вынуты из шкафов, вещи валялись на полу, но их оказалось не много. Основное место занимали книги, сброшенные с полок, а так же виниловые пластинки и компакт-диски.

Егор стоял посреди комнаты, держа руки в карманах, и осматривался по сторонам, когда вошла девушка с пистолетом в руке. Ее вид говорил о том, что у нее хватит мужества выстрелить.

— Это не я, — заговорил Егор. — Тут орудовал не один человек.

— Стой, где стоишь, и не вынимай рук из карманов. Шлепну.

— Верю. Под вышку загремишь. Два убийства подряд на самооборону не спихнешь.

— Вот теперь я тебя узнала. Это ты утром выезжал из гаража на материной машине?

— Я, несчастный. Что было, то было. Машина цела. Я оставил ее в соседнем дворе, мне она больше не понадобится.

— Еще бы. «Мерседес» уже в розыске. Ты видел убийцу?

— Нет. Вырубился раньше. Но моя кандидатура на эту роль самая подходящая, если следствие докажет, что это ты убила собственную мать. Пораскинув мозгами, они придут к такому выводу. Советую тебе вызвать ментов и оформить взлом квартиры.

— Никого я вызывать не буду. Я знаю, кто учинил этот погром, и знаю, кто убил мою мать. Сама разберусь в своих проблемах.

— Они и меня касаются.

— А кто ты такой?

— Бывший князь, ныне трудящийся Востока гражданин Гигиеношвили.

— Веселишься. Под Ильфа и Петрова косишь. Они тебя до конца дня схапают. Ты предсказуем, если мыслишь категориями сыскарей.

— Выловят, если я забуксую, но я иду на два шага впереди.

— Ты мент?

— Адвокат в отставке. Кстати, меня зовут Егор. В меру порядочный человек. Научился делать правильные выводы на своих и чужих ошибках. А ты Яна. Когда я докажу свою невиновность, они возьмутся за тебя. Ты очень удобный объект для обстрела. Но после этого бардака, — Егор обвел глазами комнату, — я уже сомневаюсь в твоей причастности к убийству матери.

— Какое счастье! Мы не подозреваем друг друга в страшном преступлении. Кому от этого легче?

Яна убрала пистолет в сумочку и присела на порезанную кушетку. Егор вынул руки из карманов, достал сигареты и закурил. Девушка ему нравилась, как могут нравиться яркие звезды на небе. Их разделяло примерно такое же расстояние.

— Они никогда не найдут убийцу, — сказала она обреченным голосом. — Он пришел из прошлого. Или они. Есть и другой кандидат.

— Я готов подключиться к поискам. У меня нет выбора. Ты знаешь, о ком говоришь?

Яна указала на валяющийся на полу фотоальбом.

— Видишь следы клея? На этом месте хранились две фотографии из далекого прошлого моих родителей. Вчера и всегда они были в альбоме. Сейчас их нет.

— И что? Кому-то понадобились старые снимки?

— Они никому не нужны. В том числе и мне. Отец говорил, эти фотографии — наш барометр. Как только их выкрадут, значит, они уже здесь.

— Кто «они»?

— Люди, изображенные на снимке. Пять человек в военной форме. Среди них моя мать и отец.

— Остаются трое.

— Они и есть убийцы. Одного я уже видела. Живьем. Но мать предупредить не успела. Родители боялись этой троицы. Их трудно было чем-то напугать, а эти люди с фотографии вызывали у них неподдельный страх.

— Кто «они»?

Девушка взглянула на Егора и усмехнулась:

— Сматывайся из города и ложись на дно. В своих семейных делах я разберусь сама, мне помощники не нужны.

— А мне нужен убийца. Если меня прихватят, то других искать не станут. Кому нужны люди из прошлого? Есть горячий пирожок, бери и клади в рот. Вчера в ресторане «Вирджиния» к твоей матери приставали двое мужиков. Я за нее заступился. С этого началось наше знакомство.

— Значит, она напугалась, если взяла тебя с собой. Нашла рыцаря! А рыцарь-то оказался забулдыгой.

— У меня нервишки шалят. Даже в доску пьяный я проснусь от малейшего шороха. Тут что-то не так. И потом, я не пью шампанское, начинаю рыгать. Игристое мне противопоказано. Даже с похмелья пить не стану.