Подобно хамелеону, женщина меняла облик, выходя из тени на свет, но голос оставался тем же.

— Я знала, что без меня ты пропадешь, милый. Ты попытался от меня избавиться, и я умерла. Но разве можно уничтожить собственную тень? Это я сделала тебя великим, выполняя грязную работу, чтобы ты купался в лучах славы. Такое положение дел тебя устраивало. Никаких угрызений совести. Ты чист и благороден, и лишь до поры до времени держишь подле себя грязную тварь. исполнительницу твоих черных замыслов. Мне приходилось мириться с прихотями взбалмошного гения. Я тебя любила. Но ты ничего не видел вокруг, разделив многоцветный мир на черное и белое, не понимая того, что любящая тебя женщина была и остается твоим вторым «я». Черным и неприглядным отражением твоего подсознания. Твоим истинным отражением, от которого ты пытался отвернуться и не замечать его. Тебе нравилась роль гения, провидца, звезды, ангела, созданного природой с белыми крылышками за спиной.

Настал момент, и ты заметил на своих белых одеждах черные пятна. Как можно смириться с такой несуразицей? Тебя обрызгали грязью и попытались вернуть на землю с вершины Олимпа, превратили в обычного смертного со всеми пороками и недостатками. Жизнь простого грешника тебя не устраивала. Ты решил смыть темные пятна и очиститься. Надо истребить всю черноту, выступающую наружу. Никто тебя грязью не обливал. Ты так и не понял, что это твоя сущность. Сколько пятна ни выводи, они вновь начнут выступать. Не проще ли сменить белые одежды на черные? Они даже больше тебе идут. Чтобы избавиться от грязного прошлого, ты решился на убийство. Апогей твоего творчества. Чего проще? Толкни ее, и она вылетит в окно. Та, что так тебя любила. Твой грех, стыд и кошмар. С легкой душой ты избавился от самого грязного пятна и возомнил себя победителем. Добро уничтожило зло. Ничего подобного. К своим грехам ты добавил еще один. Стал убийцей. Но такая мысль тебе и в голову не приходила. Гений ошибся. Он убил своего ангела-хранителя. Чем это кончилось, ты знаешь. Жизнь выбросила тебя на обочину. На свалку. Куда подевались твое благородство и чистота? Где твои принципы, идеалы? В кого ты превратился? Вся твоя истинная суть вылезла наружу. Ты превратился в беспомощного труса, неспособного защититься и отразить удары судьбы. Где же твои гордость и святость? А может, все это лишь маска, за которой скрывалось чудовище? Миллионы людей живут в нищете, оставаясь честными, гордыми и благородными. Тебя лишили денег. Главного щита, за которым ты прятался.

Противостоять трудностям без доспехов ты не смог. И кого мы видим перед собой? Вор, грабитель, убийца, мошенник, грязный тип, готовый на все ради спасения своей шкуры. Всеми этими качествами ты наделил двух юных девушек, которыми руководило благородное чувство мести за гибель своих матерей. Это ты облил их грязью в угоду читателю, не вникнув в суть проблем. Они знали, на что идут и с какой целью. Ты же превратился в отщепенца ради выживания, из любви к себе несчастному. Чем же ты лучше своих героинь? Ты страшнее и коварнее. Мало того, ты посмел судить и выносить приговор. Теперь у тебя нет защиты. Бумеранг вернулся. Недалек тот час, когда суд состоится над тобой. Страшный суд. Не ищи оправданий, их у тебя нет. Встретимся в аду. Тебя там ждут. Ты нарушил все заповеди, и другого пути нет. Вот к чему приводит лицемерие. Прими свою участь как должное. Прощай.

Девушка начала удаляться, луч сопровождал ее. Ее уносило в бесконечность. Она превратилась в светящуюся точку, и прожектор погас. Наступила кромешная темень. Он попытался вырваться из пут, но ремни крепко держали его, не давая шелохнуться. Наконец-то голос прорезался, и он закричал. Вопль отчаяния сотряс вселенную.

Слепцов проснулся от собственного крика. Одежда прилипла к мокрому от пота телу. Он открыл глаза, но ничего не увидел. Сон все еще продолжался. Он лежал на чем-то твердом, но не на земле. Похоже на узкую кровать без матраца. Руки привязаны к железным ребрам койки, а ноги к прутьям спинки.

Что-то лязгнуло, пол осветился длинным прямоугольником. За его спиной открылась дверь. Вспыхнул свет. Он зажмурился. Яркая лампа висела над его головой. Приоткрыв веки, он сконцентрировался и увидел перед глазами мужчину в белом халате. Слепцова мучила головная боль, и он ощущал биение пульса в висках.

— Где я?

— Вы в больнице, Ефим Иваныч.

Почему Ефим Иваныч? Ах да, новый паспорт. Пусть хоть чертом называют, только бы в ад не отправили.

Он осмотрелся. Небольшая каморка с белыми стенами. Крошечное зарешеченное окошко под потолком, дощатый пол, унитаз, умывальник и больше ничего.

— Зачем вы меня связали?

— Вели себя слишком агрессивно. Но сейчас, судя по.зрачкам, приступ уже прошел. Уколы помогли вывести вас из кризиса.

— Давно я здесь?

— Восемь дней.

— У меня затекли ноги и спина. Развяжите меня.

— Хорошо. Но если вы проявите агрессию, вас вновь свяжут.

Врач кивнул кому-то.

Раздались громкие шаги. От двери к кровати подошел грузный санитар и бросил на кровать потрепанный халат. То ли узбек, то ли киргиз, но очень внушительных размеров. Он развязал путы и убрал веревки в карман.

Слепцов попытался сесть, но у него не хватило сил. Врач помог ему приподняться. Он сел и сбросил ноги с кровати, возле которой стояли стоптанные тапочки. На нем было надето нижнее солдатское белье, рубашка на трех пуговичках и кальсоны.

— Это не палата, а тюремная камера.

— Вы правы. Когда-то здесь была тюрьма. Теперь здание перешло к Минздраву, и тюрьма превратилась в больницу.

Слепцов ощупал голову. Волосы острижены, череп забинтован.

— Предупреждаю вас, если вы повторите попытку суицида, мы переведем вас в карцер и свяжем.

— Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством.

— У нас другие сведения.

Лицо врача ничего не выражало. Он говорил тихо и вкрадчиво. Такие люди не запоминаются. Они безлики. Слепцов поймал себя на мысли, что не может определить его возраст.

— Я хочу есть.

— Сейчас вам принесут ужин. Холодный, к сожалению. Три часа ночи. Но поесть необходимо.

— Как я попал сюда?

— Об этом поговорим завтра в моем кабинете. А пока вам не нужно ни о чем думать. Расслабьтесь.

Вошла медсестра со шприцем.

— Что вы мне колете?

— Витамины. Ваш организм очень ослаб. Голова кружится?

— Болит.

— Швы скоро снимут, и станет легче.

Ему сделали укол и принесли поднос с едой, если это можно было так назвать.

Медсестра с раскосыми глазами улыбалась, будто официантка престижного ресторана, подавшая к столу уникальный деликатес.

Надо же. Китайцы и сюда проникли. Им рынков мало. Скоро они объявят границу Китая с Финляндией своей, а Россия исчезнет с мировых карт.

В мутной баланде плавал рис и рыбьи хвосты.

— Не очень вкусно, но питательно. То, что вам сейчас нужно, — улыбнулся врач.

Миска и ложка были пластмассовыми. Только Слепцова не интересовали детали, его беспокоил куда более важный вопрос. Как он попал за решетку? Надо собраться с мыслями, но пока не получалось. Поднять его подняли, но еще не разбудили. Он не помнил, что с ним происходило в последние дни. Сны смешались с действительностью. Где же грань между явью и бредом.

— Отдыхайте. Сон — лучший лекарь.

Врач и санитар ушли. Дверь с лязгом захлопнулась, щелкнул замок. В двери имелось смотровое окошко. За ним будут наблюдатъ. Теперь свет не гасили, он горел постоянно. Время шло. Ему приносили пищу, делали уколы, давали таблетки, но врач не появлялся и к себе не вызывал.

Павел молчал. Ничего не требовал, никуда не рвался. Из создавшегося положения он не видел выхода. Скандалами ничего не добьешься. Нужно принять неординарное решение. От него избавились. Спрятали за решетку и заперли. Его смерть никому не нужна. Пока не нужна. В противном случае его попросту похоронили бы. Но он жив. Голова соображает, а значит, он найдет выход.

В мусорном ведре, стоявшем за кроватью, собралось достаточно пластиковых одноразовых тарелок. Баланду приносили три раза в день. Можно посчитать по тарелкам, сколько времени он провел в застенках в сознательном состоянии.