Между тем неожиданные банкротства в большинстве отраслей торговли продолжают давать пищу всеобщему чувству недоверия. Приводимая в конце статьи сводка установленных до настоящего времени пассивов и активов обанкротившихся фирм по торговле кожей показывает, что активы в среднем составляют лишь 5 шилл. 6 пенсов на фунт задолженности, а это означает для держателей векселей обанкротившихся фирм убытки на сумму в 1471589 фунтов стерлингов.

Написано К. Марксом 8 сентября I860 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 6063, 29 сентября 1860 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

Если когда-либо нашим волонтерам придется обменяться пулями с противником, то этим противником будет — всякий это знает — французская пехота; лучшим типом — beau ideal [прекрасным идеалом. Ред.] — французского пехотинца является солдат легкой пехоты, особенно chasseur [стрелок. Ред.].

Французский стрелок является образцом не только для своей собственной армии: в вопросах, касающихся службы легкой пехоты, французы являются до некоторой степени законодателями для всех европейских армий; таким образом, французский стрелок становится в определенном смысле образцом для всей легкой пехоты Европы.

В обоих этих качествах, то есть как возможный противник и как самый совершенный до сих пор образец солдата легкой пехоты, французский стрелок представляет большой интерес для английского волонтера. И чем скорее наш волонтер познакомится с ним, тем лучше.

Вплоть до 1838 г. во французской армии винтовка не применялась. Старая винтовка с плотно пригнанной пулей, которую надо было заколачивать, что делало заряжание трудной и медленной операцией, была неподходящим оружием для французов. Наполеон, осматривая однажды в батальоне немецких стрелков кремневые ружья, воскликнул: «Конечно, это самое злополучное оружие, какое только может быть дано в руки солдата». Безусловно, старая винтовка была непригодна для больших масс пехоты. В Германии и Швейцарии некоторые отборные батальоны были всегда вооружены этой винтовкой, по солдаты этих батальонов использовались исключительно в качестве метких стрелков для уничтожения офицеров, для стрельбы по саперам во время постройки мостов и т. п., причем много внимания уделялось тому, чтобы формировать эти части из сыновей лесников или других молодых людей, которые задолго до поступления в армию научились обращаться с винтовкой. Альпийские охотники за козами, лесники, охранявшие большие леса в Северной Германии, где водились олени, представляли прекрасный материал для этих батальонов, являвшихся образцом также и для стрелков английских линейных войск.

Те войска, которые французы прежде обычно называли легкой пехотой, были снаряжены и обучены совершенно так же, как и линейные полки; поэтому в 1854 г. декретом Луи-Наполеона было отменено наименование этих двадцати пяти полков полками легкой пехоты, и они были включены в линейные войска, где и составляют в настоящее время полки под номерами от 76-го до 100-го.

Правда, в каждом батальоне пехоты было по роте вольтижеров, сформированных из лучших и наиболее развитых солдат низкого роста; a elite [отборная часть. Ред.] солдат более высокого роста составляла роты гренадеров. Они должны были первыми рассыпаться в цепь, когда требовалось начать перестрелку; в остальном же они были вооружены и обучены так же, как и остальная часть батальона.

Когда в 1830 г. началось завоевание Алжира, французы оказались лицом к лицу с противником, вооруженным длинным ружьем, распространенным у большинства восточных народов. Французские гладкоствольные ружья уступали им в дальности стрельбы. Конные бедуины на равнинах и кабильские стрелки в горах со всех сторон окружали французские колонны на марше; пули противника достигали колонн, тогда как он сам был вне сферы эффективного огня французов. На равнинах стрелки не могли далеко отходить от своих колонн из боязни, что их застигнет врасплох и уничтожит быстрая арабская конница.

Когда английская армия попала в Афганистан, она познакомилась с теми же длинными ружьями. Афганские стрелки, хотя и были вооружены только фитильными ружьями, производили в рядах англичан, как в лагере, в Кабуле, так и во время отступления по горам, ужасные опустошения на расстояниях, совершенно недоступных для бедной старой «смуглой Бесс». Урок был жестоким; можно было ожидать затяжной борьбы с племенами на северо-западной границе Британской Индии, и все же ничего не было сделано для того, чтобы снабдить отправляемых на эту границу английских солдат оружием, которое могло бы сравниться с восточными фитильными ружьями при стрельбе на дальние дистанции.

Не так обстояло дело у французов. Как только этот недостаток был обнаружен, немедленно же были предприняты шаги к его устранению. Герцог Орлеанский, сын Луи-Филиппа, во время своего свадебного путешествия по Германии в 1836 г. воспользовался случаем изучить организацию двух батальонов стрелков прусской гвардии. Он сразу же увидел, что именно здесь находится отправная точка, исходя из которой ему удастся создать тот тип войск, который нужен для Алжира. Он сразу же сам занялся этим вопросом. Однако на его пути возникало много препятствий из-за старого предубеждения французов против нарезного ружья. К счастью, изобретения Дельвиня и Поншарра на его родине помогли ему; они изобрели винтовку, которую можно было заряжать почти так же быстро и легко, как и гладкоствольное ружье, и которая в то же время значительно превосходила последнее по дальности и меткости стрельбы. В 1838 г. герцог получил разрешение сформировать роту, согласно своему замыслу; в том же году эта рота была увеличена до целого батальона; в 1840 г. батальон был направлен в Алжир, для того чтобы проверить, как он будет действовать в настоящей войне; он так хорошо выдержал испытание, что в том же году были сформированы еще девять батальонов стрелков. Наконец, в 1853 г. были организованы еще десять батальонов, так что в настоящее время во французской армии насчитывается всего двадцать батальонов стрелков.

Своеобразные военные качества бедуинов и кабилов, которые, несомненно, являлись образцовыми легкими кавалеристами и пешими стрелками, весьма скоро побудили французов попытаться завербовать себе на службу туземцев и завоевать Алжир, предоставляя арабам сражаться против арабов. Эта мысль положила, между прочим, начало образованию частей зуавов. Зуавы были сформированы главным образом из туземцев еще в 1830 г. и оставались преимущественно арабскими войсками вплоть до 1839 г., когда они массами дезертировали в лагерь Абд-эль-Кадира, только что поднявшего знамя священной войны[108]. Таким образом, в каждой роте остался только кадровый состав и по двенадцати французских солдат, кроме двух чисто французских рот, приданных каждому батальону. Свободные места пришлось заполнить французами, и с этого времени зуавы стали исключительно французскими войсками, предназначенными для постоянной гарнизонной службы в Африке. Но первоначальный основной состав старых французских зуавов настолько приобрел характерные туземные черты, что с тех пор все эти войска остались по всему своему духу и навыкам особыми алжирскими войсками, со своими особыми национальными чертами, совершенно отличными от остальной части французской армии. Они вербуются большей частью из лиц, замещающих призывников[109], и, следовательно, большинство из них являются профессиональными солдатами в течение всей жизни. Эти части по существу входят в состав легкой пехоты армии и поэтому они давно уже снабжены винтовками. В настоящее время в Африке имеется три полка, или девять батальонов зуавов и один полк (два батальона) гвардейских зуавов.