Кирил обнял и поцеловал сестру. Затем вышел из гостиной, и Летиция услышала, что он направляется к кухне, где находилась Гертруда.

Летиция взглянула на часы и увидела, что до обеда остается еще час.

Это означало, что у нее есть время переговорить со Стефани наедине, поскольку герцог с герцогиней обычно отдыхали перед обедом у себя в спальне, а Стефани проводила время в своей комнате.

Великая герцогиня настояла, чтобы трапеза во дворце проходила с большой помпой и церемониями, как это было принято у ее отца в Пруссии.

Впрочем, сам отец великой герцогини предпочитал скромные обеды в кругу семьи, где не соблюдалось никакого протокола, не суетились лакеи и прочая прислуга и можно было вдоволь посмеяться и поговорить с женой и детьми. И еще он знал, что все сказанное за столом никогда не будет передаваться из уст в уста по всему дворцу.

Так воспитывался и великий герцог, и, женившись, он сперва протестовал против торжественных и долгих трапез, где за спинкой каждого кресла непременно находился лакей и где присутствие придворных дам не позволяло нормально вести беседу. Но великая герцогиня, как всегда, сделала по-своему; мало того, она каждый вечер надевала тиару, а великий герцог был вынужден появляться в столовой при всех регалиях.

— Все это так чертовски скучно и утомительно, — жаловался в свое время принц Павел. — В будущем постараюсь использовать любой предлог, чтобы не посещать этих дурацких церемоний, ну разве что в случае крайней необходимости.

Но он любил кузена Луи, и когда тот просил его присутствовать, отказать просто не мог.

Летиция помнила, как ворчал отец, надевая шелковые чулки, вечерний камзол со сверкающими золотыми и серебряными крестами и вешая на шею ленту ордена Святого Михаила.

— Какой ты красивый, папа! — восклицала девочка, когда отец направлялся к карете, ожидавшей у дверей дома.

— Если уж по правде, я чувствую себя в этом наряде чертовски неловко! — говорил отец.

Тут мать восклицала:

— Но, Павел, как можно допускать такие выражения в присутствии детей!..

— Они бы еще не так чертыхались, будь на них мои туфли, — отвечал смеясь принц Павел.

Затем оглядывал жену в нарядном платье, с сапфирово-бриллиантовой тиарой на голове и таким же ожерельем на шее и говорил:

— Одно утешение, что ты у меня выглядишь совершенно восхитительно, дорогая. И самая большая несправедливость заключается в том, что герцогиней являешься не ты, а другая дама, имя которой не стоит упоминать в присутствии детей.

Мари-Генриетта, в то время еще совсем малышка, начинала хлопать в ладоши и кричать:

— А я знаю, о ком вы! Это кузина Августина! Она такая противная и некрасивая и всегда говорит мне, чтоб я замолчала и убиралась вон!

— Ну вот видишь, к чему это привело! — восклицала принцесса Ольга.

Но принц Павел только смеялся.

— Правды не скроешь, — говорил он. — Еще раз могу сказать, дорогая, это ты должна была бы стать великой герцогиней! Или даже самой королевой!..

Поцеловав жену, он оборачивался к детям:

— До свидания, дети! Я куда с большим удовольствием остался бы с вами. Зато завтра мы устроим пикник в саду. И наденем свою самую старую, но любимую одежду!

И дети радостно кричали и махали вслед карете, увозившей отца и мать, а потом в счастливом предвкушении начинали обсуждать планы на завтра.

Как счастливы мы были тогда, думала Летиция, выходя из дома.

Она вышла за ворота, за которыми начинался дворцовый сад, побежала по дорожкам, обсаженным густым кустарником, и вскоре добралась до дворца, оставшись, к своему облегчению, незамеченной.

Боковая дверь была не заперта, и она, войдя, оказалась у дверей спальни Стефани. Вроде и здесь ее никто не видел.

Как она и ожидала, Стефани была одна, если не считать горничной.

Увидев Летицию, девушка радостно вскрикнула:

— Летиция! Как я рада! А я уже думала, как связаться с тобой.

Летиция понимала, по какой причине так срочно понадобилась Стефани — девушка знала, что должен приехать Кирил. И, целуя кузину, заметила:

— А у меня для тебя новости.

Стефани взглянула на горничную.

— Подожди за дверью, Доротея, — сказала она. — Заодно посмотришь, не идет ли кто. Я хотела бы поговорить с ее высочеством наедине. И никто не должен знать, что она здесь.

Доротея, которая прислуживала Стефани вот уже несколько лет, понимающе улыбнулась.

— Приятно видеть вас, ваше высочество, — обратилась она к Летиции. — Надеюсь, ваша матушка в добром здравии?

— О, благодарю, Доротея, все прекрасно, — ответила Летиция.

Горничная присела в реверансе, а потом вышла, притворив за собой дверь.

— А теперь давай поскорее рассказывай! — заговорщическим шепотом потребовала Стефани. — А если вдруг Доротея увидит маму, спрячешься в шкафу.

Летиция понимала, что времени терять нельзя, и без лишних предисловий сказала:

— Кирил вернулся и мечтает о встрече с тобой. Просил передать, что будет ждать тебя сегодня вечером в условленном месте.

Глаза Стефани так и засияли от радости, отчего она еще более похорошела, а Летиция отметила про себя, что влюбленную девушку сразу заметишь.

— Теперь слушай, Стефани, — сказала она. — Я уже предупредила Кирила, чтоб он был как можно осторожнее. Стоит только твоей матери узнать о вас, все погибло!

— Знаю.

— А сегодня мама предположила, что кузина Августина, узнав о вашей любви, отправит Кирила в Пруссию, в казармы.

Стефани в отчаянии вскрикнула:

— О, этого нельзя допустить! Я этого не переживу! Я помню, что рассказывал папа. Там просто ужасно!

— Да, это может погубить Кирила, — сказала Летиция. — Так что помни, Стефани, ты должна тщательно скрывать свои чувства. Думаю, тебе не стоит возражать, когда кузина Августина объявит, что ты должна стать женой короля.

Она заметила, как содрогнулась Стефани.

— Но я… я не могу выйти за него!.. Этому… не бывать! О, Летиция, ну что же мне делать?

Этот возглас Летиция частенько слышала и прежде, а потому ответила без долгих размышлений:

— А ты не думай об этом, и все тут! Забудь хотя бы на время. И просто радуйся тому, что Кирил вернулся.

— Ты обещала помешать королю сделать мне предложение.

— Я постараюсь.

— Но ведь осталось всего два дня. Он будет здесь уже во вторник.

— Да, знаю, — ответила Летиция. — Но прошу тебя, Стефани, думай и молись только о том, чтобы худшие твои ожидания не оправдались. И еще помни, что вот так, тайно, встречаясь с Кирилом, вы поступаете очень опрометчиво.

— Обещаю… буду помнить, — пробормотала Стефани. — И буду молиться, Летиция, молиться днем и ночью, чтобы нас с Кирилом не разлучили.

— Да, молись, — сказала Летиция. — И тогда обязательно свершится чудо, и желание твое исполнится.

Личико Стефани снова просияло. Она крепко обняла Летицию и расцеловала в обе щеки.

— Я люблю тебя! — воскликнула она. — И так хочу стать твоей невесткой!

Слова эти были произнесены столь пылко и трогательно, что Летиция почувствовала спазм в горле. Затем, справившись с волнением, она сказала:

— Мне пора! Если твоя мать узнает, что я здесь, наверняка что-нибудь заподозрит.

— А никто не видел, как ты пришла? — с тревогой спросила Стефани.

— Думаю, нет, — ответила Летиция. — Но здесь, во дворце, даже у стен есть глаза и уши.

Тут она заметила, что Стефани не слушает ее. На лице девушки застыло мечтательное выражение.

— Раз мне предстоит свидание с Кирилом, — сказала она, — надо надеть самое красивое платье…

— Тогда советую поторопиться, — заметила Летиция. — Не стоит опаздывать к обеду и лишний раз раздражать мать.

— Да, ты права.

Летиция отворила дверь. За ней стояла Доротея.

— Спасибо тебе, Доротея, — шепнула ей девушка.

Горничная присела в реверансе и проскользнула в спальню, а Летиция стала тихонько спускаться по ступенькам.

Она благополучно добралась до двери в сад, теперь надо было постараться столь же незаметно пробраться по дорожкам среди кустов.