КНИГА ПЯТАЯ РАЗНЫЕ ПЕСНИ 793 Песня, сложенная Отомо Табито, генерал-губернатором Дадзайфу, в ответ на соболезнование [по поводу кончины его жены] Теперь, когда известно мне, Что мир наш суетный и бренный, Никчемный и пустой,— Все больше, все сильней Я тяжкой скорби преисполнен! 794 Плач {Яманоэ Окура} В дальней стороне, Где правление вершит Наш великий государь, Там, где яркие огни Зажигают на полях, Там Цукуси есть страна. Словно малое дитя Плачущее, в ту страну Ты, тоскуя, Прибыла. Не успели мы вздохнуть И побыть с тобой вдвоем, Не успели миновать месяцы, года, За такой короткий срок Что и сердцем не гадал, Надломившись, ты слегла. Что сказать, что делать мне,— Я в отчаянье не знал. У деревьев и у скал Я хотел найти ответ, Но ответа не нашел. Если б дома ты была, Я бы облик видел твой… Но, несчастная жена, Божество мое, скажи, Что ты думала тогда Обо мне в последний час? Вдруг, нарушив наш обет, Что давали мы с тобой, Обещая быть всегда Вместе, рядом, как в воде Утка с селезнем своим,— Ты оставила наш дом И покинула меня… 795—799 Каэси-ута 795 Домой возвратившись, Как быть, что мне делать? Как тяжко мне будет В покинутой спальне Увидеть на ложе твое изголовье! 796 Как жаль безгранично мне доброе сердце Любимой жены, что, любя и тоскуя, Ко мне прибыла Из далекого дома, Чтоб вместе со мною прожить так недолго… 797 Как об этом сожалею я… Если б мог заранее я знать, Что случится с нею страшная беда, Здесь, в стране прекрасной зеленью листвы, Сколько бы я мог ей показать! 798 Верно, лепестки лиловые ооти, На которые любила ты смотреть, Все опали… Только слезы, что струятся, Высохнуть не могут до сих пор… 799 Над горою ближнею Оону, Подымаясь, расстилается туман… Из-за ветра — Вздохов горести моей — Подымаясь, расстилается туман… 800 Песня, посвященная обращению на истинный путь заблудшего сердца
Глядя на отца и мать, Люди почитают их, Глядя на жену, детей, Люди нежно любят их. В мире здесь Закон таков! Как приманка — птиц, Крепко держит всех закон! От него уйти нельзя! И упрямый человек, Что идет, презрев его, Как бросают, сняв с ноги Стоптанный башмак, Не из дерева ль такой, Не из камня ли, скажи, Сделан этот человек? Имя назови свое! Коль уйдешь на небеса, Делай там, что хочешь ты, Коль живешь ты на земле,— На земле есть государь. Здесь, под солнцем и луной, Озаряющими мир, До пределов, где плывут В дальнем небе облака, До пределов, где ползет По долинам дальним тварь, Он правление вершит На просторах всей страны! Так иль эдак Делать все, что на ум тебе взбредет,— Допустимо ли, скажи? 801 Каэси-ута В небеса путь не простой, Чем стремиться в эту высь, Лучше Поверни домой, Нужным делом там займись! 802 Песня [Яманоэ Окура], сложенная в думах о детях Дыни ли отведаю — Вспомнишься ты мне, Каштанов ли отведаю — Стремлюсь к тебе вдвойне. Откуда только взялся ты Назойливый такой? Все пред глазами вертишься, Стоишь передо мной! Одними лишь заботами Мне наполняешь грудь, Из-за тебя спокойным сном Я не могу уснуть! 803 Каэси-ута Для чего нам серебро, Золото, каменья эти? Все ничтожно. Всех сокровищ Драгоценней сердцу дети! 804 Поэма сожаления о быстротечности жизни {Яманоэ Окура} Как непрочен этот мир, В нем надежды людям нет! Так же, как плывут Годы, месяцы и дни Друг за другом вслед, Все меняется кругом, Принимая разный вид. Множество вещей Заполняют эту жизнь И теснятся на бегу, Чтобы вновь спешить вперед. С женщин мы начнем. Женщине привычно что? — Жемчуг дорогой Из чужих краев надеть, Любоваться им, Белотканым рукавом Другу помахать в ответ Или алый шлейф — Платья красного подол,— Идя, волочить И с подругою своей, Взявшись за руки, Играть — Вот он радостный расцвет Жизни сил! Но тот расцвет Удержать нельзя.— Все пройдет: На прядь волос, Черных раковин черней, Скоро иней упадет, И на свежесть Алых щек Быстро ляжет Сеть морщин. А теперь — мужчин возьмем. Рыцарям привычно что? Славный бранный меч Крепко привязать к бедру, Крепко в руки взять Стрелы счастья, Оседлать Своего коня И, красуясь так в седле, Забавляясь, разъезжать. Мир, в котором мы живем, Разве прочен он? Там, где сладко девы спят, Рыцари, сойдя с коней, Двери распахнут И приблизятся И рук яшмовых рукой Чуть коснутся — и тотчас, Обнимая юных дев, Руки вмиг переплетут И в объятьях До зари Будут вместе спать. Но глянь! Нет этих ночей: Вот уж с посохом в руках, Сгорбившись, Они бредут, И теперь — они Презираемы людьми, И теперь — они Ненавидимы людьми. В мире здесь конец таков Яшмою сверкающей Юной жизни Жаль тебе,— Но бессилен ты. |