Сегер посмотрел ей в глаза.

– Вот уж действительно мы живем в странные времена, когда узнаешь такие подробности из газет. Каким образом это стало известно?

Клара пожала плечами, делая очередной поворот в танце.

– Я хотела бы знать, почему ты отказался. Газета назвала это браком по любви, а мы оба знаем, что это неправда.

Он нахмурился от ее слов и тона, которым она произнесла их.

– Ты становишься циничной, Клара.

– Я этого не хочу. Я знала, что меня ждет, когда принимала твое предложение. Ты был честен со мной, Сегер, и я уважаю тебя за это. Я только не ожидала, что ты откажешься от брачного договора. Почему ты сделал это и почему не сказал мне об этом в ту ночь?

Она остановилась, не закончив танец.

Сегер тоже остановился, и неожиданно он показался Кларе очень уставшим. Он тяжело дышал, его плечи поднимались и опускались с каждым вздохом.

– Это было не важно, обсуждением занимались поверенные.

– Но почему ты отказался?

Он ответил не сразу:

– Полагаю, я не хотел никаких разговоров о том, что я женился на тебе ради денег.

– А я думала, тебе безразлично, что думают другие люди.

Он снова немного помолчал.

– Так и есть. Пойдем, танец еще не кончился. – И они продолжили танец.

– Я все еще не понимаю, – сказала Клара, сознавая, что не следует больше говорить об этом.

Она вызывала его на разговор, которого Сегер, казалось, хотел бы избежать. И это после того, как только что велела себе собрать все силы и быть легкомысленной и оживленной. Развлекать его. Боже, ей следует сейчас отказаться от этого! Покончить со всем этим. Одно дело скрывать свою неуверенность от жениха во время их недельной помолвки, но совсем другое – изображать на лице улыбку и притворяться, что все прекрасно, если и не будет ничего прекрасного день за днем всю оставшуюся жизнь. Клара знала, что для нее невозможно сохранять эту видимость.

– Дело в том, что эти трансатлантические браки обычно заключаются не так, – объяснила она, смиряясь.

– Ты читала слишком много рассказов в светской хронике, дорогая. Не беспокойся, твой отец не сбежит отсюда безнаказанно, и тебе не придется сокращать расходы. Он настаивал, хотел давать тебе ежемесячно деньги на содержание ради его собственного спокойствия, и я согласился. У тебя, как и у твоей сестры, будут счет в банке и собственные деньги, так что ты сможешь тратить их так, как захочешь, не обращаясь за подачкой к мужу.

Клара поняла, что Сегер хотел сказать, и испуганно посмотрела на него.

– Нет-нет, я не поэтому спрашивала тебя о договоре. Я не хочу, чтобы ты думал, что меня беспокоит мое финансовое положение. Честно говоря, я не против что-нибудь попросить.

Он насмешливо приподнял бровь и улыбнулся:

– Я рад это слышать. Но почему ты не прибережешь свои просьбы для спальни?

От его обольстительного взгляда Клару бросило в жар. Она была рада, что он снова становился прежним, внешне довольным предстоявшей женитьбой и с удовольствием флиртовал с ней.

Она только жалела, что не может узнать, что он чувствует в душе.

Следующая неделя пролетела для Сегера быстро, надо было позаботиться о медовом месяце и продумать порядок свадебной церемонии. Он был доволен. Доволен тем, что был занят, доволен, что до конца оставалось еще на день меньше. Он был бы еще счастливее, если бы все окончилось и вся эта суета наконец затихла.

В день свадьбы, однако, его разбудил раскат грома, раздавшийся прямо над домом. Это было наихудшее потрясение за всю эту неделю. Дождь громко стучал в его окно и растекался по рамам, как будто кто-то стоял на крыше, опрокидывая ведра воды, специально, чтобы у Сегера разболелась голова.

Отбросив одеяла, он сел на кровати. Еще не совсем проснувшись, он подошел к окну. Туман был такой густой, что он почти не видел улицу. Сверкнула молния и снова прогремел гром.

Прекрасный день для свадьбы, подумал Сегер.

Он умылся и позавтракай в тишине своей комнаты. Не спеша почитал газету. Прошел час, и Сегер решил, что пора одеваться. Он уже собирался позвать своего камердинера, когда в дверь постучали и вошел лакей с серебряным подносом, на котором лежало письмо. Телеграмма, обнаружил Сегер, взяв бумагу.

Она была от неизвестного лица из Нью-Йорка.

«Вам следовало принять приданое точка ваша невеста лжет точка вы не первый точка спросите ее о краже денег точка».

Сегер перечитал телеграмму.

– Что все это значит, черт побери?!

Сегер перевернул телеграмму, ища, нет ли какого-нибудь признака, позволявшего определить, кто мог послать эту телеграмму, но таких признаков не было.

Возможно, это какой-то любитель сплетен, который прочитал в газете об их браке, и ему захотелось устроить скандал.

Он снова перевернул телеграмму.

«Вы не первый».

Конечно, он был первым. Это он знал. Всего лишь неделю назад он занимался любовью с Кларой, и она была девственницей. Без всякого сомнения.

Но, черт побери, на что ссылается этот аноним и что это за кража?

Сегер встал и подошел к окну. Глядя на грозу, он сжал кулаки несколько раз ударил по темной дубовой раме. Сегодня они должны пожениться, через три часа, если быть точным.

Он остро почувствовал необходимость узнать, о чем говорится в этой телеграмме, до того, как произнесет: «Да».

Спустя полчаса Сегер вышел из кареты перед Уэнтуэрт-Хаусом и, не обращая внимания на холодный дождь, бросился к дверям. Он заметил беспокойство на лице дворецкого, когда сказал, что хочет поговорить с мисс Уилсон, но не придал этому значения. Он поднялся следом за дворецким в гостиную, где ему пришлось, подождать некоторое время, пока не выйдет Клара.

Наконец она появилась, на ней было простое зеленое утреннее платье, а волосы были красиво зачесаны назад и изящно украшены жемчугом, белыми цветами и сверкающими гребнями.

Боже! Он помешал ее приготовлениям к свадьбе. По выражению ее лица он увидел, что она встревожена, и почувствовал вину перед ней за то, что неожиданно явился сюда.

Безусловно, сейчас он очень расстроил ее. Вероятно, она боялась, что он приехал сказать, что все отменяется.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал Сегер, подойдя к Кларе и беря ее за руки. Он поцеловал их в надежде успокоить ее.

Она неуверенно сказала:

– Спасибо. Зачем ты здесь?

Он попытался придать теплоту своему голосу и взгляду, ибо не хотел еще больше встревожить ее.

Естественно, в день свадьбы женщина и так волнуется, даже если ее жених не врывается в дом за два часа до церемонии, чтобы задать невесте неприятные вопросы и в чем-то обвинять. Он постарается, чтобы все это не так звучало, по крайней мере, пока он не узнает подробностей.

– Сегодня утром я получил телеграмму из Америки, ее послали анонимно. Я хотел бы поговорить с тобой об этом. В телеграмме говорится, чтобы я спросил тебя о краже денег.

Клара почувствовала, как у нее упало сердце. Она могла только с изумлением смотреть на своего жениха и удивляться, как и почему эта телеграмма пришла ему сегодня, в самый неподходящий день.

Она рассказывала Сегеру о том, что Гордон делал ей предложение, но она рассказала ему не все. Она не объяснила ему все подробности и сложности. И теперь жалела, что не рассказала.

Однако, оглядываясь назад, Клада не видела удобного случая, когда бы могла это сделать. После предложения Сегера она подумала, что расскажет ему позднее, а когда, это едва ли имело значение.

Едва ли это теперь имеет значение, пыталась убедить себя Клара. Присвоение денег не имело к ней никакого отношения. Она ничего не знала об этом. Она ни в чем не виновата.

Клара села на диван.

– Помнишь, я говорила тебе об одном человеке? Он делал мне предложение два года назад?

Сегер продолжал стоять. Его лицо было спокойно.

– Да.

У Клары заколотилось сердце.

– Но я не вышла за него замуж, потому что его арестовали за присвоение чужих денег.

Неожиданно в комнате стало очень тихо. Сегер стоял не шевелясь и смотрел на Клару. Она пыталась не волноваться. Она посмотрела в глаза своему жениху. В них не было гнева, в его глазах вообще ничего не было.