– Это был очень умный ход, – кивнула Мона. – Вы были весьма предусмотрительны, уговорив судью Баджеса запросить наше дело. Весьма предусмотрительны.

Холбрук нахмурился: ему не понравился саркастический тон Моны. Ведь он не знал, что это она уговорила судью Баджеса запросить мое дело. Он раскланялся, собираясь уходить.

– Ну, пока все. От имени моего клиента считаю своим долгом еще раз поблагодарить вас, миссис Смитерс. До свидания. До свидания, мисс Метьюз. С вами я буду поддерживать контакт, Ральф. – И он торопливо удалился.

– Ну пойдемте, пойдемте, – защебетала миссис Смитерс, обняла нас за плечи и вывела на улицу.

Шофер Уолтер сидел на лестнице. Он отсалютовал и сбежал вниз, чтобы подать машину.

– Куда пойдем обедать? – спросила миссис Смитерс.

– Мне нужно обратно в студию, – сказала Мона. – Меня там ждут.

– Но Боже мой! – воскликнула миссис Смитерс. – Какая досада! Может быть, вас туда подбросить? В какую студию?

– Спасибо, у меня машина, – отказалась Мона. – Прощайте, миссис Смитерс. Скоро увидимся, Ральф.

– Конечно, – сказал я, глядя, как она переходит улицу.

– Куда пойдем обедать, мой мальчик? Я же тебе говорила, что сегодня мы будем обедать вместе.

Так куда?

– Я вовсе не голоден, – ответил я. – Утром я съел уйму конфет. А кроме того, мне хотелось бы помыться.

Миссис Смитерс улыбнулась.

– Ну ты просто прелесть! – воскликнула она. -

Прелесть!

Уолтер подал автомобиль к крыльцу, и мы сели.

– Хочешь принять душ у меня или дома?

– Лучше дома, – сказал я. – Мне надо переодеться.

Мы тронулись и влились в поток автомобилей. В машине я наконец расслабился, когда взглянул из окна на Дворец правосудия, где меня только что судили. Впервые я как следует рассмотрел это здание и подумал: «Да уж, хорошо, что я оттуда выбрался». К сожалению, не на свободу.

Миссис Смитерс положила руку мне на бедро и занялась своим делом…

В тот вечер мы ужинали одни в огромном зале, украшенном цветами и освещенном только свечами. Она сидела на одном конце стола, я – на другом. В царящем в зале полумраке я едва различал контуры ее фигуры. Вокруг нас суетились двое слуг. Такой роскоши я в жизни не видел. Словно сцена из какого-то фильма. Все комнаты у нее в доме и всё вокруг дома напоминало обстановку какого-то фильма.

Едва мы приступили к еде, как она сказала:

– Я тебя не вижу, мой мальчик.

– Я вас тоже, – ответил я.

Когда появились слуги, чтобы отнести суповые тарелки, она приказала им переставить мой стул поближе к себе. Я встал и подождал, пока все будет сделано.

– Ну, разве так не лучше? – спросила она, похлопав меня по руке.

– Гораздо лучше, – ответил я, стараясь не подавать виду, как меня это расстроило. Я был расстроен не столько из-за нее, сколько из-за того, что о моем поведении подумают слуги. Никогда еще я не был в доме со слугами, которые подают человеку серебряные столовые приборы, но я во всем следовал за миссис Смитерс и надеялся, что не допустил больших оплошностей.

– Вот так, Ральф, – сказала она, подняв нож и вилку, и показала мне, как с ними обращаться. – Только кончиками пальцев. Держи их легонько. Не режь мясо как пилой – не нужно так нажимать.

Я был рад, что в зале горят только свечи и слуги не увидят, как я краснею.

– Простите, – выдавил я.

Она улыбнулась:

– Ты просто прелесть. И не принимай все это слишком всерьез. Ты здесь не чужой – ты же дома.

– Да, конечно, – кивнул я.

И так весь ужин она зорко следила за мной, указывала, как я должен есть, как держать рюмку и как пользоваться салфеткой. Мы еще не закончили ужин, как вся моя растерянность прошла. Мне это начинало нравиться. Ведь когда я стану кинозвездой, все это мне пригодится.

«Еще несколько таких уроков, – подумал я, – и я буду готов ко всему, в чем бы меня ни захотели испытать».

Ужин оказался полезен еще и тем, что во время него я осознал, насколько по-разному живут разные люди. Я видел такие ужины в кино, но никогда не обращал на них особого внимания, потому что это было только кино. Но сейчас… сейчас было нечто иное.

В салоне она пила кофе и бренди, а мне налила «Кюрасао» – апельсиновый ликер. Был он сладок, а запах – нет слов. И она научила меня, как его правильно пить. Была терпелива, спокойна и ужасно мила. Я поверить не мог, что это та самая женщина, которая так безумно вела себя с Лалли тем вечером у Моны в доме.

– А где Лалли? – спросил я.

– Я приготовила тебе сюрприз, – улыбнулась она. – Он уехал на восток. В Нью-Йорк.

– В Нью-Йорк? – переспросил я.

– Он все время пытался пробиться в театр. А теперь получил предложение – вполне приличное предложение – и принял его. Отбыл сегодня утром на самолете.

Я ничего не сказал. Тогда я еще не знал, что она выгнала Сэма, чтобы на его место мог заступить я.

– Не хочешь сегодня вечером куда-нибудь выбраться? Хотя нет, нет. Тебе ночные заведения не слишком по душе, правда?

– Здесь намного лучше, – сказал я.

– А какой-нибудь фильм посмотреть не хочешь?

– Ну… в кино меня как-то не тянет.

– Глупенький. Я имею в виду здесь. Мы его здесь посмотрим.

– Здесь можно показывать фильмы? – удивился я.

– Такие фильмы, – с нажимом сказала она, – можно.

– Ну, это совсем другое дело, – согласился я. – Тогда я лучше позвоню Моне, что задержусь.

Она расхохоталась:

– Только не говори мне, что ты собирался сегодня вернуться домой.

– А как же? Разумеется.

– Ну уж нет. – Она поставила чашку с кофе на столик. – Завтра можешь заехать туда и забрать свои вещи, но сегодня вечером – нет. Ты же не оставишь меня совершенно одну в таком громадном доме, верно?

Я не знал, что сказать. Все это время мне было ясно, что нечто подобное произойдет, но теперь, когда это случилось, я не знал, что сказать. Не хотелось ее обидеть, раз уж она так хорошо ко мне относилась.

«Почему она не может все время оставаться такой, какой была только что?» – подумал я.

– Позвони Моне и скажи, что останешься здесь.

– Да, хорошо, – ответил я.

Она встала.

– А потом займемся фильмами. Пойдем, я покажу тебе, где телефон, – он там, в гардеробной. Поговоришь – приходи наверх.

– Да, конечно, – снова кивнул я, закрыл дверь и набрал номер Моны.

– Алло, Мона?

– Ну.

– Это Ральф. Как дела?

– Нормально. Только немного устала. Ты где?

– У миссис Смитерс.

– Ага. Я ждала, что ты вернешься к ужину.

– Но я…

– Так когда ты придешь?

– Послушай, Мона, я попал в дурацкую ситуацию.

– Ах так…

– Видимо, я здесь задержусь.

Последовала пауза. И потом:

– Все в порядке, Ральф.

– Надеюсь, ты на меня не сердишься, Мона?

– Ты же знаешь, что нет. Я все понимаю.

– Почему ты не пойдешь в кино или еще куда?

– Ох, ты только за меня не беспокойся, Ральф.

– Что?

– Держись. Понял?

– Не волнуйся, Мона. Если не увидимся сегодня вечером, увидимся завтра.

Снова пауза.

– Ну ладно. Спасибо, что позвонил.

– Ну что ты, не за что. Я же говорю, увидимся утром.

– Ладно, Ральф. Только завтра меня не будет. Обэнкс приболела, поэтому снимают сцены, где она не участвует. Я хочу навестить Дороти. Мне бы очень хотелось, чтобы ты пошел со мной.

– Ну разумеется, я приду. Точно.

– Вот и хорошо, Ральф.

– До встречи, Мона.

– До встречи.

Повесив трубку, я остался стоять, уставившись в зеркало над туалетным столиком. Не мог удержаться и не заглянуть себе в глаза.

– Не могу я поступить иначе, понимаешь? – сказал я своему отражению в зеркале.

– Не надо оправдываться, – сказало отражение.

– Ты прекрасно знаешь, что я не хочу оставаться здесь, но что я могу поделать? Где бы я был сейчас, не внеси она залог?

– Все еще за решеткой – но это и к лучшему…

– Зачем ты мне все это рассказываешь? Ты, наверно, не понимаешь, что мне наконец повезло!