– Мне… показалось, что вы так сказали… Но я боялась, что… неправильно вас поняла.

– Мы идем в Танжер, – повторил герцог. – У меня там вилла, и так случилось, что некоторое время я не бывал на ней. Надеюсь, она покажется вам не менее красивой, чем «Афродита».

– У меня… нет… денег, – сказала Салена.

– Поскольку вы у меня в гостях, это не имеет значения, – ответил герцог. – А если по приезде в Танжер вы пожелаете поехать куда-то еще, я с удовольствием одолжу вам нужную сумму.

Он сделал паузу и быстро добавил:

– Возможно, вы хотели бы связаться с вашей семьей?

– Нет! Нет!

Возглас, который герцог уже слышал, вновь сорвался с губ Салены, и она опять вздрогнула в ужасе.

«Отец никогда не простит мне моего поступка! – пронеслось в голове у Салены. – Он должен верить, что я умерла».

Ей оставалось только надеяться, что отцу удастся сохранить те деньги, которые князь ему дал. Но тут Салена подумала, что об этом можно не беспокоиться: ведь князь мертв и не может отнять у отца деньги.

«У папы все будет хорошо, – сказала она себе. – Только он никогда не должен узнать, что я жива».

Но как же ей жить без денег и крыши над головой?

Салена непроизвольно бросила на герцога жалобный взгляд и умоляюще сложила ладони, как маленький ребенок, которому нужна помощь.

– Я вижу, вы еще очень расстроены, – заметив это, сказал герцог. – Поэтому не буду больше терзать вас расспросами. Постарайтесь просто отдохнуть. Несмотря ни на что, сегодня прекрасный день. Мы одни в Средиземном море, и никто не знает, что мы здесь.

Ему показалось, что ее глаза просветлели, и он добавил:

– Я часто думал, как забавно внезапно исчезнуть и начать жизнь сначала, как будто новую книгу о самом себе.

Герцог помолчал и, видя, что он на верном пути, продолжал:

– Если кто-то ищет вас, то, узнав, что вы бросились в море, он будет расстроен и прекратит поиски. Никто в Монте-Карло не знает, куда я исчез, и тем более никто не подумает, что вы попали ко мне на яхту. – Он улыбнулся: – Вы свободны – свободны от всего, что тревожит вас. Никому не известно, где вы и что сделали в прошлом!

– Это… действительно… так? – нерешительно спросила Салена.

– Без сомнения, – подтвердил герцог.

– Но… Бог… знает!

Она произнесла это почти шепотом, но герцог расслышал.

– Да, Бог знает, – ответил он. – Но нас всегда учили, что Он милостив и чуток, и я уверяю вас, Салена, что вам– именно вам – не нужно Его бояться.

Говоря это, герцог подумал, что высказывания такого рода раньше были ему несвойственны.

Но, увидев, что Салена слегка успокоилась, понял, что нашел правильные слова.

«Какое же преступление могла совершить эта девочка, – спросил он себя, – если она боится возмездия Божьего больше, чем человеческого?»

В кают-компанию вошел стюард и объявил, что ленч подан. При его появлении Салена вздрогнула, как будто боялась увидеть кого-то другого.

Сделав вид, что ничего не заметил, герцог произнес, вставая:

– Я решил, что в такой жаркий день на палубе будет приятнее.

Он проводил Салену туда, где стояли два больших плетеных кресла, на которых лежали мягкие подушки.

Салена осторожно опустилась в кресло и поморщилась от боли в спине. Она смотрела на герцога с опаской, словно боялась того, что произойдет в следующий момент.

Герцог укрыл ее пледом, а потом стюард поставил перед ней столик, ножки которого вошли в специальные пазы в кресле.

Салена с любопытством разглядывала эту конструкцию, а герцог, усевшись в такое же кресло напротив, пояснил:

– Мое собственное изобретение – чтобы не возиться с большими столами. А если у меня гости, то каждый может есть там, где ему нравится. – Он улыбнулся и добавил: – Вы будете первой, кто испытает его на себе, а я посмотрю, как это выглядит со стороны.

– Это… весьма остроумно… придумано… – сказала Салена.

Стюард поставил на импровизированный столик поднос с белой скатертью, бокалами, ножами и вилками, а потом принес блюда, которые отличались необыкновенной изысканностью. Салена подумала, что есть за таким столиком довольно оригинально, но очень удобно.

Тент защищал их от солнца, море было спокойным; тишину нарушали только мягкий шум двигателей и крики чаек.

Этот ленч разительно отличался от тех, в которых Салена принимала участие на вилле князя, где говорили по-французски или по-русски, где подавалось много вина, где все быстро пьянели и начинали шуметь.

– Я настоятельно рекомендую вам выпить небольшой бокал шампанского, – сказал герцог Салене. – Оно вернет цвет вашему лицу и поможет вновь почувствовать себя счастливой.

Салена хотела сказать, что это невозможно, но ее слова прозвучали бы неучтиво, поэтому она взяла предложенный герцогом бокал и сделала маленький глоток.

Герцог, впрочем, уже смотрел на море.

– По-моему, я вижу дельфинов, – сказал он. – Надеюсь, они подплывут поближе – я очень люблю наблюдать за их игрой среди волн.

– Дельфины! – воскликнула Салена. – Я столько о них слышала, но ни разу не видела.

– В Средиземном море они встречаются часто, – ответил герцог.

– Одна… монахиня… в монастыре, – дрожащим голосом тихо проговорила Салена, – рассказывала, что там, где… она родилась, на юге Италии, дельфины… Люди верят, что, когда моряк… тонет… в море, его душа… переселяется в дельфина.

Ее голос замер, и герцог не сомневался, что в этот момент она думает о том, что случилось бы с ее душой, если бы она утонула.

– У многих невежественных людей, живущих на побережье, существует такое поверье. Например, на Оркнейских и Шетлендских островах считается, что душа рыбака переселяется в тюленя, – поэтому коренные жители там никогда не убивают тюленей.

Про себя герцог подумал, что в мозаику под названием «Салена» добавился еще один кусочек. Она была в монастыре.

Он чувствовал себя археологом в поисках следов забытых цивилизаций или орнитологом в погоне за неизвестным видом птиц.

Ни разу в жизни он еще не оставался наедине с женщиной, которая не считала его привлекательным, которая была напугана до такой степени, что вздрагивала и отстранялась всякий раз, когда он к ней приближался.

Для герцога все это было внове. Он поймал себя на том, что его интерес к Салене растет с каждой минутой.

Герцог дал себе клятву, что рано или поздно найдет того, кто обидел Салену, и узнает о ней все.

Тем не менее, пока они ели, он невозмутимо говорил на общие темы. Потом тарелки опустели и, подняв голову, чтобы взглянуть на Салену, герцог увидел, что она спит.

Он понимал, что этот сон – следствие полнейшего изнеможения: страдания, которые ей пришлось пережить за минувшие сутки, лишили бы сил даже крепкого мужчину, не говоря уже о слабой женщине.

Появился стюард, и герцог приложил палец к губам в знак того, что нужно сохранять тишину.

Стюард осторожно взял со столика Салены поднос и неслышно с ним удалился.

Другой стюард убрал поднос со столика герцога и предложил принести бренди, но герцог отказался.

Теперь, когда ничто не потревожит сон Салены, у герцога появилась возможность как следует ее рассмотреть.

Голубая подушка оттеняла белизну ее кожи, и белокурые волосы на этом фоне тоже казались светлее.

Во сне она выглядела совсем юной и очень ранимой. Она слегка пошевелилась, рука ее сдвинулась, и герцог увидел, что на безымянном пальце больше нет обручального кольца. Прошлой ночью оно было, герцог в этом не сомневался.

«Интересно, – сказал он себе, – выбросила ли она его в иллюминатор в порыве ненависти к тому, кто был ее мужем и причинил ей страдания, или сняла и спрятала где-то, в надежде ввести меня в заблуждение, заставить считать ее незамужней?»

Но, взглянув на Салену еще раз, он подумал, что такая девушка не стала бы никого обманывать.

В ней ощущалось что-то чистое, светлое; она выглядела такой невинной, что трудно было поверить в обратное.