Райшед снова закашлялся.

— Если здесь есть артефакты, нужно найти их быстро.

Сундук пылал, как жаровня часового, и штукатурка над головой уже чернела от копоти.

Закрыв глаза, я представила себе огромную пещеру Эдисгессета, пустую, если не считать тех немногих, что все еще связаны древним заклинанием. Я услышала тихие шаги дежурных, раздающиеся в тишине. Я увидела освещенные солнцем ступени у самого входа, ощутила мягкий ветерок, благоухающий летней зеленью снаружи. Я вспомнила легкий озноб, охвативший меня, когда я шагнула из света во всепоглощающую тьму.

— Тервир эманет виз алад эгадир.

Это было даже не заклинание, просто бойкий отрывок из смешной сказки о растяпе по имени Нигадин. Он пошел искать свой нож, а найдя, вспомнил, что оставил где-то свой пояс. Отыскав пояс, он обнаружил, что нет сапог. Найдя сапоги, он вдруг понял, что не хватает штанов, и так далее. Но я уже использовала это заклинание, когда потерялся юный Тедин, и оно привело меня к парню. Я удержала в уме образы тех, чьи тела лежат в той пещере. Старик Дженс: землистое лицо с запавшими щеками и крючковатым носом, пряди волос, удивительно темных, зачесаны поперек лысой макушки. Мальчишка, чье имя я не запомнила: кожа белая, как молоко, взъерошенные волосы отливают рыжиной, намекающей на Лесную кровь, голова выглядит слишком большой для его тщедушного тела. Велейв, давняя подруга Зигриды: загрубевшие от работы руки с опухшими суставами сжаты под свисающими грудями, даже заклинание не смогло разгладить морщины беспокойства и тяжкого труда, выгравированные между ее бровями. Рядом Порса, ее дочь: глупое, хорошенькое личико закутано в кокетливую кружевную шаль, локоны такие же жесткие, как в тот день, когда их завили щипцами.

— Тервир эманет виз алад эгадир.

Воинственные крики с лестницы вынудили меня открыть глаза.

— Ну? — Райшед пристально наблюдал за мной.

— Соседняя дверь.

Коридор напоминал картину дебоша из пьяного кошмара. Тени играли на стенах, подобно черным языкам пламени, они облизывали пол и поднимались к потолку. Какие-то фигуры появлялись и исчезали на краю зрения, искаженные головы и изогнутые тела, бегущие на неестественно удлиненных конечностях. Одна прыгнула на лестницу, воплощенная темнота, глаза из звездного сияния, зубы и ногти — бледное серебро окутанной дымкой луны. Храбрая стрела пролетела сквозь нее и ударилась в стену. Фигура быстро нагнула голову, сворачиваясь, тени складывались и формировались заново. На лестнице послышались тяжелые шаги и крики, подгоняющие кого-то наверх.

Тьма встала на дыбы с новой маской. Огромная волчья голова рычала и покачивалась, венчая человеческое тело с белыми как лед когтями на руках. Зверь схватил упавшую стрелу и, запрокинув голову, завыл. Казалось, буря налетела с замерзших высот. Ледяное облачко дыхания вырвалось из его утробы и покатилось по ступеням. Мы услышали лихорадочный топот. Кто-то удирал еще до того, как стрела закувыркалась вслед.

— Приятно видеть, что Шив уделил внимание россказням Грена, — пробормотал Райшед.

Мне было не до замечаний, я во все глаза смотрела на мага. Поразительная иллюзия наложила на грубую маскировку Шива образ Элдричского человечка, который может привидеться лишь в горячечном бреду. Он был слишком высокий и слишком тонкий, в костлявой руке — луч лунного света, кожа — бездонная синева неподвижной заводи, окутанной сумерками. Волосы — тень, более темная, чем самые редкие из ночей, когда обе луны, и Малая, и Большая, покидают небо ради своих собственных таинств. А глаза — черные ямы, угрожающие высосать жизнь из того, кто поймает их взгляд.

Сорград и Грен присели возле него, призраки, способные ужаснуть самих демонов Полдриона. Чья-то голова появилась на лестнице, и челюсть эльетимма отвисла, когда он увидел, что его грозного владыку кромсают два жутких существа.

— Он вырезал тому парню яйца и глаза. Почему бы не сделать с ним то же и не поменять их местами? — тихим голосом предложил Грен.

Райшед посмотрел на меня. Мне стало любопытно, какой он меня видит. Такой же неземной, каким кажется сам?

— Ты сам велел его изуродовать, — напомнила я, не давая моему возлюбленному открыть рот. — Просто не смотри туда и не беспокойся. Грен на нашей стороне.

— Поверю тебе на слово, — хмыкнул Райшед. Его тон обещал, что мы еще поговорим об этом, когда никто не будет пытаться нас убить.

Ужасный Элдричский человечек — творение Шива — шагнул вперед, направляя свое холодное, золотое копье на побелевшего эльетимма. Тот оцепенел от страха, дрожа в темноте.

Грен поднял голову и прошипел с вкрадчивой злобой:

— Благослови предков, избравших тебя в свидетели нашего возмездия.

— Мы проклинаем Илкехана до девятого колена. Да будут прокляты все, кто извращает священное знание! — подхватил Сорград.

Он встал — призрак, рожденный из кошмаров, кровь капает с ножа с костяной рукояткой и жадно всасывается снующими крысоподобными тенями.

— Так будет со всеми, кто оскверняет договор между мертвыми, живыми и еще не рожденными.

Его слова отразились от каменных стен таким жутким эхом, что им явно помогала магия Шива. Раскаты гремели, следуя за убегающим солдатом вниз по лестнице.

Тут Шив подмигнул мне, и я вновь увидела реальность сквозь обман света и магии.

— Поторопитесь.

Мы обошли Грена и Сорграда, теперь злорадно хихикающих. Райшед ударил ногой в дверь, и мы оказались в комнате, где господствовал большой стол, заваленный картами и пергаментами. Под окном стоял крепкий сундук, несомненно, тормалинского происхождения.

— В нем.

Сундук был заперт. Я полезла за отмычками.

— Нет времени. — Райшед схватился за ручку. — Зубы Даста! — проскрипел он, взваливая сундук на плечо.

Сорград появился в дверном проеме.

— Надо уходить, или их набежит столько, что нам не пробиться.

— Мы идем, — заверила я горца.

Алое пламя заплясало на его вытянутой ладони.

— Посторонитесь.

Сорградова горсть огня прокатилась по столу, — воспламеняя все на своем пути. Настенные драпировки заполыхали, и, клянусь, когда мы выбегали в коридор, я почувствовала, что волоски на моей шее хрустят.

— Проклятие, Град, ты нас чуть не поджарил!

— По главной лестнице или по черной? — Грен стоял у тела Илкехана. Его руки были по локти в крови. Я старалась не смотреть, что братья сделали с трупом, и почти преуспела. Только нечаянно заметила, что изо рта колдуна торчит вовсе не язык. Райшед глянул вниз и с трудом глотнул. Клянусь, даже под голубой краской было видно, как он побелел.

Шив держал перед собой серебряный поднос. Магический огонь от клочка горящей ткани бросал странный отсвет на его выкрашенное лицо.

— У меня нет для этого времени, Планир. Просто сделай что можешь. — Шив сунул металл за пазуху куртки и отшвырнул тряпку.

— По черной, — мотнул головой Райшед.

— Сорград, — настойчиво позвала я. — Мы уходим.

— Всего минуту.

Он присел над Илкеханом, спиной ко мне.

Я вытянула шею, чтобы лучше видеть, а потом решила — не стоит.

— Вы сделали достаточно!

— Я обещал вырезать имя мальчишки на лбу этого ублюдка, — медленно ответил горец, сосредоточенно орудуя ножом.

— А это не приведет их прямо к Олрету? — огрызнулся Райшед.

— Нет, если не найдется грамотей, умеющий читать мандаркинский шрифт. — Последний росчерк Сорграда забрызгал стену каплями крови.

— Идемте же, — взмолилась я.

— Оставайтесь рядом, — предупредил Шив, поднимая руки.

Он свел их и швырнул вперед еще один шар сверкающей магии. Тени приняли мшистый оттенок, превращаясь в призраки деревьев. Мы пошли, и они двинулись вместе с нами. Пятнистая темнота смещалась и менялась, Элдричские фигуры сопровождали нас со всех сторон, мелькая на самом краю зрения.

— Давай. — Сорград потянулся к ручке сундука, и Райшед сбросил его с плеча, чтобы нести вдвоем.

Наконец показалась черная лестница, более узкая и крутая, чем та, по которой мы поднялись. Мы с Шивом возглавили отход, спускаясь быстро, но осторожно. Вокруг попеременно сгущались и бледнели тени. Из бесформенной черноты возникли лисицы, крысы и вороны — они бежали впереди. Свистящий звук, предвестник самых неистовых бурь в лесу, раздался над нашими головами и устремился вниз по лестнице.