Когда она подняла с мольбой свое лицо к Темару, сердце юноши пропустило удар. На минуту пустые глаза Леннарды засияли живым травянисто-зеленым цветом в свете свечей.

— Ты слышишь меня? Мама? Теперь все хорошо?

Через минуту полного молчания Леннарда начала безобразно плакать, пустое лицо сминалось, и она снова раскачивалась взад и вперед, на этот раз быстрее, с растущим неистовством. Руки ее согнулись в клешни, и она стала раздирать себе голову.

— Тише, тише. — Медьюра пыталась обнять своего ребенка, с трудом отбиваясь от беспощадных ногтей.

— Давай просто уйдем. — Аллин потянула Темара за руку, но юноша сопротивлялся.

— Сколько вопросов купит мне то золото? — грубо спросил он.

На лице Медьюры боролись отчаяние и ненависть к себе.

— Столько, сколько тебе надо спросить, а ты как думал? Но только сегодня.

— Я подожду снаружи, — внезапно решил Темар. — Когда закончишь со всеми остальными, мы поговорим дальше. — Он так быстро потащил Аллин из пристройки, что девушка едва не споткнулась о него.

Игнорируя тайное любопытство ждущих, эсквайр стремительно зашагал в переднюю комнату.

— У тебя есть спирт? Что-нибудь крепкое? — подошел он к женщине у бочек.

— Белое бренди, если у вас есть. — Аллин подтолкнула юношу к камину.

Едва Темар добрел до низкой скамьи, как ноги его подкосились, и ему пришлось ждать, пока девушка-маг не принесет черную бутылку и две стопки, извлеченные из буфета за стулом старухи. Та наблюдала за ними с большим интересом в водянистых глазах.

— Что это было? — спросила толстушка, передавая Темару налитую до краев стопку. — Эфирная магия? 

Юноша залпом проглотил бесцветную жидкость и задохнулся от ее крепости. Но бренди вывело Темара из шока, поразившего его разум.

— Никакая магия в той комнате не творилась, — хрипло вымолвил он. — Никто из них не имеет понятия о заклинаниях.

— Боюсь, в голове той дурочки вообще нет никаких понятий, — с жалостью заметила Аллин, сделав осторожный глоток.

— Если только она не ловит эхо от какого-то другого ума, — медленно произнес эсквайр.

Толстушка казалась растерянной.

— Но она ничего не знала о Челе. Я точно знаю, что он жив и здоров и торгует кожей от Далазора до Дари. В Равноденствие я получила письмо от его матери. А никакого моря возле Дари и в помине нет.

— Она видела Кель Ар'Айен. — Темар взволнованно подался вперед.

— Большая река, широкая пустая равнина? А не может это быть… ну, я не знаю… где-нибудь между Инглизом и Бремилейном? — с сомнением возразила Аллин. — Может, Чел уехал туда по торговым делам?

— То, что она видела, то, о чем думала, — это Кель Ар'Айен. Мы все подумали о том же самом, когда высадились там. — Темар машинально сжал руку девушки. — Я помню, как глядел на ту реку, как спрашивал себя, будет ли эта земля плодородной, помню, как выбирал место для строительства и примечал, где есть хороший лес. Поверь мне, Аллин, во имя Сэдрина!

— Но откуда эта несчастная знает про Келларин? — Толстушка выдернула руку и с легкой гримасой согнула пальцы. — Может, все дело в рунах? Кажется, подруга Райшеда, Ливак, нашла следы эфирной магии в древнем знании рун Великого Леса?

Темар сердито покачал головой и тотчас пожалел об этом: виски пронзила боль.

— Никакое Высшее Искусство здесь не творится. С теми заклинаниями, что мне известны, я бы непременно его обнаружил. — Юноша поднял глаза на Аллин. — Я бы отдал все золото, что сможет выделить мне Камарл, лишь бы заглянуть в тот сундук.

— У них есть какой-то артефакт? — Девушка раздумчиво кивнула. — И этот несчастный ребенок как-то оказался связан с ним, как Райшед с твоим мечом?

— Есть, и не один, — подтвердил Темар с растущей уверенностью. — Тот, второй, голос — это была девочка. Я видел, как Гуиналь клала ее под заклинания, видел се зеленые глаза — глаза северных холмов. И я увидел их сейчас — на лице той блаженной.

Аллин нахмурилась.

— Где эта женщина достала сундук, набитый келларинскими артефактами?

— Такие вопросы пе могут ждать! — нетерпеливо бросил эсквайр. — Мы должны получить тот сундук!

— Как? — вспыхнула толстушка. — Обман это или недомыслие, но этот маскарад — их единственное средство заработать себе на хлеб. Эта женщина наверняка знает, что сундук необходим для мнимых сил ее дочери. Вряд ли они его тебе отдадут.

Темар закусил губу.

— Что, если мы предложим ей вес этого сундука в золоте?

У девушки вырвался испуганный смех.

— Ты серьезно?

— Вполне, — тихо ответил юноша, и лицо его посуровело. — Я бы заплатил столько же, чтобы вернуть хотя бы одного из заклинания. Я бы раз за разом платил столько же, чтобы всех до единого спящих вернуть к жизни.

Аллин с легким содроганием глотнула бренди.

— Значит, слухи о золоте Келларина верны?

— Пока что Камарл может ссудить мне деньги, — заявил Темар с уверенностью, которой совсем не ощущал. — Со временем за океаном появятся богачи, и тогда мы вернем долг. Возможно, мне также следует заявить те права, о которых упоминала вдова Тор Безимар, — задумчиво добавил он. — По крайней мере это дало бы мне средства на покупку другого артефакта, который мы найдем.

— Сначала надо заглянуть в сундук и убедиться, что там есть артефакты. — Аллин слегка подвинулась, чтобы посмотреть на заднюю комнату и пристройку за ней. — Затем нам придется заключить какую-то сделку с этой женщиной, причем сегодня же. Иначе завтра она удерет вместе с дочкой и сундуком. Хотела бы я знать, как действует эта связь с артефактом.

Настал черед Темара засмеяться.

— Тебе только и выкладывай ответы!

— Во-первых, я — лескарка, а во-вторых, я — маг. — Толстушка улыбнулась немного виновато. — И то, и другое означает, что ты никогда не принимаешь ничего на веру. Ты задаешь вопросы, какие только можешь придумать, и идешь дальше лишь тогда, когда получишь все ответы.

Юноша взглянул на заднюю комнату, все еще полную просителей.

— Каково это — быть магом? Ни один из знакомых мне магов так и не нашел времени, чтобы рассказать об этом.

— Нас не побуждают к этим разговорам, пока мы не попадем в Хадрумал. — Аллин слегка покраснела. — Ты же знаешь, как к нам относятся.

Темар покачал головой.

— Допустим, это — колдовство какой-то иной природы, но я вырос с эфирными заклинаниями. Ладно, — поправился он торопливо, — возможно, ими не пользовались каждый день, но все знали, что Высшее Искусство есть, что оно исцеляет, заставляет человека говорить правду, передает срочные вести через провинции. Так каково это, Аллин, быть магом?

— О, даже не знаю, как тебе объяснить. — Толстушка порозовела. — Представь себе масло, пролитое на воду, но ты — единственный, кто видит радугу, когда на него падает свет. Представь, что ты слышишь еще одну мелодию в музыке, к которой другие глухи. Ты прикасаешься к чему-то и чувствуешь стихию внутри него, как чувствуешь вибрацию в столе, когда бьют часы. Ты ощущаешь ее, ты чувствуешь, как она воздействует на окружающие предметы. Затем ты понимаешь, что можешь изменять ее, можешь сделать ту радугу ярче или бледнее, можешь приглушить ту мелодию или заставить ее звучать в два раза громче. — Лицо Аллин светилось. Темар впервые видел ее такой оживленной.

Хлопанье входной двери разбило тишину.

— Где эта шарлатанка? — Коренастый мужчина в повседневной тормалинской одежде прошел на середину комнаты. — Она называет себя провидицей? Я научу эту шваль, как отбирать честные деньги у глупой девчонки! — Мужчина обвел всех свирепым взглядом, его острое лицо было искажено яростью.

— Ну? Это что за обман? — закричал, входя в таверну, второй мужчина. Он был моложе и, видимо, успел хорошо набраться за вечер, потому что у него заплетался язык. С собой он тащил девушку. Та вырывалась, но парень цепко держал ее за локоть, и нахмуренные брови придавали его лицу хищный вид.

— Пусти меня! Это не ваше дело!

Парень зло тряхнул девушку.

— Закрой рот, тупая шалава.