С начальником службы безопасности президент холдинга беседовал больше часа. Андрею Ильичу пришлось полностью выложить карты, кроме личных, конечно. Частная жизнь главы «Оле-фармы» недоступна для всех остальных. Хотя Лебедев был уверен, что его «сторожу» известен не только каждый шаг охраняемого объекта, но и то, кто с ним рядом шагает. Впрочем, таким и должен быть ответственный за безопасность.

– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы о похищении пронюхала милиция.

– У меня остались в конторе знакомые ребята, попробую через них надавить на ментов, чтоб не больно суетились. А то этот «следопыт», кажется, слишком старательный, как бы не перестарался.

– Необходимо срочно найти Аркадия. Ты предлагал надежных людей, ручаешься за них? Сам понимаешь, в случае прокола будешь отвечать своей головой.

– Понимаю, Андрей Ильич.

– Объясни ситуацию, пусть немедленно приступают к поискам. Деньги пообещай любые. В пределах разумного, конечно, – сухо добавил Лебедев, заметив семеновскую ухмылку.

– Я улыбаюсь не от жадности, Андрей Ильич, – сдержанно пояснил тот. – Не все еще в нашей стране продается, остались люди и с честью, и с совестью.

– Не сомневаюсь. Удачи! – Однако Семенов не спешил покидать начальственный кабинет, его явно что-то беспокоило, но, кажется, он не решался попусту сотрясать воздух словами. – Что-то еще? У меня много дел.

– Андрей Ильич, не нравится мне это молчание. Семь часов прошло – и ни звука. Обычно в подобных случаях сразу звонят, требуют денег или выдвигают свои условия. Вы меня понимаете?

Он как еще понимал! «Нет человека – нет проблемы», – любил говаривать усатый. Но за этим вождем следом идти не хотелось, такой правоты Лебедев даже мысленно не допускал.

– Аркадий жив, я уверен. Очень советую: будь так же уверен и ты, – медленно ответил Андрей Ильич, вдалбливая каждое слово.

– Понял, – деловито кивнул Семенов, вскакивая по-военному со стула.

– Секунду! – беспамятный шеф вдруг вспомнил: – На улице Свободы ночью дежурил гаишник. Он сообщил, что мимо него прогнал с сумасшедшей скоростью джип, номер не заметил, но следующий пост предупредил. Время совпадает. Может, и пьянь какая лихачила, а может быть...

– Я понял, Андрей Ильич.

– Сможешь что-нибудь выяснить?

– Постараюсь.

По дороге в больницу Андрей заехал к Олевским. Старики мечтали повидаться с внуком на Новый год. Особо ломать голову не хотелось, и Лебедев выдал повторно басню с деревенским молоком, умолчав о гормонах.

– Аркадию не помешают свежий воздух, физический труд и парное молоко, сами знаете, сколько в нем витаминов, – закончил гость свою байку об отдыхе на Кубани.

– Да, конечно, это замечательно, – старалась не выдать огорчения Роза Львовна. – Но нам очень хотелось с ним увидеться, поговорить, так, Илья?

– Не будь эгоистичной, Розочка. Мальчику предстоят выпускные экзамены, потом вступительные, у него впереди сплошная нервотрепка и головная боль. Нашему внуку непременно надо отдохнуть.

– Да-да, – подпевала Роза Львовна, сдерживая слезы, – конечно, я все понимаю. Спасибо, Андрюша, что предупредили. А кстати, дорогой, вы как-то намекали, что мой брат обидится, если я пересмотрю завещание, а вот и ошиблись.

– Я намекал? Честное слово, что-то не припомню, Роза Львовна. Мне-то какое до этого дело?

– Не говорили? Ну значит, я неправильно вас поняла, извините.

– Роза, ты совершила большую ошибку, – мягко упрекнул муж. – Нас же ясно, по-русски просили молчать. А у тебя не язык – помело.

– Вы рассказали Семену Львовичу про Аркадия? – опешил Лебедев.

– Я не могла ему не сказать! Сема был сильно удивлен моим решением переписать завещание, он никак не мог понять: зачем такая канитель? А когда узнал, очень обрадовался. И все повторял, что будет счастлив прижать к груди Аркашиного сына.

– Господи, где же были вы, Илья Ильич?

– Илья был в магазине, – выскочила вперед жена. – Я послала его за хлебом, а заодно велела купить и муку, оладий хотела испечь. А тут Сема подъехал. Он и посидел-то минут пятнадцать, не больше. Да что вы на меня оба как на преступницу смотрите?! – возмутилась Роза Львовна. – Что я такого сделала? С родным братом радостью поделилась. А с кем же мне еще делиться, скажите на милость?

– Давно это было? – спросил Лебедев. Впрочем, вопрос теперь уже мало имел значения.

– Месяца три назад, – нерешительно ответила Олевская. – Да, точно, мы еще тогда собирались посмотреть новую квартиру Инночки. Сема обещал нас отвезти, да почему-то не смог. Мы так и не поехали, – грустно закончила она.

– Мне пора, – поднялся накачанный информацией гость. – Извините, если огорчил.

– И вы извините меня, Андрюша, если что не так сделала, – просительно улыбнулась хозяйка. – Но ведь ничего страшного не случилось, так?

– Так, Роза Львовна, – откровенно соврал старый друг сына.

... Дом встретил ванильным ароматом, просочившимся в каждую щель, Дюком Эллингтоном [1]и мерцанием свечей, придающим всему волнующий, праздничный вид. Не дом – райские кущи, из которых внезапно потянуло сбежать. Хозяину было не до интима и торжества, вполне бы хватило бадьи крепчайшего кофе да пары дежурных бутербродов, способных заставить активнее трепыхаться серые клетки. Выжатый как лимон Лебедев собирался освежиться под душем, запереться в кабинете с кофейником и думать. До одури, до прочистки мозгов, до рассвета, хоть до чертиков – пока не придет решение. Расстегивая на ходу пиджак, он направился мимо сияющей огоньками столовой к себе в кабинет, лелея наивную мечту проскочить оттуда незамеченным в ванную.

– Андрюша, – выросла на пути осточертевшая гостья, возомнившая себя здесь хозяйкой, – привет, милый! Переодевайся быстрее и спускайся в столовую, будем ужинать. Я приготовила потрясающую семгу и испекла твой любимый яблочный пирог. – Татьяна смотрелась именинницей и выглядела настоящей красоткой. Пышные волосы, гладкая кожа, лучистые глаза, матовые жемчужины на открытой шее, новое платье – бери не хочу. В другое время он и взял бы, но сейчас ему было не до жарких объятий. – Лебедев, – бездонные синие глаза вперились в хмурую физиономию, – прошу тебя: удели мне полчаса своего драгоценного времени. Мы оба – деловые люди и знаем цену каждой минуте, но дороже просто жизни ничего в этом мире нет, честно. – Она подняла правую руку и нежно провела кончиками пальцев по лебедевской щеке. – Послушай, если у тебя неприятности, я постараюсь их взять на себя, если радость – оставлю тебе. Хочешь – буду молчать, хочешь – наговорю всяких приятных слов. Только, Лебедев, не оставляй меня одну. Мне просто необходимо позарез быть сейчас рядом с тобой, вот так. – Она залихватски чиркнула себя ребром ладони по подбородку, явно подражая кому-то из гангстеров, которых насмотрелась по ящику в своих крутых Штатах. Такой лирики от ироничной Таньки Лебедев не ожидал.

– Хорошо, – сдался он, – только приму душ.

Под бьющими струйками Андрей удивлялся собственной мягкотелости, от которой вечно один только вред.

...И все-таки женщину создавал Господь, а если черт и подмешивал что-то в сырье, то делал это тайком и понемногу. Лебедев был благодарен Татьяне, не позволившей запереться наедине с мрачными мыслями. Ясность ума не всегда добывается пыткой, иногда мозги лучше прочистить лаской. Слушая вполуха ненавязчивый рассказ о проблемном оптическом бизнесе, расслабленный хозяин неожиданно для себя признал, что с появлением блондинистой гостьи его жизнь изменилась к лучшему. Исчезло напряжение, перестали мучить бессонница, наивные бредни, уходили в прошлое глаза за колесами и нелепая челка. Поговорку «от добра добра не ищут» не зря придумали умные люди – для дурней, которые силятся спорить с судьбой, бестолково отпихивая ее нечаянный дар.

– Лебедев, – негромко окликнул мягкий голос, – что я сейчас произнесла?

– Взяла кассиршу взамен сбежавшей после погрома.

– Молодец, тебя голыми руками не возьмешь!