И впрямь, молодой герцог будто и не спал три ночи подряд, сидел над бумагами, командовал и выглядел великолепно — ему еще была интересна эта игра, наследник пуантенских владетелей прямо-таки упивался свалившимися на него властью и влиянием. Все происходящее Просперо откровенно забавляло.

— Пергамент! — приказал Конан. — Где королевские печати? Я же просил не относить их в сокровищницу! Ага, спасибо, Кертис!

Конан обмакнул перо в чернильницу, что-то быстро черкнул на пергаментных листах, тщательно подписал, не глядя дыхнул на кругляш Большой печати и прижал ее к листам тонкой телячьей кожи с вырисованным аквилонским гербом.

— Держи, — король перебросил мне пергаменты. — Назначаю тебя прецептором Таранти на ближайшую седмицу, а Просперо — вице-королем, будет царствовать пока я сплю, управится… Все! До утра!

Новоиспеченный король, пошатываясь от перенапряжения и утомленности, забрал чей-то суконный кавалерийский плащ, снял с диванчика две шелковых подушки и улегся в углу, прямо на ковер, под окном выводившим на Хорот. Перед тем как заснуть, он еще успел проворчать в мой адрес:

— Кертис, только не вздумайте зарезать меня во сне! Два переворота за одну ночь — это уже слишком!

К рассвету наступило относительное затишье и я, целиком положившись на Паллантида и Просперо, вступивших в безраздельное владение замком короны, кликнул полдесятка телохранителей из числа «Беркутов» и отправился за бароном Гленнором и остальными. Заодно мне очень хотелось посмотреть, что творится на улицах Тарантии и насколько серьезных успехов мы достигли в самом городе.

В синеватых утренних сумерках Тарантия выглядела удивительно. Обычно в это время уже открываются лавки хлебопеков, спешат золотари со своими отвратительными бочками, первые повозки торговцев спешат на рынки, дабы занять самые удобные места. Ничего подобного сейчас не наблюдалось.

Город словно бы превратился в огромный военный плац — конные патрули пуантенцев и Черных Драконов, наши наемники отрядами по десять человек охраняют перекрестки, Королевская улица и все проезды, ведущие к замку перекрыты рогатками.

Хвала богам, что вояки догадались не разжигать костров прямо на улице. А за любую попытку мародерства по личному приказу Троцеро полагается казнь на месте.

Итак, строгий военный порядок поддерживается, и это прекрасно. Я направил коня в сторону улицы Трех Созвездий — там располагались наиболее интересующие меня здания.

Неприятный, выстроенный из коричневого известняка угрюмый дом — тут располагалась проклятущая «Скрытая башня». Дом окружен безмолвными уставшими кирасирами Серебряного полка, кое-где заметны выбитые ставни, над угловыми окнами первого этажа заметны следы копоти: был пожар, но его успели вовремя потушить.

У входа суетятся подозрительно знакомые личности. Ну, точно, это же мои балбесы из Стола безопасности королевства! Барон Гленнор распорядился уничтожить наших соперников в первую очередь, не считаясь с потерями и засыпать это змеиное гнездо жгучей известью!

Однако, чисто сработано — здание практически не пострадало, архив, наверное, тоже. Значит придется мне долгими ночами корпеть над бумажками «Башни», выискивая в пергаментах интересующие Латерану сведения…

— Кертис, тебя ли я вижу? Приехал позлорадствовать?

Я чуть вздрогнул, услышав этот возглас. На пороге дома стоял, разумеется, обожаемый начальник. Надо же, Гленнор сам явился поглядеть на разгром во вражеском стане.

— Я, ваша милость, прибыл сюда узнать, насколько точно и тщательно исполнены приказы, — я усмехнулся, поприветствовав подошедшего барона. — Что здесь случилось?

— Сопротивлялись упорно, хотели уничтожить бумаги, но были слишком обескуражены внезапностью и нашим нахальством, — сообщил Гленнор. — Нескольких взяли живыми и уже увезли. Таким образом «Скрытая Башня» превратилась в срытую башню. Их больше не существует. Что в замке? Если ты решил поехать на прогулку, значит у Конана все благополучно? Впрочем, мне уже привозили донесения. Граф, скажи пожалуйста, неужто варвар сам убил Нумедидеса? Или гонец что-то перепутал и от переизбытка впечатлений наплел всякой чепухи?

— Никто никого не убивал, — поморщившись ответил я. — Нумедидес умер от сердечного удара, не выдержал потрясения. Но бой во дворце шел жестокий, много погибших.

— А что Конан?

— В данный момент спит. Желает набраться сил на грядущий день. Едем во дворец?

— Поехали. Заодно расскажу по дороге, каково сейчас в Тарантии. Голова кругом идет, экую изумительную кашу мы заварили!

Барону Гленнору подвели его коня, и мы, пустив лошадей шагом направились обратно к центру столицы. На главных улицах военные вовсю развешивали штандарты короны с аквилонским львом и флаги Великих герцогств, не исключая Шамарское — пришлось ограбить хранилище коллегиума государственных церемоний, где означенных знамен и вымпелов хватило бы на украшение трех таких крупных городов, как Тарантия. Преобладали, однако, синие полотнища с тремя серебристыми леопардами Пуантена — пусть все знают, кто теперь в городе хозяин! Я с мимолетным удивлением заметил открытую лавку, где торговали горячим, только испеченным хлебом, который увлеченно расхватывался голодными гвардейцами и наемниками армии Черной реки. Хозяин пекарни и его подмастерья только охали и ахали, выслушивая последние новости, но серебро и медь собирать с покупателей все же не забывали. На соседней улице вовсю гремели кувшины молочницы, открылись двери какой-то скромной таверны. Прекрасно, Тарантия начала оживать!

— Самой огромной трудностью было подавление бунта Табронийского полка, — размеренно повествовал барон Гленнор. — Они сохраняли верность прежнему королю до последнего, ведь Таброний находится в Шамарском герцогстве… Граф Люксэ предлагал им почетную сдачу, но они отказались. Пришлось штурмовать, сгорело несколько казарм, огонь перекинулся на дома обывателей, панику едва удалось подавить. Напомни, чтобы я сказал Конану о погорельцах, пускай проявит королевскую милость и раздаст пострадавшим деньги из казны.

— Из какой казны? — я скептически поднял бровь. — Казна пуста, будто дырявый карман нищего.

— Кертис, не забудь, что минувшие несколько дней герцог Публио трудился с бумагами казначейства, следовательно на первые дни царствования нашего киммерийца денег хватит. «Беркутами» захвачен загородный дворец канцлера… Бывшего канцлера Редрика, его уже отправили в Латерану, а вот золото из сокровищницы я распорядился переправить в замок короны. Там много, несколько десятков тысяч кесариев только в монетах. Если верить сообщениям, поступавшим ко мне всю ночь, Латерана взяла почти семьсот неблагонадежных, сегодня будем чистить государственную канцелярию, ведомство городского прецептора…

— Мое ведомство? — хохотнул я, перебросив Гленнору указ короля. — Я теперь временный прецептор столицы!

— Поздравляю, — индифферентно сказал барон. — Вот сам и займешься благородным делом очищения. Подвожу итоги: это была самая замечательная ночь в моей жизни! Не случись возмущения табронийцев, мы бы не захватили власть, а подобрали бы ее, как монетку на дороге. Бой в замке короны не в счет.

— Все произошло изумительно просто, если глянуть со стороны, — кивнул я. — И никто кроме нас не знает, какую работу пришлось проделать до… До наступления сегодняшнего дня.

— Именно, дорогой граф, ты совершенно прав, — с тихой гордостью сказал Гленнор. — За несколько колоколов овладеть таким огромным городом, устранить всех самых опасных врагов, убить короля…

— Он умер сам, — отчетливо повторил я. — От испуга. И сознания полнейшего, окончательного поражения. Для Нумедидеса это был лучший выход, не правда ли?

— Оставим Нумедидеса, это дело прошлое. Я очень хотел бы видеть голову его единственного наследника, графа Диона, за ним тоже были отправлены наши волкодавы, но… Это один из редких наших просчетов. Я упустил из виду, что с началом весны племянник бывшего короля уехал отдыхать в Аргос, на море. Он — последний, хотя и сомнительный Эпимитрей. И вокруг Диона однажды могут собраться недовольные новой властью. Существует два выхода — отправить к Диону добрых людей, которые воткнут ему в спину какой-нибудь острый предмет, или потребовать у аргосского короля Мило его выдачи, если Дион откажется возвращаться в Аквилонию. Ну, а затем…