Амалирос передал бочонок Тиаласу и решительно двинулся вперед. Озерный Владыка контролировал процесс. Пять тренировочных признаний — вполне хорошая подготовка, но от волнения все слова могут куда-нибудь улетучиться. Он то помнил, что именно сказал Лаариэ вместо «жить без тебя тяжело и невыносимо» и «любить тебя буду вечно». Заготовленная речь была длинной — два дня сочинял, все романы перелистал, а в итоге выдал: «Любить тебя тяжело, но я — буду». Спасибо, что жив остался. Выползню таких подробностей он, конечно, не сообщил.

Повелитель Темных дошел до лестницы. Вставать перед Элермэ на колени по совету Тиаласа было совершенно некуда. Голова, признающаяся в любви, окруженная плавающими бочонками — оригинально… но Супруга в её состоянии после всех волнений может и не понять. Он и так признается оригинальнее всех — после Обряда.

— Элермэ, — Амалирос прижал руку к груди. Вода потекла с рукава звучной струйкой, отвлекая и путая мысли. — Любить, конечно, тяжело… — Где-то позади поперхнулся багрянкой Озерный Владыка. — Любовь вообще… Потому что я… да не могу я, когда он здесь следит! Озерный, уплыви в коридор обратно!

Элермэ смотрела на эти мучения и понимала, что на лестнице ей придется сидеть долго. К тому же она уже прочитала по воде это признание пять раз и знала его наизусть. Когда Тиалас скрылся в боковом проходе, она сжалилась, показала пальчиком, куда следует смотреть, и ободряюще кивнула.

Амалирос прочитал по губам дражайшей Супруги всю признательную речь без запинки. Помощь, конечно, была неоценимая. Но, какое коварство! Опять про воду забыл! Воспользоваласссь. И хорошо бы кто-нибудь из детей унаследовал такую нужную способность.

Тиалас пил багрянку и завидовал. Справился, надо же! А начал-то почти правильно… нет, про родственные души, это он рано подумал. Выползень не умеет волноваться как надо. Озерный Владыка решил, что ждал достаточно. С багрянкой, конечно, было не так холодно, но все равно — мокро. К тому же сначала надо было синяк свести, а потом пить. Ну, теперь уж — как получится.

Обнимающихся пришлось образумить. Примирение — это замечательно, но хотелось бы счастливое событие отпраздновать в сухом месте.

— Амалирос, там мой лазутчик мается. Пошли, посмотрим, кто тут у тебя плутал.

Темный бросил взгляд наверх. Кровать исчезла. На верхней ступеньке стоял Гарнис. Он еще не высох, но с него уже не капало. Вода… неизвестно куда этот кладезь информации сейчас просачивается. Супруге, конечно надо доверять. Но доверие лучше оказывать, чем давать им пользоваться.

Амалирос помог Элермэ подняться и повел наверх.

В спальне Правители более полно оценили ущерб. Мятый серебряный кувшин, расколотый мраморный столик, пара битых чаш и позеленевший синяк Тиаласа. Амалирос помочь не смог. Элермэ тоже старалась, но Озерный Владыка, лечивший себя наскоро после багрянки, совершенно не представлял, как ему удалось сотворить такое чудо. Больше всего его занимал вопрос — откуда взялся в его организме такой нетипичный пигмент? Зелень, конечно, была бледная, но она же была! Амалирос предложил списать все на происки врага, а подданным предложить гордиться Владыкой таким, какой есть — временно местами Светло-Зеленым.

Элермэ вспомнила про «врага» и тайное совещание. Её предложение — признаться честно, как Тиалас сломал руку в подвале с багрянкой, понимания не вызвало. Оба правителя молчали. Но светло-зеленый синяк на покрасневшей щеке смотрелся совсем плохо.

— Дорогая, давай оставим этот вопрос для следующего раза. — Амалирос покосился на портрет «Неизвестного». — Переодеваться здесь все равно не во что, да и не нужно. Ар Намэль как раз спрашивал, не нападал ли на нас кто? Теперь можно сказать, что нападал. Бесценная моя, мы с Владыкой Тиаласом соблюдаем соглашение — никого применения Силы между Светлыми и Темными в этих стенах. Это, знаешь ли, очень тонкий дипломатический момент. Хотелось бы, чтобы и ты тоже присоединилась. То есть не пыталась топить, излишне быстро перемещать предметы воздушными потоками и… подглядывать в каждый кувшин. — Темный старался быть очень любезным. — Пожалей себя! А теперь, давайте посмотрим, кто по моим владениям ползает, где нельзя.

В малом зале воцарилась мертвая тишина. Правители явились прямо из боя. Даже сообщать ничего не пришлось. Ар Намэль так застонал, как будто это у него было лицо с зеленоватыми разводами.

Амалирос смотрел на лазутчика. Мальчишке был совсем молодой. Хорошо, если совершеннолетний. Глаза — голубые, но не синие, как у «Неизвестного», волосы может и будут золотистыми, если отмыть, но в любом случае — не тот. В чертах лица ничего общего с «неизвестным». Одет… так себе. И одежда-то далеко не первой свежести. Владыку своего глазами пожирает. И непонятно, чего в этом взгляде больше — страха или удивления. А Озерный, кажется, злится. Даже про свой нетипичный синяк забыл переживать.

— Тиалас, ну и с какого болота к нам занесло этот потрепанный ветром лист осины? И главное — зачем? — Амалирос, как ни старался, не мог поверить в такого «лазутчика».

— Это я у него сейчас спрошу! Потом мы пойдем в мою резиденцию, и я спрошу еще раз. — Светлый окинул подданного таким взглядом, что тот совсем сник. — А пока, позвольте Повелитель Амалирос, представить Вам моего младшего сына — Веилас Аль Анхель Ат Каэледрэ. Прибыл! Ты как здесь оказался… малышшш?

Повелитель Темных жестом отправил подданных прочь из зала. «Малыш» покосился на Амалироса и Элермэ.

— В трюме.

— Напомни-ка мне, сын, кода у тебя совершеннолетие, после которого ты будешь иметь хоть какое-то право лазать по трюмам без разрешения? — Светлый Владыка решил не откладывать беседу надолго. Пусть сыну будет очень стыдно.

— Через два дня…

— И зачем тебе потребовалось залезать в трюм, а потом вылезать и попадаться здешним разведчикам?

— Я… сбежал. — Юный отпрыск Светлого Правящего Дома скис окончательно.

Амалирос расцвел. Если Тиалас лезет в его личную жизнь с советами, то почему бы и ему не вмешаться. Мальчик — обнадеживающе смел. И не стоит загонять обратно в болото будущих женихов его дочери. А у этого еще и возраст подходящий.

— Тиалас, у тебя потрясающий сын! Поздравляю. Заметь, он попался только разведчикам. Прошел почти половину коридоров. Талант. А скажите мне, талантливый юноша, что Вы искали, к чему стремился Ваш долгий путь? Озерный, оцени — на твоем корабле его так и не нашли. Наверное, ничего не ел по дороге, я прав?

— Времени не было собраться. Я хотел… я хотел жить со Светлыми здесь. Элермэ Аль Арвиль Правительца и…

— Так ты сбежал из Озерного Края… вообще? — Тиалас был поражен. — Собрался дождаться совершеннолетия в норе? Ну, договаривай, и что потом?

— Присоединиться к тебе, Отец! Ты же тоже сбежал. Вот я и… решил.

— Кто тебе сказал, что я сбежал? Можешь не отвечать. Вот, значит как! Мы тут… жизнью рискуем, объединяем и спасаем народы, а я оказывается «сбежал». Кто еще в семье думает, что я сбежал?

— Ну, особенно никто. — Веилас поднял, наконец, глаза на отца и отчитался. — Лэриас говорит, что ему все надоело, Маилас обещал заморозить море и идти по льду, Фиалис и Тамрис собираются перейти через горы.

Амалирос пришел в полный восторг. Тиалас впал в прострацию. Элермэ отправляла весть Лаариэ, что её сын благополучно добрался до Владений Темных и гостит… у Отца.

— Озерный, ты говорил о любви к детям. Учту. Её должно быть в меру. Лэриас… твой старший сын, кажется, он младше меня… на пятьдесят один год! И ты меня попрекал двух тысячелетней…

— Не при детях, Темный! Ну, и что мне теперь с тобой делать, сын? Ты бы о Матери подумал!

— Братья все объяснят… завтра. Я же могу соскучиться. И я — несовершеннолетний. Так что с политической точки зрения….

— Ох, ну надо же! — Амалирос всплеснул руками. — Тиалас, я сейчас умру от зависти! Какой потрясающий мальчик. Озерный, я хочу видеть остальных. Элермэ, никаких лишних вестей Лаариэ, кроме краткого сообщения, что Веилас у нас. Светлый, детям надо развлечься. Пусть приезжают.