— Нэрьо, поясни, кого они предали? И когда? — Полутемный был перебит на середине разъяснительной речи о том, как следует любить нового повелителя.

— Меня. Черного Властелина. И моих верных слуг — Темных эльфов. Гм. Прости, Даэр, не обижайся. И забыли воинскую честь и славные набеги. Переметнулись на сторону Света… тьфу, какой ужас я несу! И в то время как я их… спасал… Пределом… прости Создатель, и немного задержался, они опустились до уровня… Даэр, как думаешь, до какого они уровня опустились? Хотя, не важно. Не может быть, чтобы поголовно все орки верили в эту чушь. Наверняка есть несогласные. — Нэрнис вопросительно посмотрел на брата.

— Сссветлый, ты — просто чудо! Сейчас, молчи, я сам все скажу. Осудим, раскаются, помилуем. Дальше двигай впереди себя смерчи — идти будем с грохотом. Чтобы все знали, кто идет. То есть грядет. Ты — Могучий Черный Властелин, Возмездие и Справедливая кара. Разнесешь ближайший городишко, и твой вариант истории начнет распространяться как пожар. Вернемся к нашим Темным и будем ждать раскаивающихся. Придут воинственные — заставим раскаяться. Твои Светлые сородичи должны тебе памятник поставить! — Даэрос даже слегка позавидовал, что эта идея не его первого озарила.

— Завтра поставят. Два. Один за уничтожение безумных. Второй — за возрождение истинно орочьей ненависти к Светлым эльфам. Даэр, лучше об этом никому не знать. Что тут… у нас творится — никого не касается. Это наше, Властелинское дело! — И Светлый не шутил.

Селяне оказались сообразительными. Человеческую речь забыли не все. А часть орочьих слов, которая в неё попала, особенной роли не играла. Гневную обвинительную речь в адрес помятых орков они поняли. Орки, как оказалось — тоже. Когда до них дошло, в чем их обвинили, и кто их обвинил, они быстро вспомнили и старые сказки про Властелина, и сомнения в своем эльфийском прошлом. Может быть и врали, но каялись уже на почти внятном наречии. Коряво, но понятно. И вполне естественно: сваливали всю ответственность на вождей, строили из себя жертв и несчастных брошенных Властелином верных подданных. То есть, оказались даже более разумными по части изворотливости, чем их За-Предельные сородичи. После торжественной клятвы служить Великому и Могучему они стали предлагать подарки. Тут вышла заминка, и Верду пришлось перевести и пояснить. Подарок орки преподнести были обязаны — по закону. Старинному.

— Нэрьо, не переживай так. А то ты сейчас что-нибудь бесконтрольное учинишь. Я же вижу. — Даэрос помнил, что у брата есть и такая отрицательная сторона на все его положительные.

— Да я из их поганых лап ничего принять не смогу. Даже если надо. — Нэрнис сверкал глазами из-под слишком грозных бровей и еле держался.

— Ладно, Сульс примет. Тебе и не обязательно делать это лично.

Орк убежал к ближнему уцелевшему дому и вернулся, волоча за руку… орчанку. Сульс, спешился заранее, чтобы принять «дар» и теперь не знал, что делать. Он стал обходить своего мерина боком, пытаясь укрыться за его тощим крупом, споткнулся и упал. Потом подобрал то, обо что споткнулся и Даэрос решил, что нервный художник-оружейник сейчас будет швырять в дарителей чем ни попадя. Такие мелкие жесты были совсем не кстати. Но Сульс осмотрел находку и швырять не стал. Подарок между тем приближался. Орк тащил Нэрнису свою преданность в таком вот виде, а Верд переводил его сбивчивое бормотание.

— Этот предатель, говорит, что Властелину сейчас подарят самую красивую орку…

Орк подтащил «дар» поближе, расслышал слова Верда и закивал:

— Самый красифый, самый! Глаз уский-уский, нос софсем нет, лица мно-о-ого! — И он откинул тряпку, которой орчанка прикрывала лицо.

Нэрнис побледнел.

— Даэр, не могу. Я его сейчас уничтожу!

Даэрос вздохнул. Ситуация была безвыходная. То есть выход был только один. Простейший.

— Пошли вон отсюда. Властелин не в духе. Сейчас убьет всех.

Население разбегалось быстро. Оркам бежать было некуда, и они снова распластались на дороге. Орчанка с визгом унеслась в дом, из которого её вытащили. Наступила почти тишина. Кое-где мычали коровы, скулили собаки, истерично гоготали гуси, но ни людей, ни орков не было слышно. Расти вздохнул за спиной Даэроса: «Вот это, я понимаю. Жисть…». Пелли вцепилась в седло и пыталась осознать, куда катится мир. И зачем она в нем вообще и в этом самом месте — тоже. Сульс попинал крайнего, валявшегося на земле орка, сунул ему под нос свою находку и грозно спросил: «Еще такое есть»? Орк встал на четвереньки, и показал пальцем в сторону дальних домов. Оружейник просительно посмотрел на Даэроса:

— Так я схожу?

— Идите… — Полутемный махнул рукой, его куда больше волновал брат и его состояние. — Только быстро. Нам надо проехать до ближайшего города. А тут и еду взять негде. Взять, наверное, можно — есть нельзя. Пакость. Пелли, пошли к колодцу, наших лошадей там напоим, властелинскому коню в ведре принесем.

Расти сполз с Чалого и увязался за Сульсом. Покопаться в «завоеванной» деревне и найти что-нибудь нужное он хотел даже больше, чем смотреть, чем с «вонявыми» дело кончится.

Даэрос поил Чалого и объяснял Пелли смысл жизни. Черенок ждал своей очереди. Пелли оглядывалась на Нэрниса, который так и застыл в седле как памятник самому себе. Два оставшихся орка рискнули приподняться, но взглянули на «Властелина» и упали обратно.

— Видишь, Пеллиэ, как на Нэрьо повлияла такая работа? А дальше будет только хуже — орков больше, истории длиннее и гаже. Но ты должна была это видеть. — Полутемный был серьезен, как никогда.

— Но чем же я могу помочь? — Пелли чувствовала себя никчемной и несчастной. — Я же ничего не умею…

— Умеешь. У Нэрьо впереди тяжелый период. Будет подчинять орков, внушать им ужас и… обожание. Может озлобиться, слегка, и заиграться… совсем. Он же их совершенно натурально ненавидит. Так что ты можешь очень помочь. Напоминай ему время от времени, кто он есть на самом деле. При такой нервной работе нужен дом и семья. Я — не в счет. Я, наоборот, буду способствовать его… возвышению. Мы, конечно, предполагали, что здесь встретятся сложности. Но не такие. Так что ты его сдерживай. Он о тебе заботится и очень за тебя переживает. Пока мы до города доедем и пока будем в городе, падай в обморок по первому моему сигналу. Плачь, взывай к милосердию — то есть занимайся всем, чем обычно. А дома… дома будешь создавать уют. Отделаем себе комнаты… разведи цветы, накидки с оборочками на все подушки и ещё: сшей Властелину пушистые тапочки. Ничто так не портит их, как домашняя обувь. Я имею в виду, не портит как Властелинов.

Сульс вернулся с заплечным мешком какого-то барахла. Ни Даэрос, ни Нэрнис не собирались выяснять, что и где он подбирал. Не до того было. Оркам велели снять железо и погнали вперед по дороге. Отвязанный Свищ привел лошадей из своей, лишенной крыши конюшни. Еще пару пригнал от соседей. Верд, как «верный слуга Властелина» командовал орками, и было видно, что ему это очень и очень нравится. И чем дальше — тем больше. Мелкая властишка над бывшими хозяевами жизни давала себя знать. Нэрнис вспомнил свою специализацию, присмотрелся к новым повадкам Верда и сообщил брату:

— Даэрос, жить людям, может и станет легче, но многие из них станут хуже.

— Это уже от тебя зависит, в какой-то степени. Власть калечит, так что ты её направо-налево не раздавай. Ах, да, вот еще что! Брат, не забывай, ты — самозванец. Не сверкай глазами, это — твоя работа, но правильно она называется именно так. И как каждый самозванец, зацепившийся за намек в истории или сказание, ты вполне можешь рассчитывать на успех. Даже слабые самозванцы могут. А ты у нас — сильный и внутри Светлый.