Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Библиоман. Книжная дюжина

Слова и жизнь

Анита Шрив. Их последняя встреча / Пер. с англ. В. Беляева. – Харьков; Белгород.: Книжный клуб «Клуб семейного досуга», 2009. – 352 с.

Психологический роман на тему, которая не раз отмечена в самой что ни на есть настоящей истории литературы. Могут ли быть счастливы в любви два творческих человека? В романе он – известный поэт, она – модный писатель. Когда-то они были вместе и спустя годы встретились на литературном фестивале, где издательства пытаются совместить бизнес и искусство слова. Во время одной из литературных дискуссий обсуждается тема любви: «В ней заключены все возможности театрального действа. Страсть, ревность, предательство, риск. И эта тема почти универсальна». Произносимые героями слова, будь то стихи или прозаические строки, вдруг воскрешают в их памяти былое и возвращают призрачную надежду на счастье. Но этим талантливым людям, столько написавшим о любви, очень трудно найти слова для одного-единственного человека…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Искусство

РНО с «парочкой подержанных идеалов»

СОБЫТИЕ

«Мне бы парочку подержанных идеалов. Ты сделал бы доброе дело», – говорит герой драмы Генрика Ибсена «Росмерсхольм». Похоже, как раз такую услугу оказал публике Российский национальный оркестр подборкой произведений на темы «Фауста» (дирижировал Владимир Юровский) и скандинавской программой из произведений Эдварда Грига, Яна Сибелиуса и Карла Нильсена (дирижировал Михаил Плетнёв).

«ИСТОРИЯ ДОКТОРА ИОГАННА ФАУСТА»

Фауст-программой мы обязаны фестивалю к 75-летию Альфреда Шнитке (1934–1998), который Владимир Юровский закатил в Лондоне минувшей осенью. Помимо прочего, 37-летний глава Лондонского филармонического оркестра набрал европейских певцов, сумевших под его руководством актуализировать хоть и недавнюю, но порядком забытую оперу Шнитке «История Доктора Иоганна Фауста». После Лондона те же певцы приехали и в Москву.

Что касается оперы, она создавалась по заказу Гамбургской Штаатсопер на основе ранее написанной Альфредом Шнитке кантаты 1983 года. И если российская судьба кантаты – это всё-таки пара записей плюс память о премьере, разрекламированной предполагавшимся (но благоразумно отклонённым) участием Аллы Пугачёвой в роли Мефистофельши, то европейская судьба, вроде бы «приподнятая» самим фактом оперного заказа, всё-таки невнятна. На премьере в Гамбурге в 1994-м сам Шнитке не присутствовал – находился в одной из московских клиник. Два первых акта с речитативами (их сочинил Йерг Моргенер) и последний акт (собственный материал кантаты) удивили немцев «мучительной гармонией музыки тяжелобольного художника». Занавес открылся, занавес закрылся – и всё.

В зале Чайковского занавеса нет. Роскошным прологом к последнему музифицированному в ХХ веке «Фаусту» Шнитке звучали ранняя увертюра Вагнера с прорастающими в ней семенами будущего вагнеровского стиля: от серебристого «оперенья» оркестра (из «Лоэнгрина») до вакханальных температур грота Венеры (из «Тангейзера»). Потом – роскошно оркестрованный «Мефисто-вальс» Ференца Листа и опера-шестиминутка «Фауст в аду» Андрея Семёнова. Москвич и наш современник Семёнов написал её совсем недавно, метафорически использовав технологию «сжатого файла». То есть это короткое резюме четырёхсотлетней истории Фауста, не Гёте начатой, зато Андреем Семёновым законченной.

Смысловой фон – от пышного романтизма к новейшему рационализму – сработал. После Фауст-пробега по странам и эпохам наконец причудливый чертёж первых актов оперы Шнитке. Идут бесконечные монологи и диалоги, шепчет что-то зловещее хор. Нагнетается состояние кошмара, родом то ли из средневековых, то ли, наоборот, из слишком недавних времён. Тут надо смаковать изощрённую графику шнитковского почерка и настраиваться на «треугольный» изгиб отношений Фауста (Стивен Ричардсон, бас), Мефистофеля (Эндрю Уоттс, контртенор) и Мефистофельши (Урсула Хессе фон ден Штайнен, меццо-сопрано). Ведь Шнитке усложнил двойническую затею Гёте раздвоением образа зла. Зло хорошо, два – лучше. Но публика ручейками потекла из зала, лишая себя главного.

Дело в том, что именно финал Мефистофель и Мефистофельша в лице британского контртенора и немецкой меццо спели-сыграли, что называется, сногсшибательно. В безумной амплитуде голосов, как в требуемом актёрском бесстыдстве певицы, китчевая составляющая музыки Шнитке оказалась оживлена той экспрессией новейшего европейского театра, о которой раньше можно было только мечтать. Знакомая хористка, когда-то певшая в кантате, лишь развела руками: «Я эту музыку просто не узнала. Она получилась какая-то совершенно другая».

Музыка и впрямь получилась жёсткой, умной, трезвой, злой и, добавим, очень по сути оперного задания. Потому что условность оперы в том, что в ней поют. А безусловность в том, что самый невероятный звук – чистая правда. Юровский доказал: сегодня вносить в эту музыкальную правду подтекст личной и социальной драмы Альфреда Шнитке нет резона. Опера уже оторвалась от его частной биографии, но ещё не вросла в миф о нём. То есть пока это настоящая музыка. Не больше, но и не меньше.

ЖИВАЯ ДУША ВМЕСТО ПОТЁМОК

Совершенно другой ход – назовём его экскурсией по частным биографиям – предпринял Михаил Плетнёв, под чьим руководством РНО дал первый в наступившем году концерт. В привычках нашего любимого маэстро – ломать клише. Но не до такой степени, чтобы первым номером концерта ставить «Грустный вальс» Сибелиуса – беспроигрышный бис, особенно любимый заезжими дирижёрами. Его играл Семён Бычков с оркестром Северо-Германского радио, Марис Янсонс с оркестром Штутгартского радио. С самим РНО – Андрей Борейко, тогда ещё работавший в Йене (ныне – руководитель Бёрнского симфонического). Но Плетнёв знает, что делает.

Ян Сибелиус сочинил «Грустный вальс» в 1903 г. для пьесы «Смерть» своего шурина Арно Ярнефельта. В кульминации пьесы герою приходит видение бала, на котором танцует умершая мать. Допуская долю правды в любой вымысел, добавим, что матерью самого Ярнефельта была родная племянница скульптора Карла Клодта. За будущего генерала и сенатора Арвида Ярнефельта она вышла ещё в бытность того слушателем Николаевского военного института в Санкт-Петербурге.