"О чем это ты, черт побери?", не поняла она.

"Печи, где были сожжены эти тела", подсказал я.

"Ты что не в курсе? Мы не нашли ещё место где их сожгли".

"О, я считал, что сожгли их там же, в кампусе, в гончарной мастерской".

По внезапно застывшему взгляду я понял, что у нее наступило или несварение желудка или она попросту не знала о гончарной мастерской. "Она всего в полумиле от места где нашли тела. Ну ты знаешь, печи, в которых обжигают глиняные изделия?"

Дебора сидела уставившись на меня какое-то время, а потом стремительно выскочила из-за стола. Я ещё подумал что это было несколько театральным окончанием беседы, и прошла минута, прежде чем я мог моргнуть.

"Думаю, она не знала", сказал Чацкий.

"Это было первое, что мне пришло в голову. Нам идти за ней?"

Он пожал плечами и проглотил последний кусок стейка. "Я собираюсь еще взять фруктовый пирог и кафесита. А потом такси, так как мою помощь отвергли", пояснил он, и собрав на вилку бобы и рис, продолжил, "А ты оставайся, если не хочешь возвращаться на работу".

Если честно, у меня не было ни малейшего желания идти на работу. К тому же у меня всё ещё оставалась половина молочного коктейля и его тоже не хотелось оставлять. Я поднялся и, решив смягчить удар от необходимости снова работать, забрал недоеденный сэндвич Деборы, и вышел в дверь, что всё ещё покачивалась после её ухода.

Вскоре мы уже въезжали в ворота университетского кампуса. Дебора полдороги провела за разговорами по радио, созывая своих людей к печам для обжига, и еще полпути ехала бормоча ругательства сквозь зубы.

За воротами мы сразу повернули налево и проехали по извилистой дороге вниз, к гончарной мастерской. Я когда-то, ещё на первом году учебы, прошел курс гончарного мастерства, с целью расширения своих творческих способностей, однако как потом выяснилось, у меня хорошо получались только стандартные горшки, а оригинальное произведение искусства совершенно не выходило, по крайней мере в гончарном деле. Хотя в своем собственном деле, я льщу себе, я могу быть весьма креативным, что недавно и доказал с Зандром.

Энжел-не-родственник уже был там и осматривал первую печь в надежде найти хоть что-нибудь. Дебора подошла к нему и присела на корточки, оставив меня наедине с недоеденным сэндвичем. Я откусил. Вокруг жёлтой ленты стала собираться толпа. Возможно они надеялись увидеть что-нибудь особенно жуткое: никогда не понимал почему люди так поступают, однако они всегда так делают.

Сейчас Дебора стояла рядом с Энжелом, который сунул голову прямо в печь. Вполне возможно это затянется надолго.

Как только я откусил последний кусок сэндвича, я почувствовал что за мной наблюдают. Естественно на меня часто смотрели – на каждого кто работает за желтой лентой всегда глазеют. Но теперь за мной ещё и наблюдали – Темный Пассажир буквально кричал, что некто проявляет нездоровый интерес к моему специфическому Я, и мне это чувство совсем не понравилось. Как только я проглотил остатки сэндвича и обернулся, мой внутренний голос что-то прошептал в замешательстве, и наступила тишина.

И сразу же на меня накатила волна тошноты и все вокруг окрасилось в ярко-жёлтый цвет, я застыл на секунду, всё внутри кричало об опасности, но я был просто не способен действовать. Всё это длилось мгновение. Я с трудом вынырнул в реальность, внимательно осмотрелся – ничего не изменилось. Горстка людей всё ещё глазела, солнце ярко светило, ветер шелестел листьями. Еще один прекрасный день в Майами, однако, где-то в раю змей уже поднял свою голову. Я закрыл глаза и внимательно вслушался, в надежде услышать хотя бы намёк о природе угрозы, но ничего не услышал кроме отзвука царапанья когтей где-то вдалеке.

Я открыл глаза и снова огляделся. Вокруг была толпа примерно из пятнадцати человек, делающих вид что к запёкшейся крови они совершенно равнодушны, и ни один из них ничем особенным не выделялся. Никто не пытался спрятаться за спину впереди стоящего, или смотреть на нас со злобой, никто даже не пытался прятать базуку под рубашкой. В лучшие времена я мог ожидать, что мой Пассажир увидит темную ауру очередного хищника, но теперь этой помощи не было. Насколько я мог судить, никто в толпе не выглядел угрожающе. Так от чего же врубилась пожарная тревога Пассажира? Я так мало об этом знал; просто было ощущение злого изумления и острого предупреждения. Раньше он никогда не показывал своего замешательства, до тех пор, пока мы не увидели тела у озера. И теперь он снова в растерянности, и это всего за полмили от места преступления.

Было ли что-нибудь в воде? И связаны ли эти сожженные тела с гончарными печами?

Я побрел к месту где работали Дебора и Энжел-не-родственник. Они, кажется, ничего важного не нашли, и из печи не было никаких панических импульсов для Темного Пассажира, где бы там он ни прятался.

Если второй раз его заставило отступить нечто не находящееся передо мной, то что же это было? Что если это некое странное внутреннее повреждение? Возможно мой новый статус жениха и отчима подавляет Пассажира. Я что, стал слишком хорошим, чтобы быть подходящим хозяином? Такая судьба еще хуже, чем чья-либо смерть.

Я осознал что стою внутри жёлтой заградительной ленты и ко мне приближается огромная фигура.

"Ммм, привет", промычал он. Это был высокий мускулистый молодой субъект с длинными прямыми волосами и выглядел он будто дышит ртом.

"Чем могу помочь, гражданин?", поинтересовался я.

"А вы, это, типа, коп?", спросил он.

"Типа того", ответил я.

Он кивнул и оглянулся, как будто искал что бы съесть. Сзади на шее у него была одна из тех популярных, но безвкусных татуировок на восточную тему. Там наверняка было написано "Тугодум". Он потер тату, как будто понял что я на него смотрю, затем обернулся и выпалил, "Я искал Джессику".

"Конечно", поддержал я разговор, "Кто ж её не искал?".

"А они не знают это она или нет?", он спросил, "Я, типа, её бой-френд".

Теперь молодой человек всецело захватил моё профессиональное внимание. "А Джессика пропала?", спросил я его. Он кивнул, "Она, типа, работает со мной. Ну, как бы, каждое утро. Бегаем по дорожкам и потом немного конспектов. Но вчера она не появилась. И сегодня то же самое. Поэтому я подумал, ну…". Он нахмурился, очевидно пытаясь закончить предложение, но его речь на этом остановилась.

"Как вас зовут?" поинтересовался я.

"Курт. Курт Вагнер. А вас?", спросил он.

"Декстер", ответил я, "Постойте здесь секундочку, Курт". Я поспешил к Деборе, прежде чем парень снова начал напряжённо размышлять.

"Дебора, у нас кажется небольшой прорыв", сообщил ей я.

"Ну, что ж, это не твои проклятые печки!", буркнула она, "Они слишком малы для тела".

"Нет", подтвердил я, "Зато там стоит парень, который ищет пропавшую девушку".

Её голова дёрнулась, она вскочила и тут же встала в стойку охотничьей собаки. Она глядела на типа-бойфренда Джессики, который переминался с ноги на ногу и смотрел на неё. "Как вовремя, бля", пробормотала она и двинулась в его сторону.

Я посмотрел на Энжела. Он встал и пожал плечами. Мгновение казалось, что он хочет что-то сказать. Но потом, покачав головой и отряхнув руки, пошёл вслед за Деб послушать что скажет Курт, а я остался в полном одиночестве со своими мрачными мыслями.

Просто наблюдать; иногда этого достаточно. Конечно же существовала полная уверенность и в том, что наблюдение рано или поздно приведёт к жару пролитой крови, всепоглощающему потоку эмоций исходящему от жертвы, и возрастающей мелодии порядка, когда жертва уходит в мир иной… Всё это будет. В настоящее время Наблюдателю достаточно было просто наблюдать и впитывать в себя ощущение максимальной и анонимной власти. Он ощущал себя особенным. И он ощущал тревогу другого. Эта тревога должна как по нотам подняться до чувства страха, а затем и паники и наконец превратится в полноценный кошмар. Всё это будет, в своё время.

Наблюдатель видел как другой осматривал толпу, пытаясь увидеть источник своей тревоги. Конечно, он ничего не нашел. Пока не время. Пока он не назначит время. Пока он не обратит этого другого в бездумную панику. Только тогда он перестанет наблюдать и начнёт действовать.