Но Рейс, как она и ожидала, вернулся в школу, а затем поступил в колледж. С упорством, приводящим ее порой в отчаяние, он добился поставленной цели.

— Мы должны закончить книгу, которую хотел написать твой отец, — сказал он однажды. — Это дело чести, солнышко.

Она порывисто обняла его тогда. Они много и упорно работали, и вскоре книга, наделавшая немало шума в научных кругах, увидела свет. Открыв ее впервые, Рейс обнаружил вставленное ею по секрету от него посвящение доктору Ричарду Парксону и человеку, которого он любил как родного сына. Рейс был так потрясен, что не смог сдержать слез, которые украдкой вытирал, нежно держа ее в своих объятиях. А, последующая ночь — ночь сладкой и неистовой любви имела результатом нечто большее, чем сладостное утомление.

И вот сейчас, по окончании церемонии, он двигался к ней с заветным дипломом в руке в лихо сдвинутой на затылок квадратной шапочке. Его глаза сияли любовью, и Кит была очень взволнована, потому что понимала: последняя тень прошлого, остававшаяся в его, в их, жизни развеяна. Теперь он сам может решать, что ему делать дальше, но в любом случае Кит будет всегда рядом.

Рейс в страшном возбуждении приблизился к ним. Он страстно обнял обеих женщин. Безжалостно сминая мантию и широко улыбаясь, он помахал перед ними своим драгоценным приобретением.

— Неплохо для бывшего дворника, а?

— Довольно скромно, — с притворной строгостью сказала Кит, светившаяся от радости.

— Ну, в любом случае я сделал это до того, как мне стукнуло тридцать, — сказал он с ухмылкой, поддаваясь игривому тону жены.

— Я так горжусь тобой, сынок, — сказала пожилая женщина, утирая платком слезы.

Несколько секунд Рейс смотрел на мать. Их новая совместная жизнь давалась нелегко. Мать чувствовала себя неуютно от съедавшей ее вины за недостаток смелости, обернувшийся в итоге таким трагическим финалом, а Рейсу приходилось бороться с охватывающими иногда чувствами горечи и гнева. Но благодаря мягкому и ненавязчивому содействию Кит обоим удалось преодолеть груз прошлых обид и недопонимание, и теперь во взглядах, которыми они обменялись, царили полное взаимопонимание и любовь,

— Ну, леди, пойдемте. У нас заказан ужин и не где-нибудь, а в ресторане…

— М-м-м, Рейс!.. — перебила его Кит.

— Что, солнышко? — спросил он, нежно обнимая ее.

— Мне очень неприятно, что приходится нарушать твои планы, но ты помнишь, как мы договаривались насчет еще одной персоны: она не должна появиться на свет до того, как ты получишь диплом. Верно?

У Рейса округлились глаза, он с трудом проглотил слюну и кивнул.

— Так вот, мы сдержали свое слово. С точностью до нескольких минут.

— Как, сейчас? — издал странный звук Рейс.

— Именно. И ни часом позже, — сказала Кит, замирая оттого, что тело послало ей безошибочный сигнал.

Рейс побледнел.

— Черт! Где?.. Куда?..

— Всего-навсего поймай машину, сынок, — хладнокровно сказала Элиза Баркли. — Мы будем ждать тебя у дороги.

— Но…

— Никаких но, — строго сказала она, — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы твой сын родился прямо на футбольном поле Стэндфордского стадиона.

Рейс побежал, но затем вернулся и крепко поцеловал в щеку жену.

— Я люблю тебя, солнышко.

— И я тебя, — ответила Кит. — Напомни мне, если я невзначай забуду об этом в ближайшее время.

Через несколько часов Рейс трогательно держал в руках Кристофера Ричарда Баркли. Никогда в жизни он не был так счастлив! Рейс не пытался скрыть слез, видя перед собой своего крохотного сына и женщину, которую любил больше жизни!