Через два года мы поженились на острове в Италии. Церемония свадьбы проходила в строгом католическом духе. Я не возражал. Широкий круг моих знакомых узнал о счастливом событии исключительно из сообщений по электронной почте. Потом мы с Анжелой вернулись в наше тихое уединенное бунгало, которое мы арендовали в городке Нью-Брансуик, штат Нью-Джерси. Я тогда защищал вторую докторскую в Редгерсе и мечтал получить должность преподавателя. Не то чтобы собеседования проходили без всякого успеха: мне не давали от ворот поворот, приглашая для второго и третьего разговора, неизменно предлагали прочитать курс пробных лекций. После этого кандидат и комитет по приему на работу обменивались вежливыми посланиями, уверяя друг друга в полезности встречи. Однако постоянной работы я так и не получал.

Так что к тому времени, когда меня пригласили на собеседование по поводу преподавания в Коркоране, просторы Новой Англии, моей альма-матер, не казались такой уж плохой перспективой. Шла неделя празднования Хэллоуина, стояла великолепная погода, так что в любом случае приятно было совершить путешествие в знакомые края, вне зависимости от результата собеседования. Мы отправились рано утром, прокатились по проселочным дорогам Нью-Хэмпшира, устроили пикник возле пруда Коркоран, и только потом я записался на прием в колледже.

В учебном заведении происходили какие-то финансовые передряги, разразился скандал, связанный с должностными нарушениями. В администрации шли чистки. Однако сады, яблони и белые заборы оставались все теми же. Пока Анжела совершала ностальгический осмотр кампуса и общежитий, я отправился на запланированное судилище, где меня допрашивали досточтимые пэры, некоторые из них уступали мне в возрасте. В комнате царила весьма напряженная атмосфера: кое-кто одобрял мою кандидатуру, иные ставили на другого претендента. Никто не испытывал сентиментальных чувств по поводу того, что я являлся питомцем этого колледжа, припасая всяческие трогательные излияния для ужина в мою честь, который должен был состояться вечером. После серии дружеских рукопожатий меня отвели в кабинет ректора. Она хотела поговорить со мной наедине, что я счел за добрый знак.

Ректор спросила, как мне понравилось собеседование, и мы поболтали о всяких пустяках. Она интересовалась временами, проведенными мной в колледже, и я рисовал все исключительно в розовых тонах. А потом она спросила:

— В таком случае вам, наверное, знаком Сверхкозел?

— Конечно, — ответил я. — Однако я не посещал его лекции.

— К моему удивлению, он попросил меня пригласить его на ужин сегодня вечером. Обычно этот человек не участвует в общественных мероприятиях.

— Он все еще здесь? — удивился я.

Столько знакомых уже куда-то исчезло, а вот Сверхкозел то и дело появляется на моем пути.

— Да, хотя его присутствие уже носит чисто символический характер и обусловлено неоспоримыми заслугами этой личности. Он больше не преподает, но пользуется всеобщей любовью. Студенты шутят, что его можно увидеть в кампусе пару раз в семестр. А если вам захочется поговорить с ним, можно составить ему компанию во время традиционной прогулки.

— Он узнал меня по имени?

— Похоже на то. Вам следует приготовиться к встрече. Он очень слаб теперь.

— Сколько ему лет?

— Точно не знаю. Тем не менее процесс старения налицо. Да вы сами увидите.

Возможно, супергероизм — это своего рода токсин типа стероида, который оказывает губительное действие на здоровье. Я размышлял на эту тему, покинув кабинет ректора. Пройдя через лужайку кампуса, я миновал стоянку автомобилей и спустился вниз по холму. Там, возле коркоранской бухты, стояла наша любимая скамейка, где меня поджидала Анжела. Я первым заметил жену. Она сидела, поджав под себя ноги. Снятые туфли валялись на земле. Анжела читала толстенную, в твердом переплете, биографию Руссо. В отдалении умирающее октябрьское солнце отбрасывало плавные тени на Белую гору. Внезапно я представил нас сидящими здесь целую вечность и испытал прилив самых радостных чувств.

— Как прошло собеседование? — спросила она, заметив меня.

— Друзья и враги разделились поровну. Кое-кто дремал.

— А ректор?

— Очень мила, но держалась скрытно.

Я обнял ее за плечи. Она закрыла книгу.

— Ты где-то далеко от меня, — проговорила Анжела. — Вспоминаешь былое?

— Да.

Я размышлял о Сверхкозле. Никогда раньше не задумывался о той жертве, которую он принес, провозгласив в далеком прошлом свои диссидентские политические взгляды. По моему мнению, совершенно напрасно. Чего он этим добился? Достигли Сверхкозел чего-то за пределами формата комиксов? Пусть это и пустячная работа, но все-таки котят тоже нужно снимать с деревьев. Человека в жилете также необходимо порой побеждать. А вот зачем надо было отказываться от имени Ральф Герстен, если в итоге жизненной деятельности ты просто становишься талисманом кампуса?

Мне хотелось поделиться своими размышлениями с Анжелой, однако я не знал, как начать.

— Когда ты училась здесь… — начал я и умолк.

— Да?

— Ты знала Сверхкозла?

Я почувствовал, как она напряглась.

— Ну конечно. Все знали его.

— Он до сих пор здесь.

Я наблюдал за Анжелой и видел, как она опустила глаза.

— Ты встречался с ним?

— Нет, но он придет на ужин вечером.

— Как… неожиданно.

Анжела задумалась.

— Ты училась у него?

— Прослушала несколько лекций.

— Мне казалось, тебе они не нравились.

Она пожала плечами.

— Было любопытно.

Я пытался понять. В траве начали трещать сверчки. Солнце исчезло за горизонтом. Нам уже пора идти в дешевую гостиницу, где мы остановились, чтобы переодеться для вечеринки. Обычно такие мероприятия носили довольно нескладный характер. Собиравшиеся на них преподаватели отлично знали друг друга и неизменно в ходе разговора высказывали давние обиды. Что-то во мне противилось перспективе присутствовать на ужине. Откровенно говоря, я с ужасом ждал его начала.

— Эверет.

Анжела хотела мне что-то сказать.

Нужно опередить ее.

— У тебя что-нибудь было со Сверхкозлом?

Вот так грубо мы спрашивали друг у друга о наших былых амурных делах. Я сел поближе к ней, чтобы видеть ее глаза.

— Да ничего особенного.

— А точнее?

Она пожала плечами и щелкнула пальцами, словно пытаясь разогнать собиравшийся туман.

— Так, дурачились несколько раз. Глупости.

Я почувствовал, как горький яд ревности проникает в мою кровь.

— Не знаю почему, но мне это кажется отвратительным.

— О Эверет.

Анжела подняла вверх руки, успокаивая меня, зная, как болезненно я переживаю ее измены, пусть и совершенные в прошлом, когда мы еще не были знакомы. Разумеется, она не понимала, какие отношения связывали меня со Сверхкозлом. Да я и сам толком не понимал. А ей я вообще про него никогда не говорил.

— Я была глупая девчонка, — мурлыкала она нежным голосом. — И с тобой еще не познакомилась.

Неудовлетворенный таким объяснением, я хотел услышать из уст жены, что Сверхкозел принудил ее к сексу. Вот только оснований для этого у меня не имелось. А она, будучи итальянкой, легко относилась ко всяким там романчикам.

— Может быть, тебе лучше не идти на ужин?

Она нахмурилась.

— Глупости. Он давно уже забыл меня. Да мне и наплевать. Пустяки все это, дорогой. Ты — моя любовь.

Сверхкозел явился последним в дом ректора, так что на время мне показалось, что пронесло и супергерой сжалился надо мной. Его вид, когда он наконец вошел, поразил меня. Он не просто состарился, но как-то весь съежился. Сомневаюсь, что в нем осталось пять футов роста. Как всегда, он не носил обуви и был одет в муслиновую пижаму с пурпурной окантовкой. На коленях пижамных штанов виднелась грязь. Наблюдая его, медленно передвигающегося среди гостей, я понял причину появления пятен на его одежде. Когда ноги подводили его, он опускался на четвереньки. Стоя так на земле, он отряхивался, будто мокрая собака, а затем вновь поднимался на дрожащие от слабости ноги.