— А ты как считаешь, черт возьми? Что ты на меня уставился? Думаешь, я ненормальный?

Чернокожий принялся недвусмысленно жестикулировать, посылая нового покупателя подальше. Второй торговец повторил свою фразу:

— Смотри за руками.

— Что с его руками? — спросил молодой человек, испуганно озираясь.

— Занимайтесь своим делом, — посоветовал ему первый специалист.

— Блин. Он думает, что я магазинный вор, Бакит. Чертов расист. Козел.

— Извините.

— Скажи ему, Бакит, что я состоятельный покупатель.

— Все хорошо, — проговорил молодой человек, поспешно направляясь к двери.

Через мгновение он уже оказался на улице, где день тихо клонился к вечеру. Солнце появилось лишь на короткое время, чтобы тотчас исчезнуть, отбросив на прощание длинные тени.

Вся троица наблюдала за тем, как новый покупатель исчезает из поля зрения, проходя мимо витрины.

— Ты отпугиваешь наших клиентов, — проговорил второй продавец без всякой злобы.

— Да пошел он, — махнул в сторону двери первый. — Парень просто заскочил поглазеть на товар. Сам сказал, что хочет только посмотреть. Ты же слышал.

— Этот козел к тому же еще и тупой расист, выдумывающий черт знает что, — заключил покупатель, постукивая пальцами по коленям.

— Покажи руки, — сказал первый.

— Ты что, не видишь?

— Переверни ладонями вверх. Хочу взглянуть.

Посетитель нахмурил брови. Первый специалист взял левую руку мужчины в свою и осторожно перевернул ее.

— У тебя очень грубые руки, — заключил он после осмотра. — Обрати внимание на пальцы. Уж очень они шершавые.

Второй оптик нагнулся, чтобы получше рассмотреть руки клиента. Головы продавцов почти соприкасались.

— Видишь? — спросил первый. — Думаю, такими пальцами можно запросто поцарапать стекла.

— Гм… — протянул второй. — Такие же синтетические линзы, как и на старых очках. Это не стекло. А пятна остались.

— Но я тут ни при чем.

— Хорошо, — сказал первый оптик, все еще держа руку покупателя. — Не будем спешить с выводами. Надо все хорошенько проверить.

— Вы, видно, не такие уж плохие ребята, раз хотите установить истину.

— Да, мы к этому стремимся, — согласился первый. — Потому и задержались здесь, не считаясь со временем.

— Не хочу делать скоропалительные выводы.

— И правильно.

— Еще бы, черт побери!

Первый оптик подошел к прилавку и вынул из-под него пачку сигарет. Второй вздохнул.

— Итак, продолжим.

— С тобой здесь работает нормальный парень, Бакит, — размышлял вслух покупатель. — Я был несправедлив к нему.

— Следи за руками, — предостерег второй оптик.

— Сам следи за ними, Бакит. Это твоя работа.

Солнце село. Соседние магазины закрывались.

Разносчики еды из ресторанов на зеленых велосипедах заполнили улицу. Люди несли домой молоко, цветы и закрытые зонты.

Первый специалист зажег еще одну сигарету и вставил ее в рот покупателя — так, чтобы он не убирал рук с колен.

Второй оптик прошел в глубь магазина позвонить жене и сообщить, чтобы она не ждала его к ужину.

Еще не успев позвонить кому-либо по телефону или проверить почту и даже не позавтракав, Мизантроп уже успел разрушить целый мир при помощи обыкновенной капусты. Небрежным почерком он набрасывал на бумаге главные линии сюжета — некий благонамеренный генетик с взъерошенными волосами выводит новый вид капусты, используемый как средство страховки, своего рода растительную пневмоподушку. В основе открытия — декоративная капуста наподобие той, которую сажают вдоль дорог, выкладывая из нее названия городов или, подбирая по цвету — красный, белый и такой странный капустный радужный индиго, — создают американский флаг. Изобретение ученого походило на обыкновенную капусту, однако под землей скрывалась обширная сеть надувных корней, наполненных сжатым воздухом. Итак, при малейшем ударе… хотя нет, при значительном, иначе вандалы стали бы забавляться с ними от нечего делать, да-да, при сильном ударе, который может произвести только автомобиль на скорости тридцать миль в час, аэростаты-кочаны моментально надуваются, получая воздух из системы корней, чтобы предотвратить крушение и спасти жизни людей, а также ценную собственность. Только…

Мизантроп встал из-за письменного стола и посмотрел в щель между шторами на залитую солнцем улицу. Школьные автобусы каждое утро выстраивались вдоль квартала, словно большие картонные коробки апельсинового сока с отверстиями, из которых выливались человеческие витамины. Безалаберные голосистые мальчишки и девчонки отбрасывали в тусклом утреннем свете танцующие и переплетающиеся тени. Мизантропу захотелось перекусить. Пока он еще не догадывался, как неуправляемые кочаны безопасности могут принести вред миру. Не совсем ясно было, почему безобидные генетические эксперименты вызвали цепь мрачных событий, приведших к появлению еще одного тоталитарного режима. Ученый не знал, каким образом кочаны пробудили тягу к смерти внутри человеческого сообщества. Однако он разберется. Такая у него работа. В первый понедельник каждого месяца Мизантроп рожал новую зловещую идею. Зеленый отравляющий туман или антигуманный код, заложенный в компьютерную программу, а то и фантастическое архитектурное сооружение. Все это могло открыть путь к иной репрессивной или враждебной реальности. По вторникам он занимался экстраполяцией идей, а затем весь месяц посвящал тщательной их обработке. Сегодня понедельник, так что необходимо ограничиться кочанами капусты.

Мизантроп вышел на кухню, налил себе вторую чашку кофе и положил в тостер несколько кусочков хлеба. В разделе криминальной хроники «Тайме» сообщалось о поимке отъявленного и прославленного негодяя, наркомана и убийцы, который только что проломил какому-то прохожему череп булыжником. Мизантроп читал газету, намазывая тосты мармеладом. Он с большим удовольствием прочитал весь отчет до самого конца.

Мизантроп ненавидел хулиганов и бандитов. Он попытался представить себя за темным стеклом на процедуре опознания преступника и не смог. Тогда попробовал вообразить себя на месте злоумышленника. Вот он стоит в лучах яркого света с опущенной головой и ждет, когда на него укажут пальцем. Однако и такой образ не удался. Писатель посмотрел на фото арестованного человека и неожиданно понял, что с раздражением думает о своем сопернике.

Когда-то Мизантроп царил на мрачном рынке антиутопий. Конкуренцию ему составляли лишь утописты. Мизантроп любил читать утопические сочинения не совсем ясного содержания, но неизменно оптимистические по сути. Они печатались в журналах «Экспектант» и «Энкареджинг». Мизантроп привычно покупал новые номера в киоске и на следующий день уже использовал светлые утопические рассказы в своих темных целях. Даже яркие обложки служили ему горючим. Он отрывал их и прикалывал над своим письменным столом. Затем поднимал авторучку, словно Смерть свою косу, и превращал в руины эти выдуманные нежизнеспособные миры.

Утописты были пожилыми людьми, учеными или академиками. Профессор такой-то. Мизантроп появлялся среди них, как крыса, вылезающая из норы и гадящяя на их несбыточные мечты. Ему нравилась такая роль. Порой он даже соглашался появиться на публике рядом с утопистами где-нибудь в университете или на конференции. Эти недоумки любили собираться в хорошо освещенных залах за столами, на которых стояли запотевшие графины с охлажденными напитками. Он выступал исключительно для посетителей, пришедших послушать его и посмеяться над утопистами. Мизантроп неизменно распознавал своих читателей по черным длинным пальто в стиле «милитари», прыщам на лице, сальным волосам и наушникам, подсоединенным к плейерам в карманах.

Действительно опасным соперником Мизантроп считал единственного не похожего на других Утописта.

Мизантроп знал своего конкурента, которого про себя называл Великим и Ужасным, с самого детства, когда они походили вот на этих ребят, заполняющих школьный двор внизу. Дети громко скандировали считалочку «Ини мини мо!», и каждый дрожал от страха, боясь проиграть. Они дружили, однако обоим еще как доставалось от старших мальчиков, законченных идиотов. Он до сих пор помнил чувство незаслуженной обиды. Покорно смиряясь перед лицом грубой силы, они отдавали старшим наклейки «Вэки пэкидж», пластинки жевательной резинки «Джуси фрут», решали задачки по алгебре.