Вьянелло аккуратно сложил газету и положил ее на стол со словами:

— С радостью. Она уже многое мне показала, но есть еще ресурсы, к которым она прибегает, когда обычные способы не срабатывают. Дети в восторге! Раньше они все время дразнили меня за то, как мало я разбираюсь в тех программах, что они приносят домой из школы, и не понимаю их разговоров. Теперь приходят ко мне и просят помощи, если у них что-нибудь не выходит или не удается получить доступ к ресурсу. — Он, сам того не замечая, использовал лексику, которой они с синьориной Элеттрой пользовались в поиске информации.

Брунетти, почему-то почувствовавший себя некомфортно от этого разговора, простился с сержантом и покинул здание квестуры. На улице его поджидал одинокий оператор с камерой, но в это время он пытался прикурить сигарету и потому повернулся спиной к входу, чтобы укрыться от ветра, так что Брунетти смог проскользнуть мимо незамеченным. Когда комиссар добрался до Большого канала, там свистел такой ветер, что он раздумал садиться на вапоретто, перешел мост Риальто и отправился к адвокату пешком. Не обращая внимания на окружавшие его красоты, он размышлял над вопросами, которые задаст Дзамбино. Лишь однажды он отвлекся от своих мыслей — когда увидел на одном из прилавков белые грибы и понадеялся, что Паола тоже их заметит и подаст на обед вместе с полентой, кашей из кукурузной муки.

Он быстро прошел по Ругетта, мимо улицы, на которой жил, и по подземному переходу поднялся на кампо. Листья с деревьев уже давно облетели, просторная площадь казалась голой, и по ней из конца в конец гулял ветер.

Кабинет адвоката располагался на втором этаже палаццо Соранцо. Добравшись до него, Брунетти с удивлением увидел, что дверь ему открывает сам Дзамбино.

— А, комиссар Брунетти, как я рад! — проговорил адвокат, крепко пожимая руку своему гостю. — Сказать, что я рад знакомству было бы неточно — ведь мы уже встречались, но я рад, что вы пришли побеседовать со мной.

Во время их первой встречи Брунетти больше разглядывал Митри, а на адвоката особенного внимания не обратил. Сейчас он видел: перед ним стоит невысокого роста коренастый мужчина, по внешности которого можно судить, что живет он в достатке и не особенно утруждает себя физическим трудом. Брунетти показалось, что на адвокате тот же самый костюм, что и в день визита в кабинет Патты, но биться об заклад комиссар бы не стал. Голова Дзамбино с начинающейся лысиной выглядела неестественно круглой, то же самое впечатление производили лицо и щеки. Глаза у него были женские: с густыми ресницами, миндалевидные, ярко-синие и необычайно красивые.

— Спасибо, — поблагодарил Брунетти, оглядывая комнату. Помещение поразило его своей простотой: так, по его представлениям, могла выглядеть приемная врача, только что окончившего медицинский институт и открывшего собственную практику. Металлические стулья с сиденьями и спинками из пластика, без особого успеха маскировавшегося под дерево. В центре приемной — один-единственный низкий стол, на нем — несколько экземпляров старых журналов.

Адвокат проводил его до дверей кабинета. Все стены комнаты, от пола до потолка, закрывали полки с книгами: всевозможные юридические материалы, досье, своды итальянских законов гражданского и уголовного права. Четыре или пять раскрытых томов лежали на столе у Дзамбино.

Комиссар сел на один из стульев для посетителей, адвокат обогнул стол, опустился в свое кресло и закрыл все книги, сунув меж нужных страниц небольшие листочки бумаги, прежде чем сложить их в стопку.

— Не станем тратить время понапрасну. Думаю, вы пришли поговорить о Dottore Митри, — начал Дзамбино. Брунетти кивнул. — Хорошо, тогда скажите мне, что конкретно вы хотите знать, а я постараюсь помочь вам, если смогу.

— Вы очень любезны, адвокат. — Брунетти решил не скупиться на вежливые формулировки.

— Любезность тут ни при чем, комиссар. Мой долг гражданина и юриста — оказывать вам содействие в поисках убийц Dottore Митри.

— Вы не называете его Паоло, адвокат?

— Кого, Митри? — переспросил тот. Брунетти кивнул, и он объяснил: — Нет. Dottore Митри был моим клиентом, а не другом.

— Быть может, существует какая-то причина, по которой он не стал вашим другом?

Дзамбино слишком долго проработал адвокатом, чтобы удивляться подобным вопросам, поэтому ответил спокойно:

— Нет, никакой причины не существовало, просто мы с ним никогда раньше не пересекались, до того как он обратился ко мне за советом по поводу инцидента с туристическим агентством.

— Как думаете, вы с ним могли бы стать друзьями? — поинтересовался Брунетти.

— Мне трудно строить догадки на этот счет, комиссар. Мы разговаривали с ним по телефону, один раз встретились, а потом вместе отправились к вице-квесторе, так что я понятия не имею, могли бы мы стать друзьями или нет.

— Ясно, — отозвался Брунетти. — Не могли бы вы объяснить мне, как он решил поступить в отношении того, что вы называете «инцидент с туристическим агентством»?

— По поводу выдвижения обвинений?

— Да.

— После разговора с вами и беседы с вице-квесторе я предложил ему подать иск о возмещении убытков за разбитую витрину и потери в бизнесе, какие, по его мнению, это происшествие повлекло за собой. Ему причитался процент от оборота, а вот замена стекла полностью входила в его обязанности, так как он являлся владельцем помещения, занимаемого агентством.

— Вам было трудно убедить его, адвокат?

— Вовсе нет, — ответил тот, словно ждал подобного вопроса. — Я бы сказал, что он и сам принял такое решение еще до разговора со мной и хотел только, чтобы юрист подтвердил правильность его мнения.

— Вы можете предположить, почему он выбрал именно вас? — спросил Брунетти.

Человек, менее уверенный в себе, непременно бы промолчал, изобразил удивление, что кто-то смеет задавать ему вопрос, почему его наняли в качестве адвоката. Дзамбино же сказал следующее:

— Нет. У него не было необходимости обращаться к такому юристу, как я.

— Вы имеете в виду, к юристу, занимающемуся в основном делами крупного бизнеса, или к юристу с такой громкой репутацией?

Дзамбино улыбнулся, и Брунетти понравилась эта улыбка, как нравился и сам адвокат.

— Очень искусно построенная фраза, комиссар. Вы не оставляете мне другого выхода, как только начать петь себе самому дифирамбы. — Увидев ответную улыбку Брунетти, он продолжил: — Как я уже сказал, я не имею ни малейшего понятия, почему он нанял именно меня. Возможно, меня порекомендовал ему кто-то из знакомых. А может, он просто выбрал мое имя наугад из телефонной книги. — И, не дожидаясь ответа Брунетти, Дзамбино добавил: — Впрочем, едва ли Dottore Митри был из тех, кто принимает решение подобным образом.

— Выходит, вы провели с ним достаточно времени, чтобы составить мнение о том, каким он был человеком?

Дзамбино долго размышлял над этим вопросом. И наконец объяснил:

— У меня создалось впечатление, что он — очень проницательный человек и талантливый бизнесмен, нацеленный на успех.

— Не показалось ли вам удивительным, что он так легко снял свои обвинения в адрес моей жены? — Немедленного ответа не последовало, и тогда Брунетти пояснил: — Ведь суд однозначно решил бы дело в его пользу. Она признала свою ответственность. — Комиссар намеренно не использовал слово «вина», и его собеседник обратил на это внимание. — Она все рассказала арестовавшему ее офицеру, так что Митри мог потребовать с нее любую сумму за клевету, за причиненные неудобства, да за что угодно — и выиграл бы дело.

— И все же он предпочел этого не делать, — заметил Дзамбино.

— Как вы думаете, почему?

— Возможно, ему не хотелось мести.

— Вам так показалось?

Дзамбино задумался и ответил:

— Честно говоря, мне показалось, что месть доставила бы ему большое удовольствие. Случившееся очень сильно разозлило его. Причем он был зол не только на вашу жену, но еще и на менеджера, которому дал вполне четкие указания — избегать подобного рода туризма.