Микаэль закрыл дверь.
– Хотел бы всем представить Малин Эрикссон, нового главного редактора «Миллениума». Я попросил ее присутствовать при нашей встрече, поскольку мы будем обсуждать вопросы, которые имеют самое непосредственное отношение и к ее работе.
– Хорошо, – сказал Арманский. – Все в сборе. Я весь внимание.
Микаэль подошел к доске, у которой сидел Арманский и взял маркер. Потом огляделся по сторонам.
– Наверное, это самое дурацкое из всех мероприятий, в которых мне доводилось участвовать, – сказал он. – Когда все закончится, я создам общественную организацию и назову ее «Рыцари дурацкого стола». Ее задачей будет ежегодно устраивать ужин, на котором мы будем бранить Лисбет Саландер. Надеюсь, вы все вступите в нее.
Он сделал паузу.
– Реальная ситуация такова…
И начал выписывал столбики на доске. Он выступал чуть более получаса. А дискуссия продолжалась еще почти три часа.
Когда собрание закончилось, Эверт Гульберг уселся рядом с Фредриком Клинтоном. Они недолго и негромко переговаривались, а потом Гульберг встал. Старые соратники пожали друг другу руки.
Эверт взял такси, поехал обратно в гостиницу, забрал вещи, расплатился и вечерним поездом отправился в Гётеборг. Он ехал первым классом и занимал отдельное купе. Когда поезд миновал центр Стокгольма и мост Орстабрун, Гульберг достал шариковую ручку и блокнот с бумагой для писем, немного подумал и начал писать. Он заполнил примерно полстраницы, но потом передумал и вырвал ее из блокнота.
Фальсификация или экспертиза фальшивых документов в его служебные обязанности никогда не входила, но в данном случае задача облегчалась тем, что фальшивые письма он писал от своего собственного имени, и в них не было ни слова правды.
К тому моменту, когда поезд проезжал Халльсберг, Гульберг забраковал еще массу набросков, но постепенно все-таки нашел нужную интонацию. К моменту прибытия в Гётеборг он уже написал двенадцать писем, которые уже вполне сам для себя одобрил. При этом тщательно проследил за тем, чтобы на бумаге остались отчетливые отпечатки его пальцев.
На центральном вокзале Гётеборга ему удалось найти копировальный пункт и снять с писем копии. Затем он купил конверты и марки и опустил документы в ящик, почту из которого забирали в 21.00.
Гульберг взял такси и отправился в гостиницу «Сити-отель» на Лоренсбергсгатане, где Клинтон заранее забронировал ему номер. Между прочим, это была та же гостиница, где несколькими днями раньше ночевал Микаэль Блумквист. Гульберг сразу отправился в свой номер и присел на кровать. Он смертельно устал и к тому же вспомнил, что за весь день съел только два кусочка хлеба. Но есть ему по-прежнему не хотелось. Он разделся, вытянулся в постели и почти сразу же заснул.
Лисбет Саландер проснулась сразу же, как только услышала звук открывающейся двери, – как от толчка. Ей сразу стало ясно, что это не кто-то из ночных сестер. Чуть приподняв веки, она увидела в дверном проеме силуэт человека на костылях. Залаченко застыл, рассматривая ее в свете, проникавшем из коридора.
Не шевелясь, Лисбет скосила глаза так, чтобы бросить взгляд на часы – они показывали 03.10.
Она перевела взгляд на несколько миллиметров и заметила стоявший на краю прикроватной тумбочки стакан с водой. Глядя на стакан, прикинула расстояние – до него можно было дотянуться, не перемещая туловища.
Потребуется какая-то микродоля секунды, чтобы протянуть руку и резким движением отбить верхушку стакана о жесткий край прикроватной тумбочки. Если Залаченко склонится над ней, можно будет за полсекунды всадить острие ему в горло. Лисбет просчитала другие варианты, но пришла к выводу, что стакан – единственное доступное ей оружие.
Она расслабилась и стала ждать.
Залаченко не двигаясь простоял в дверях две минуты.
Потом он осторожно закрыл дверь, и Лисбет услышала слабый скрип костылей – он удалялся от ее палаты.
Через пять минут она приподнялась на локте, дотянулась до стакана и сделала большой глоток. Затем спустила ноги с кровати, отсоединила электроды от руки и грудной клетки и, покачнувшись, встала. Примерно через минуту она почувствовала, что может двигаться. Потом добрела до двери, прислонилась к стене и перевела дух. Сначала ее прошиб холодный пот, а потом охватил приступ ярости.
Грёбаный Залаченко. Пора бы его прикончить.
Но где найти оружие?
В следующий миг по коридору застучали каблучки.
Черт возьми, электроды…
– Господи, зачем же вы встали? – воскликнула ночная сестра.
– Мне надо было… в туалет, – тяжело дыша, ответила Саландер.
– Немедленно ложитесь.
Сестра схватила Лисбет за руку и помогла ей дойти до кровати, а потом принесла судно.
– Если вам нужно в туалет, звоните нам. У вас есть для этого специальная кнопка.
Лисбет не ответила, сосредоточив все силы на том, чтобы выдавить из себя несколько капель.
Во вторник Микаэль Блумквист проснулся в половине одиннадцатого, принял душ, включил кофеварку и уселся за компьютер. Накануне вечером, после встречи в «Милтон секьюрити», он отправился домой и проработал до пяти часов утра. Наконец журналист почувствовал, что материал начинает обретать какие-то реальные очертания. Хотя биография Залаченко по-прежнему казалась фрагментарной – Микаэль мог оперировать только той информацией, которую ему удалось выжать из Бьёрка, и теми деталями, которыми поделился Хольгер Пальмгрен.
А историю Лисбет Саландер в общих чертах он подготовил. В своем эссе Микаэль шаг за шагом описывал, как Лисбет стала добычей группы сторонников холодной войны из ГПУ/Без, как они заперли ее в детскую психиатрическую больницу – ради того, чтобы сохранить в тайне инцидент с Залаченко и его приключения.
Этот текст нравился Микаэлю уже гораздо больше. У него получится сенсационный материал, который буквально взорвет информационное пространство, и к тому же создаст проблемы для верхних эшелонов государственной бюрократии.
Блумквист закурил сигарету и задумался.
У него оставались два пробела, которые необходимо было заполнить. В одном случае задача представлялась вполне посильной. Ему нужно разоблачить Петера Телеборьяна. После его публикации знаменитого детского психиатра возненавидит вся Швеция.
Это первое.
Вторая проблема оказалась значительно сложней.
Заговор против Лисбет Саландер – Микаэль называл его инициаторов «Клубом Залаченко» – организовала Служба государственной безопасности. Он знал лишь одно имя – Гуннар Бьёрк, но в одиночку Гуннар Бьёрк никак не смог бы все это устроить. Наверняка существовала некая группа, нечто вроде отдела – с начальниками, ответственными лицами и бюджетом.
Правда, Микаэль все-таки не понимал, какие усилия нужно предпринять, чтобы вычислить этих людей. Он даже не знал, с чего начать. О структуре СЭПО у него имелись лишь самые приблизительные представления.
В понедельник Микаэль уже приступил к сбору материала. Он послал Хенри Кортеса по букинистическим магазинам с заданием покупать все книги, хоть как-то связанные с деятельностью Службы государственной безопасности. Около четырех часов дня Кортес принес ему домой шесть томов.
И Микаэль приступил к изучению горы книг на столе.
«Шпионаж в Швеции» Микаэля Русквиста («Темпус», 1988); «Начальник СЭПО в 1962–1970 гг.» Пера Гуннара Винге («Вальстрём и Видстранд», 1988); «Тайные силы» Яна Оттоссона и Ларса Магнуссона («Тиден», 1991); «Борьба за власть над СЭПО» Эрика Магнуссона («Корона», 1989); «Поручение» Карла Линдбума («Вальстрём и Видстранд», 1990), а также – немного неожиданно – «Агент на месте» Томаса Уайтсайда («Баллантайн», 1966), где рассказывалось о деле Веннерстрёма. Но речь шла, конечно, не о том самом Веннерстрёме, герое историй Микаэля. А о шпионе 1960‑х годов.
Бо́льшую часть ночи на вторник Микаэль провел, читая или, по крайней мере, листая добытые Хенри Кортесом книги. Он сформулировал несколько выводов.
