Похоже, этот скаред решил побольше стянуть с нас денег, зло подумал Росоэн, перечитывая в уме деньги, что давала Исенна.

— Пойдем лучше поедим вон за тем столиком! — шепнула Эмелина, дергая его за локоть и указывая в угол на маленький стол, что был в относительном отдалении от других столов и отгороженный невысокой перегородкой.

— Правильно, милая девушка! — вмешался бармен. — Отличный выбор для пары!

— Хорошо! — согласился Росоэн, досчитав в итоге, небольшую сумму в наличии. Раздражение у него усилилось.

Они уселись за выбранный стол и стали ожидать подавальщиц, дальше изучая окружение. Эмелина села спиной к залу, а Росоэн лицом. На втором среднем ряду через четыре столика сидела шумная компания из пяти человек, неряшливых, изрядно подвыпивших мужиков. Один из них с нечесаной и желтой нестриженой бородой, весьма оживленно, брызгая слюной, что-то рассказывал, подкрепляя свои слова убедительными жестами и рожами, при этом половину слов составляла грязная брань. Его приятели отвечали ему взрывами хохота. Похоже, Эмелина, ты была права, глядя на них, думал Росоэн. Он переместил взгляд на одинокого человека, сидящего к ним лицом и ближе всех. Это был человек в годах, но на вид удивительно крепкий и здоровый, с рыжей бородой, что сразу бросалась в глаза своей яркостью и ухоженностью, на голове у него нахлобучена зеленая шляпа с широкими краями, одет он был в дорожную куртку, тоже зеленого цвета. Левая его рука придерживала длинную дымящуюся трубку, а пальцами правой — гладил большой пенящийся пивом стеклянный бокал. Росоэн поймал его взгляд и отвел глаза.

Подошла подавальщица и попросила заказ. Меню, вопреки первым ощущениям, был не богатый, всего из двух блюд: жареная баранина на вертеле с соусом и суп из фасоли. Первое блюдо было весьма дорогим удовольствием, поэтому они выбрали второе.

— Что будете пить? — спросила она, теребя свой фартук.

— Чай с молоком! — ответила Эмелина, отчего подавальщица слегка удивленно приподняла брови. Росоэн подтвердил. Та зашагала прочь.

В скором времени на их столе образовались указанные блюда.

— Не очень-то вкусно! — наморщив лицо, произнес Росоэн, когда попробовал суп. — Фасоль не доварен.

— Конечно, ты же не во дворце! — ответила ему Эмелина весело, но тут же испуганно спохватилась. — Ой, прости!..

— Ты это о чем? — удивленно спросил он, улепетывая за обе щеки. По виду он совсем не казался недовольным и не из-за невкусной еды, и не из-за того, что она ляпнула. — Ах, да! Понял о чем ты?!

Девушка страдальчески и виновато закивала.

— Все нормально! Только об этом молчок! — он глазами пробежался по сторонам, ища, нет ли кто подслушивающий. Вроде бы не было. Но стоп! Он увидел, что тот старик, с рыжей бородой, с пытливостью поглядывает на них. Черт, здесь, что все так лупятся, вновь раздражаясь, подумал Росоэн. Он отвел глаза, посмотрел на ту шумную компанию, где только что произошел очередной взрыв лошадиного ржания. И поймал другой взгляд. Недобрый взгляд. Это был тот рассказчик. Рассказчик, не отрывая глаза и вытягивая шею на середину стола, подбросил своим приятелям еще какую-то шутку, те обернулись на Росоэна. И вновь смех. Но небезобидный как раньше, а злой, ехидный, и объектом, несомненно, был Росоэн.

Терпение лопнуло.

Он раздраженно встал, почти вскочил.

— Что с тобой? — испуганно спросила Эмелина, увидев ярость в его глазах устремленных мимо нее. Она оглянулась и увидела тех людей — некоторые все еще пялились с кривой усмешкой на губах. — Не надо, Росоэн! Они не стоят твоего внимания! Прошу тебя! — поторопилась она сказать, протягивая руки к нему. Голос ее дрожал.

Черт подери, это же унизительно, кипел и разрывался Росоэн, прикидывая в голове варианты возможных действий. Но пришел к горькой правде — если он сейчас ввяжется в ссору (а за ним обязательно последует драка), то этим поставит перед опасностью свою спутницу. И он, пересилив себя, сел. И постарался больше не смотреть на мерзавцев.

Но очередной хохот и издевательские взгляды были нестерпимы и он, встав и отодвинув стул, решительно зашагал в сторону компании.

— Чем это я вас так рассмешил, что вы гогочете, как стая облезлых гусаков? — руки он стиснул в крепкие кулаки, готовый обрушить их на любого, но внешне держался непринужденно и улыбался.

— Иди, щенок, оседай на свое укромное место! Пока целый! — ровным тоном заговорил тот самый рассказчик, невозмутимо сидя на месте. — А не то переломаем все твои косточки, и в придачу, каждый из нас вдоволь поимеет твою милашку цыпочку…

Но договорить он не успел. Внезапно, словно снаряд, выпущенный из пращи, на его челюсть упал, превращенный в сталь, кулак Росоэна, куда было приложено вся сила и умение этого молодого человека. Тот, точно оказался под внезапным ураганом, и, опрокидывая воздетыми руками радом сидящего товарища, на пару с ним, задом улетел назад и с грохотом обрушился на пустой задний стол. Полетела посуда, опрокинулись и, звеня по столу, покатились бокалы и бутылки, и, упав, разбились, образовав большие лужи из пива и осколков стекла. На мгновение все замерло, стихло. Приятели столбняком таращились на упавших собутыльников, весь зал с интересом воззрился на них. Только Эмелина дергала его назад, плача.

— Что вы стоите, остолопы! — вскричал рассказчик, пытаясь встать. По его разбитым губам хлынула вишневая кровь. Из глаза метались огни. — Прикончить его!

Те вскочили и плотным кольцом обступили его и девушку. Некоторые зеваки принялись растаскивать столы и стулья в стороны, освобождая место, в предвкушении увидеть зрелище. Бармен недовольно закричал проклятия, но его уже никто не слушал.

— Один на один, если вы не свиньи! — как можно спокойнее произнес Росоэн. — Девушку не трогать!

— После твоей смерти, несчастливец, тебе уже будет безразлично, тронем мы ее или нет! — прорычал рассказчик и, добавив проклятия, кинулся на него, вылетая из круга.

Росоэн оттолкнул девушку за себя и встречно ринулся на мерзавца. Женщины подавальщицы завизжали. Пьяный рассказчик явно неуклюже замахнулся правой рукой, в ответ чего, Росоэн присев и уклонившись вправо, заехал ему с еще более крепким ударом в солнечное сплетение, от чего тот согнулся дугой, и, улучив момент, Росоэн вкатил новый удар коленкой по физиономии. Нападавший, выпустив тяжелый выдох, мешком бухнул к ногам Росоэна, и, корчась от боли, заколесил по полу.

Не зря отец учил меня к маленьким приемщикам, воспрянув духом и улыбнувшись, подумал Росоэн.

Послышались некоторые одобрительные возгласы соглядатаев, но разъяренные крики приятелей побежденного, приглушили их. Те, нарушив все "принципы драки", плотной стеной рванулись на молодого человека. Первых двоих Росоэн сразу уложил ударами в грудь. На время! Отбиваться от другой пары было труднее. Несколько тяжелых ударов он пропустил себе в лицо и бока. Нападающие хоть дрались плохо и примитивно, но своим количеством, верно, завоевывали верх над положением. Росоэн превратился в вихрь, ураган. Ничего вокруг не видел, не слышал, кроме четырех отморозков, напиравших на него (пятого «готового», давно кто-то из зевак утащил в сторону) то всех одним разом, то по одиночке.

Он потерял ощущение времени. Не понимал, что вообще происходит. Вокруг все вертелось, крутилось. До ушей его доносились какие-то застывшие крики, а перед взором мелькали только разъяренные и обезумившие лица четверых, а остальной мир превратился в какую-то нарисованную картину. Его руки и ноги, да и все тело целиком, как бы, отделились от него, став чужими, но в тоже время своими — они как будто переключились на новый источник командования, по-видимому, хранившийся, где-то далеко в глубинах. И ему это нравилось, не в смысле драться, а именно, что он мог и умел драться. Это же его первая настоящая драка, черт возьми! Значит, не зря отец учил меня когда-то, думалось ему, и благодарил отца за это. А может он помогает мне оттуда, проскальзывала ободряющая мысль. Росси, Росси, Росси! — доносилось до него. Так звал меня только отец — самый близкий человек!