Он был избавлен от подобного безумия стуком в парадную дверь и чьими-то шумными требованиями впустить его.

– Лучше пойду погляжу, – сказала Кэт. – Обычно дверь открывает Джем, но едва ли он в состоянии сделать это сейчас.

Кэт поспешила прочь из кабинета. Она пришла в себя уже только у самой парадной двери. Черт бы побрал этого Мартина Ле Лупа, которому удавалось приводить ее в смятение. Этот мужчина умел погубить женщину одним только взглядом своих по-волчьи зеленых глаз.

Щеки ее пылали, и Кэт хотелось обмахнуться передником. Она остановилась придать себе надлежащий облик служанки. Она распахнула двери, как раз когда молодой человек на пороге замахнулся для очередного удара в дверь.

Александр Найсмит опустил кулак. Юноша был явно в растрепанных чувствах. Белокурые локоны всклокочены, и пот заливал лицо, как если бы он пробежал весь путь от Саутуорка до Чипсайда.

– М-мистер Вулф, – задыхаясь, вымолвил он, стягивая шляпу. – М-мне надо срочно увидеть его.

Прежде, чем Кэт успела ответить, Найсмит уже проскочил мимо нее. Мартин, беспокойно хмурясь, вышел из кабинета.

– Сандер? Что случилось, парень? Ты из театра?

Юноша наклонился, сложившись надвое, прижимая руку к боку, и старался перевести дыхание.

– Н-нет, не из театра. Из Стрэнд-хауза. Солдаты королевы вор-рвались в дом Лэмберта. У них был приказ на арест, мистер Вулф. Вы должны идти, п-попытаться помочь.

Мартин и Кэт обменялись ошеломленными взглядами.

– Невероятно, да это просто невозможно, – первой опомнилась Кэт. – Разве Уолсингем не заверил вас…

Но Мартин заставил ее замолчать чуть заметным движением головы, предупреждая ее вести себя осторожнее при Сандере.

– Ты хочешь сказать, его светлость арестовали? – Одной рукой Мартин обнял юношу за плечи.

– Н-нет. Я понятия не имею, где Нед. Это его сестру… ее обвиняют в измене. – Сандер выпрямился и объявил печальным тоном: – Леди Дэнвер забрали в Тауэр.

У потрясенного известием Мартина кровь отлила от лица. Он стал мерить шагами холл, не скрывая охватившего его внутреннего смятения. Внезапно он резко остановился, придя к какому-то решению, и Кэт испугалась, что догадалась, к какому. Повернувшись к Сандеру, Мартин поблагодарил юношу.

– А теперь отправляйся на кухню и переведи дух. Агата даст тебе немного эля.

– Но бедняжка леди Дэнвер! Вы разве не поможете ей?

Мартин кивнул. Похлопав юношу по плечу, он отослал Сандера. Кэт подождала, пока юноша отойдет подальше, и развернулась к Мартину.

– Поможете ей?! – воскликнула она, увлекая Мартина назад в кабинет. – И что вы там себе надумали? Вообразили, что сумеете штурмом взять лондонский Тауэр?

– Нет, но я могу начать со штурма конторы Уолсингема. – Мартин ударил кулаком о каминную доску и выругался. – Будь проклят этот человек и его лживый язык. Вчера вечером Уолсингем поклялся мне, что у него нет ни малейшего намерения арестовывать Неда Лэмберта. Но старый дьявол, видимо, уже давно задумал подобный поворот, вместо брата схватить Джейн.

– У Уолсингема, по всей вероятности, есть какие-то основания…

– Основания! Какие основания он может иметь для ареста одной из добрейших и кротких женщин во всем Лондоне?

– Полагаю, никаких. Эта женщина – ангел. – Кэт не удалось спрятать свою горечь, но Мартин этого даже не заметил.

Он схватил свой плащ, но она перегородила ему дорогу в последнем отчаянном усилии образумить его.

– Мартин, Уолсингем объяснил вам, ваша роль сыграна. Он открыто предостерег вас от дальнейшего участия в этом деле. Я понимаю ваши… ваши чувства к Джейн Дэнвер, но вы только подвергнете себя опасности. Я не вижу, как вы можете помочь ей.

– Я тоже не знаю, но я должен попытаться. – Мартин встретился с ней взглядом, и его зеленые глаза, казалось, умоляли ее о понимании.

Но Кэт прекрасно все понимала. Просить Мартина Ле Лупа оставить женщину в беде было равносильно тому, чтобы ждать от огня, чтобы тот не горел. Особенно женщину, которую он хотел сделать своей женой и матерью Мег.

Кэт почувствовала, как ревность волной накатывает на нее, но она сумела справиться с собой. Она даже выдавила из себя слабую улыбку.

– Ну ладно. Идите узнайте, что можно сделать, чтобы спасти вашу даму сердца. Я бы попросила вас проявить осторожность, но можно ведь и ждать, что римский папа станет пуританином.

– Я буду осторожнее, – Мартин улыбнулся ей в ответ. – Клянусь, я вернусь к вам… и Мег, прежде чем вы заметите мое отсутствие.

– Мы будем ждать.

Мартин протянул руку в ее сторону, но Кэт увернулась и стремительно выскочила из кабинета. Мартин с горечью посмотрел ей вслед. Если бы он мог объяснить ей!

На спасение Джейн его подвигала вовсе не любовь, а чувство вины.

Лондонский Тауэр охранял вход в порт Лондона с двенадцатого столетия. Крепость, дворец, затем тюрьма – белая башня, окруженная крепостной стеной, была источником и гордости, и ужаса для лондонцев.

Мартин вспомнил, как в свое первое посещение Лондона он здорово повеселился, когда напомнил какому-то самонадеянному англичанину, что Тауэр, которым тот хвастался, на самом деле возвел Вильгельм Нормандский из камня, доставленного из Франции.

Казалось, с того дня прошла целая вечность. Следуя за тюремным надзирателем в глубь крепости, Мартин ощущал, как на него давила вся власть английской короны.

Холод, который пробирал его до костей, шел даже не от сырых каменных стен. Мартин слышал стоны отчаяния, доносившиеся из камер, звон цепей. Тюрьма была насквозь пропитана страхом и ощущением безнадежности. Мартин в ужасе думал о трепетной леди Дэнвер, заточенной в таком месте.

Мартин по-прежнему понятия не имел, как все произошло. Ему не удалось застать Уолсингема и потребовать объяснений. Или министр избегал Мартина, или был слишком занят. В Уайт-холле Мартин слышал разные слухи. Будто шотландскую королеву ждал арест, будто Елизавета этим недовольна.

Мартину и там не удалось столкнуться с Уолсингемом, и он выбрал единственно возможный путь, который сумел придумать. Он подкупил одного из тюремщиков в Тауэре, и тот позволил ему навестить Джейн. По крайней мере, ему удастся увидеть ее, узнать, в каком она состоянии, выяснить суть обвинений, выдвинутых против нее.

Мартин шел за тюремщиком по грубому неровному полу, каждый его шаг утяжелялся чувством вины.

Если бы он был честен с Джейн, если хотя бы предупредил ее, что Уолсингем следит за семьей Лэмбертов, Мартину удалось бы в какой-то мере обезопасить Джейн. До какой степени он, пусть и ненамеренно, но способствовал ее аресту?

Но об этом ему станет известно только после разговора с Джейн. Он боялся встречи с ней, боялся признания в собственном вероломстве и службе у Уолсингема в качестве шпиона.

Пока тюремщик отпирал дверь в камеру Джейн, Мартин постарался взять себя в руки.

– У вас только десять минут, – резко напомнил ему тюремщик. – Не больше.

Мартин кивнул, вошел в камеру, и дверь за ним захлопнулась. Он немного успокоился, обнаружив, что ничего не напоминало темницу, кишащую крысами, как он себе вообразил, и Джейн не сидела, съежившись, на соломенном тюфяке, закованная в цепи.

Ее светлость поместили, соответственно ее положению, в комнату с высоким арочным потолком и тремя зарешеченными окнами. В комнате стояла кровать под балдахином и небольшой стол со скромной трапезой. Хлеб, вино и сыр. В комнате был еще и тюфяк, предназначенный для горничной, но леди Дэнвер была одна.

Она сидела на низкой скамеечке у одного из окон, ловя скудный свет для своего рукоделия. Она подняла глаза на вошедшего Мартина, у нее задрожали губы, и на ее лице отразилась борьба чувств.

Мартин понял, что он был первый посетитель с момента ареста. Он ожидал, что она вскочит и бросится к нему с рыданиями, как повели бы себя почти все женщины.

Но Джейн быстро взяла себя в руки. Она с достоинством поднялась со своего места и предложила ему пройти с такой грациозностью, словно принимала его в своей гостиной.