— Да, врать, пожалуй, не получится, с другой стороны, а получится ли быть честными?

— Этого я тоже не знаю.

— Время покажет. — Она протянула руку и выключила дисплей, затем встала и взглянула на Гири с выражением, которое он не смог расшифровать. — Я забыла, есть еще кое-что, принадлежащее тебе. Мое тело. Ты не спрашивал, но я решила сказать тебе. Это не принадлежало больше никому с тех пор, как умер мой муж.

Он не почувствовал неискренности и был не так глуп, чтобы вслух сомневаться в её словах, даже если почувствовал бы.

— Я действительно не понимаю тебя, Виктория.

— Поэтому ты эмоционально отгораживаешься от меня?

— Возможно.

— Так, наверно, лучше.

— Ты тоже не особенно открываешься, — замети Гири.

— И то правда. Я не давала тебе никаких обещаний. И тебе не следует ничего мне обещать. Мы оба ветераны жизни, Джон Гири, покрытые шрамами от потерь тех, кого мы любили. Расскажи мне о ней как-нибудь.

— О ней? — Он точно знал, кого имела в виду Рион, но не хотел этого признавать.

— Кем бы они ни была. Та, кого ты потерял. Та, о ком ты иногда думаешь.

Он опустил глаза, чувствуя внутри пустоту от всего несбывшегося.

— Расскажу когда-нибудь.

— Ты говорил, что не был женат.

— Да, не был. Это могло случиться и не случилось. До сих пор не понимаю почему. Но многое из того, что следовало сказать, осталось недосказанным.

— Ты знаешь, что случилось с ней после твоей предполагаемой смерти в бою?

Гири глядел в никуда, вспоминая.

— Кое-что случилось до той битвы. Несчастный случай. Глупый несчастный случай. Её корабль был очень далеко, и я узнал о её смерти лишь три месяца спустя. Как раз тогда, когда я планировал снова начать общаться и извиниться за свое идиотское поведение, репетировал, что сказать.

— Мне очень жаль, Джон Гири. — В глазах Рион читалась такая же грусть. — Тяжело, когда гибнут мечты, даже если они оставались лишь мечтами. — Она взяла его за руку и помогла встать рядом с собой. — Когда будешь готов, можем поговорить об этом еще. Ты никогда ни с кем этого раньше не обсуждал, не так ли? Думаю, нет. Открытые раны не заживают, Джон Гири. — Она придвинулась поближе к нему и медленно поцеловала, позволив своим губам подольше задержаться на его. — Достаточно дружеского общения для одного вечера, и слишком много раздумий для нас обоих. Я хотела бы сейчас насладиться другими преимуществами наших отношений.

Ее тело было живым и теплым в его руках, и ненадолго все тревоги настоящего и воспоминания о прошлом наконец-то были забыты.

Выбор подходящего строя был дилеммой. Флот Альянса находился в непосредственной близости от точки прыжка, из которой выйдет любое подразделение Синдиката. Это означало, что у него будет мало времени на то, чтобы перестроиться и, скорее всего, ему придется сражаться тем строем, в котором он будет на момент прибытия врага. Но он не узнает, каким будет строй врагов до тех пор, пока они не прибудут.

Он точно знал одну вещь: если Синдикат преследует небольшое и сильно побитое подразделение Альянса, он не собирается терять времени. Можно было поспорить, что прибудут легкие быстрые корабли, идущие по следу отступающих кораблей Альянса. От них будет легко избавиться вне зависимости от того, каким будет строй Гири. Проблемой будет то, что появится позже. От тяжелых крейсеров, если они придут после легких кораблей, будет легко избавиться, но если прибудут линкоры, Гири необходимо будет убедиться в том, что эти крупные корабли не унесут с собой слишком много его собственных кораблей.

В худшем случае, врагов будет больше, и тогда Альянсу придется нанести удар так быстро и сильно, как только возможно, чтобы воспользоваться элементом неожиданности и недолгим численным превосходством на тот момент, когда корабли Синдиката будут выходить из точки прыжка.

— Нехорошо может получиться, — заметил Гири после того, как обсудил варианты Дьюллосом. — Но мы будем близко к воротам, а значит, они не смогут расползтись далеко. Я собираюсь построить нас в форме модифицированной чаши. — На парящем между ними дисплее строй оправдывал свое название: плотное округлое дно было сформировано более чем половиной флота со взаимосвязанными углами обстрела. Остатки флота были сформированы в плоские полукруглые пластины, расширяющиеся по направлению к врагу. — Мы сможем нанести им сильный удар в одном месте, затем вернуться и ударить по другой части их строя.

— Если у них будет действительное численное превосходство, мы все равно разнесем их в пух и прах, даже если будем уничтожены в процессе, — ответил Дьюллос. — Не лучший результат, но в сочетании с ущербом, который мы нанесли им у Калибана и на Сенсире, они останутся без численного превосходства в этой войне.

Гири кивнул, глядя на дисплей.

— Значит, война так и будет продолжаться.

— Война будет продолжаться, — согласился Дьюллос.

— Мне бы хотелось достичь лучшего результата.

Дьюллос язвительно ухмыльнулся.

— Вы можете рассчитывать на флот. Тут в дело идет все. Гордость флота, желание помочь сотоварищам, уверенность, порожденная недавними победами, и то, чему вы нас научили. У нас есть шанс даже при плохом раскладе. — Его улыбка стала еще шире. — И я только что подумал кое о чем, чтобы немного поднять наши шансы.

«Можно подумать, что тот, кто пропел во флоте столько времени, уже привык к ожиданию», — думал Гири, бродя по коридорам «Неустрашимого». Очень много времени во флоте проходило в ожидании. В ожидании прибытия куда-либо, ожидание по прибытии, ожидание критического положения или кризиса, которые могут и не произойти, ожидание, чтобы узнать, сколько придется ждать. Это казалось такой же частью военной жизни, как риск своей жизнью и плохая пища.

Ни то, ни другое не скрашивало ожидания этих кораблей. Флот был расположен напротив точки прыжка, из которой могли выйти покинувшие флот корабли, почти не двигаясь, лишь следуя движению точки прыжка вокруг звезды. Вспомогательные корабли были и так заняты производством нового оружия и запчастей, а почти каждому кораблю требовался ремонт или обслуживание, но Гири лично сделал все от него зависящее, чтобы подготовиться. Слишком тревожась, чтобы заниматься другими делами, Гири обошел «Неустрашимый», общаясь с командой и радуясь тому, что узнавал все больше солдат и офицеров. Медленно, очень медленно он начинал чувствовать себя здесь на месте.

В одном из коридоров он встретил капитана Дижани, которая была так довольна, как бывала только после того, как видела гибель множества врагов.

— Вы, кажется, в хорошем настроении, — прокомментировал он.

Она улыбнулась в ответ.

— Я недавно долго беседовала кое с кем на «Неистовом», сэр.

«Неистовый» был далеко, вместе с вновь собранным подразделением готовясь выполнить еще одну особую миссию.

Гири некоторое время раздумывал над тем, зачем Дижани понадобилось беседовать с капитаном Кресидой, учитывая разницу во времени, пока не понял, что капитан разговаривала не с ней.

— Как дела у лейтенанта Кассела Ривы?

Дижани вспыхнула.

— Очень хорошо, капитан Гири. На него произвели огромное впечатление капитан Кресида и наше новое вооружение и сенсоры.

— Понятно. Я рад, что он доволен новым вооружением флота.

— Вообще-то он рад тому, что его освободили и, кажется, ему было приятно поговорить со мной, — призналась Дижани.

— Я думаю, что он действительно доволен, Таня. Он нормально адаптировался?

Её улыбка поблекла.

— Он сказал, что было несколько тяжелых моментов. Столь долгое время в трудовом лагере Синдиката без надежды на освобождение так сразу не забудешь. Иногда он просыпается в холодном поту, с ужасом думая о том, что его освобождение лишь галлюцинация. Но теперь у него, конечно, есть надежда. — Дижани помолчала. — Кас… лейтенант Рива был удивлен тем, как вы командуете флотом. Тактикой, которой вы пользуетесь. Он все еще озадачен и раздираем противоречивыми чувствами по поводу ухода капитана Фалько из флота. Но он видел все, что случилось на Сенсире, и был поражен, сэр.