– Странно, – наконец произнесла она. – Молдер, они хрупкие, как будто замороженные. Однако температура в помещении немного выше нуля – по крайней мере, на стенах видны потеки воды, и совсем нет изморози. Что бы это такое могло быть?
Последний вопрос являлся риторическим – Молдер разбирался в биохимии лишь на уровне среднего ученика средней американской школы. Он пожал плечами и для порядка еще раз пошарил лучом своего фонаря по каюте. Здесь было шесть двухъярусных коек – двенадцать спальных мест, из которых два нижних пустовали. Поверх одного из аккуратно заправленных одеял лежала книга обложкой вниз. Белесая «плесень» на ней отсутствовала, и Молдер попытался аккуратно поднять эту книгу двумя пальцами. К его несказанному удивлению, этот эксперимент оказался успешным – книга не развалилась в пальцах и не рассыпалась в прах. Страницы пожелтели и сделались хрупкими, однако их можно было листать и читать. Молдер закрыл томик и взглянул на обложку. Нарисованный там оскаленный скелет с ржавым зазубренным мечом выглядел совсем не страшно и абсолютно неубедительно.
– Очень странно, – задумчиво произнесла Скалли. – Создается впечатление, что тело просто подверглось глубокой заморозке…
И в этот момент откуда-то сверху донесся басовитый голос корабельного гудка, а затем – лязг металлических ступенек под торопливыми шагами. Молдер бросился к выходу, Скалли последовала за ним. Поднявшись на верхнюю палубу, они увидели Трондхайма, который отчаянно вопкл и размахивал руками. Чуть позже обнаружилась и причина столь странного поведения шкипера. Пока он занимался обследованием брошенного корабля, его траулер отдал швартовы и теперь, рокоча дизелем, задним ходом медленно отваливал от эсминца. Очевидно, кому-то на борту «Мориты» очень захотелось самому занять место шкипера.
Вскоре рыболовное судно скрылось в тумане, а через некоторое время утих и рокот мотора. Шкипер Трондхайм закончил извергать проклятия ему вслед и, сверкая налитыми кровью белками глаз, обернулся к Молдеру и Скалли.
– Это был мой корабль! Черт вас раздери, это был мой корабль! А теперь они бросили нас здесь, а сами слиняли. Конечно, это все проклятый Хантер подстроил. Он давно зарился на мою долю, так сейчас она вся и достанется ему. А виноваты во всем вы – вы затащили меня сюда, на эту проклятую ржавую посудину, где мы все и отбросим копыта! Здесь ведь даже не осталось ни одной целой шлюпки, на которой мы могли бы уплыть!
– Успокойтесь, капитан! – Молдер попытался положить руку на плечо Трондхайму, но тот вырвался и отскочил назад. – Сейчас мы поднимемся в рубку, наладим рацию и пошлем сигнал бедствия. Уверен, что не позднее, чем через пару-тройку часов кто-нибудь да откликнется…
Борт «Карнарвон», шесть часов спустя.
– Теперь что-нибудь загорелось? – спросил Молдер, не высовывая голову из отсека.
– Нет, – коротко ответила Скалли.
– А если вот так? – Тоже ничего.
Из недр отсека с радиооборудованием виднелись только ноги Молдера. Он лежал на спине и ковырялся отвертками в порядком проржавевшей электронике, пытаясь превратить сложнейшую радиолокационную аппаратуру хотя бы в некое подобие простейшего искрового передатчика.
Пока это у него получалось не слишком успешно.
– Так, кажется, вот этот контакт… Скалли, дай мне, пожалуйста, тот разъем, который на желтом и белом проводе.
Из отсека показалась раскрытая ладонь, и Скалли вложила в нее нужный разъем. Рука вновь исчезла, вслед за этим раздалось позвякивание и сопение.
– Тьфу ты, черт… Ну хоть теперь есть какие-то изменения?
– Нет, никаких… Ой, действительно загорелась одна лампочка!
– Где и которая?
– Желтая, в нижней части пульта, справа. И обе правых шкалы тоже осветились. Кажется, стрелки на них шевелятся…
– А больше ничего не горит?
– Кажется, нет… Нет, больше ничего. Молдер снова засопел, а потом начал вылезать из отсека. Даже в свете аварийного фонаря по его физиономии можно было понять, что к большому успеху его ковыряние в аппаратуре не привело.
– Ладно, пока передохнем. Что у нас сегодня предполагается на ужин?
– Рыбные консервы, – ответила Скалли. – На камбузе в морозильниках все давно истлело, но банки, как ни странно, выглядят целыми. Я открыла одну из них – обычная сардинелла в масле, вполне съедобная. Так что, на ближайшую неделю пищей мы обеспечены.
– На ближайшую неделю – да, – подал голос Трондхайм, до этого молчаливо стоявший у переднего стекла рубки, облокотившись на навигационный пульт. – А что мы будем есть дальше?
– Я думаю, к этому времени до нас уже доберутся спасатели, – как можно беспечнее заявил Молдер.
– Какие спасатели? Вы только что целых два часа возились с радиостанцией, но так и не смогли ее наладить! Мы даже не сумеем вызвать помощь!
– Может быть, еще сумеем. Кроме того, через неделю наше отсутствие так и так будет замечено.
– Интересно, кем это? Я же говорю, мерзавец Хантер приложит все усилия, чтобы обставить дело шито-крыто. Он заявит в полицию, что капитана и юнгу унесло в шлюпке в открытое море и найти их не удалось, а все остальные подтвердят. Или скажут, что просто спали и ничего не видели. Подумаешь, пропала в море шлюпка с двумя людьми. Такое в здешних местах случается каждый месяц, а иногда и не по разу.
Молдер удивленно посмотрел на Трондхайма:
– Неужели вы думаете, что наше присутствие на борту «Мориты» кому-то удастся скрыть?
– Да запросто! Вряд ли вы регистрировали свою экспедицию в полиции или другом официальном учреждении. Иначе вам бы пришлось не одну неделю потратить на оформление разрешений на исследовательскую деятельность в соответствующих, инстанциях. Поверьте мне, я местную бюрократию знаю очень хорошо…
– Вы думаете, что мы имеем контакт только с местными инстанциями?
Эта загадочная фраза заставила Трондхайма поперхнуться. Он удивленно воззрился на Молдера.
– Почему мне не желают честно говорить, что же все-таки здесь происходит? – Теперь в голосе Трондхайма чувствовался нерешительный гнев пополам с растерянностью. – Послушайте, этот траулер был не просто моим заработком, он был всей моей жизнью! А сейчас негодяй Хантер угнал его и оставил нас среди мертвецов. Теперь мы в одной лодке, поэтому я имею полное право получить ответ на прямой вопрос!
Чувствовалось, что шкипер готов был покориться судьбе и признать над собой чье-нибудь старшинство – лишь бы ему продемонстрировали, что дела идут вовсе не так плохо, как кажется. Поэтому Молдер счел необходимым окончательно закрепить успех:
– То, что вы здесь видите, – результат эксперимента, проведенного военными. То есть предполагается, что это может быть именно так…
– Военного эксперимента? – В голосе Трондхайма чувствовалось недоверие. Судя по всему, он ожидал чего-то другого.
– Да, эксперимента с направлением и скоростью течения времени. Судя по всему, корабль и все, что на нем находится, движется по временному потоку ускоренным темпом…
– А можно выражаться понятнее? – буркнул Трондхайм.
– Есть основания предполагать, что время на этом корабле идет быстрее.
– По-моему, вы еще большие психи, чем Хантер, – покачал головой Трондхайм, переварив полученную информацию. – Время идет быстрее – надо же такое придумать!
– Эта гипотеза не более фантастична, чем ваши рассказы о конунгах и преддверии Вальхаллы, – парировал Молдер. – А кроме того, чем вы еще объясните всю эту ржавчину и странное разложение трупов там внизу? Между прочим, корабль был спущен на воду в 1989 году, а пропал без вести две недели назад.
В этот момент с палубы донесся крик.
– Это Хальверссон, – насторожился Трондхайм. – Кажется, там что-то случилось!
Он распахнул дверь и выскочил на крыло мостика. Молдер и Скалли последовали за ним. Туман стал еще гуще, он клубился у самых бортов, затянув нос и корму корабля. Крик больше не повторился, и было совершенно непонятно, в каком направлении надо двигаться.
