Садясь на поезд в Ньюкасле, Дэниел думал, что жители Кембриджа правы, утверждая, что нет ничего более унылого, чем Север Англии. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким подавленным и опустошенным, как сегодня. Что ж, средство от этой хандры очень простое – достаточно уехать отсюда, и все встанет на свои места.

– На Пасху? Но до Пасхи еще далеко! – недовольно воскликнула Кэти. – Почему они не могут пожениться до Рождества?

– Во-первых, она хочет, чтобы свадьба состоялась именно в пасхальную неделю, – терпеливо ответила Кэтрин. – Во-вторых, будет лучше, если Питер к свадьбе уже успеет кое-что отложить. Он сам почувствует себя более уверенно, если у него уже будут кое-какие деньги. А если он продержится на этой работе, к Пасхе он заработает неплохую сумму. А в-третьих, его мать чувствует себя неважно и сейчас не в состоянии думать о свадьбе.

– Тебе не кажется странным, что состояние здоровья миссис Конвэй ухудшается всякий раз, когда речь заходит о свадьбе? – иронически поинтересовалась Кэти.

– О, тетя Кэти! – Кэтрин смеялась. – Ты слишком плохо о ней думаешь.

– Да, я думаю о ней плохо, и она того заслуживает. Потому что эта женщина, если бы это только было в ее силах, вообще бы не позволила Питеру жениться.

– Не волнуйся, тетя Кэти. Свадьба уже назначена на Пасху, и, даже если она умудриться опять захворать к тому времени, свадьбу все равно не отменят, – уверила ее Кэтрин.

– А ты уверена, что накануне свадьбы она не пустит себе пулю в лоб? – съязвила Кэти.

Женщины дружно рассмеялись.

– Ох, Кэтрин, Кэтрин. Мне не надо слишком много смеяться, – сказала Кэти, хватаясь за грудь. – У меня начинаются боли, когда я смеюсь вот так. – Она вытерла слезы, выступившие в уголках глаз, и посмотрела за окно. – Сегодня ужасная погода, Кэтрин. Бриджит вымокнет до нитки. Почему она не поехала на машине?

– Она считает, что ездить на машине в школу – это слишком претенциозно.

– Претенциозно? Вздор! Это полнейший вздор, Кэтрин.

Кэтрин улыбнулась и снова уткнулась в книгу, которую читала до того, как Кэти заговорила с ней. Через некоторое время она подняла глаза и посмотрела на старуху, сидящую в кресле возле окна. В последнее время Кэти была в чудесной форме; у нее вообще было превосходное здоровье, несмотря на то что ей уже пошел девяносто третий год. Она все так же читала без очков и не нуждалась в слуховом аппарате. Она поднималась и спускалась по лестнице медленно, но без посторонней помощи – даже сердилась, когда ей пытались помочь. А голова у нее работала не хуже, чем у молодых. Тетя Кэти была замечательной женщиной, замечательной во всех отношениях. С ее крепким здоровьем она сможет продержаться еще много лет, главное – это избегать психических потрясений. Психические потрясения надолго выбивали ее из колеи, как это случилось тогда, во время приезда Дэниела…

Последние три дня, с тех пор как она узнала из местной газеты о смерти Бернарда Розье, Кэтрин не переставала молить Бога, чтобы Дэниел, который наверняка приехал на похороны, не заявился к ним. Чтобы уберечь Кэти от лишнего беспокойства, они с Томом решили не сообщать ей о смерти старого Розье. Конечно, это известие было бы для Кэти, ненавидящей всей душой Бернарда, скорее радостным, чем грустным, – но все равно, к чему ворошить прошлое? Ведь Бернард Розье, живой или мертвый, всегда будет для нее напоминанием о пережитых бедах – даже одного его имени достаточно, чтобы пробудить в ней целый рой горьких воспоминаний и давних страхов. А с появлением Дэниела к страхам прошлого прибавился еще и страх перед тем, что могло случиться в будущем – теперь уже не с ней самой, а с Бриджит. Потому Кэти и торопила со свадьбой, что боялась, как бы внезапный приезд Дэниела не расстроил все планы. Конечно, ее опасения были просто глупы – Бриджит влюблена в Питера и никакой Дэниел не сможет помешать их браку. Но Кэтрин знала, что, если Дэниел придет в их дом до того, как Бриджит и Питер поженятся, Кэти снова будет во власти своих тревог.

Словно в ответ на ее мысли, заставив Кэтрин вздрогнуть, снизу раздался звонок.

– Наверное, Бриджит забыла ключ, – сказала она. И тут же возразила себе самой: – Но, если бы это была Бриджит, она бы вошла через кухню. Она знает, что задняя дверь всегда открыта. – Кэтрин отложила книгу, чувствуя, что ее сердце бьется немного быстрее обычного. – Надеюсь, это не посетители, – прошептала она едва слышно.

– Это, наверное, опять какой-нибудь торговец, – предположила Кэти.

– Он бы не стал звонить в парадную дверь. Ты ведь знаешь. Том повесил на воротах объявление: «Вход уличным торговцам запрещен». – Кэтрин нервно засмеялась. – Бриджит говорит, это несправедливо по отношению к ним. Они ведь тоже должны зарабатывать себе на жизнь.

– Времена меняются, а уличные торговцы продолжают существовать, – улыбнулась Кэти. Ее улыбка была несколько натянутой. – Помню, в мое время люди тоже вывешивали объявления, чтобы отделаться от них. Как видишь, некоторые вещи переходят из века в век.

Она все еще рассуждала на эту тему, когда дверь отворилась и на пороге появилась Нелли.

– Мистер Розье, мэм, – объявила она, пропуская в комнату Дэниела.

Дэниел вошел, приглаживая обеими руками густые черные волосы, – шляпу и пальто он уже снял внизу. Лицо его было, как всегда, приветливым, а на губах играла улыбка. Он протянул одну руку Кэти, а другую Кэтрин и, не дав им времени вымолвить ни слова, начал объяснять свой неожиданный визит.

– Он умер четыре дня назад – думаю, вы читали об этом в газетах, – быстро говорил Дэниел, пожимая руки обеим женщинам. – Похороны назначены на завтра. Я приехал вчера утром и вот решил проведать вас.

– Это для нас приятный сюрприз, Дэниел, – вежливо сказала Кэтрин.

Дэниел наклонился к Кэти и поцеловал ее в лоб, как он это сделал во время их последней встречи, потом слегка отстранился и посмотрел ей в лицо.

– А вы выглядите моложе, чем в прошлый раз, – галантно заметил он. – С тех пор как мы с вами виделись, вы помолодели лет на десять.

Кэти, недоуменно подняла глаза на правнука, пытаясь осознать смысл только что сделанного им сообщения. Значит, Бернард Розье умер? Наконец-то! Она была рада, что дожила до дня его смерти.

– Я и чувствую себя моложе, – сказала она в ответ на комплимент Дэниела. – Я чувствую себя просто восхитительно, совсем как молодая девушка. А у тебя как дела? Надеюсь, все в порядке?

Она с нежностью смотрела на молодого человека, стоящего перед ней, который был точной копией Бернарда – и все же совсем другим. Ее взгляд медленно сместился с лица Дэниела на его большие смуглые руки, лежащие поверх ее рук. Она бы радовалась от всей души визиту правнука, если бы не страх, что эти сильные руки могут схватить Бриджит так же, как руки того, другого, схватили однажды ее…

– Садись, Дэниел, садись, – пригласила она, указывая на стул рядом со своим креслом. – Сколько времени ты собираешься пробыть в наших краях?

– Я свободен до середины января. Я пообещал другу в Кенте, что проведу последнюю неделю каникул у него, но все остальное время я буду здесь. У меня много дел в Гринволл-Мэноре, я должен отдать все необходимые распоряжения насчет ремонта… Кстати, вы знали, что я купил поместье?

– Ты купил поместье?! Нет, я этого не знала.

Кэти медленно покачала головой. Итак, Бернард Розье умер, но его правнук, молодой Розье, вступил во владения их родовым поместьем… История возвращается на круги своя.

– Вы купили Гринволл-Мэнор, Дэниел? – переспросила Кэтрин.

– Да, хоть я и сам не знаю зачем. Поэтому лучше не спрашивайте меня об этом. – Дэниел весело смеялся. – Но я рад, что Гринволл-Мэнор принадлежит теперь мне. И отец одобрил мое решение: ему приятно, что его сын стал хозяином настоящего английского замка… Уж не говоря о маме! Моя мама обожает старину и помешана на всем том, что имеет отношение к аристократии. Она ужасный сноб, должен вам сказать. – Он повернулся к Кэти, которая смотрела на него неподвижным, словно остекленевшим взглядом. – Да, да, моя дорогая прабабушка, моя мать – ужасный сноб, – повторил он. – Но, даже если б я послал ей фамильные драгоценности королевской семьи, она бы не обрадовалась им так, как обрадовалась этой старой мебели!