— Дэниел, что ты? Я только… Я должна была остановить сражение, — начала она торопливо объяснять, словно оправдывалась. — Тебя могли убить! Тут — десятки энерготурелей. С обеих сторон ущелья! Надо же когда-то было положить их войне конец! Ведь это же соседи!

— Света, я все понимаю, — кажется, я ее все-таки обидел.

— Ничего ты не понимаешь, — Светлана, кажется, расстроилась. — Нельзя было Зубатку здесь оставлять. Она уже человека и двух собак убила. Мне союзный Ракетчик сказал. И тебя чуть было… А остальные — сами свои раны залижут. Ну, отрастят новые энерготурели. Сами виноваты! Это же совсем обезбашенными надо быть, чтобы позволить Зубатке перекрыть своими щупальцами фарватер ущелья, нейтральную территорию! Хорошо хоть соседи ихние подсобили — видал иллюминацию?

— Да уж. До сих пор уши от канонады болят, — покачал я головой. А затем, заметив краем глаза движение, глянул на Светлану.

Девушка, закрыв глаза, тихо выдохнув, обмякнув, уже сползала по камням. Затем свалилась на камни.

Ничего себе — что это с ней!? Словно рраз — и ее вырубило. Надеюсь, хоть голову не разбила?

Кажется, у нее закружилась голова.

— Света? Света?! Что с тобой!? — я не на шутку встревожился.

Но она не отвечала. Лежала замертво, ни на что не обращая внимания. Я пытался подтянуться к ней, но ноги все еще не слушались. Тогда я подтянулся к рюкзаку, с помощью одной лишь руки, еле слушающейся меня. Пришлось опять снять антиболевую блокаду, и боль сразу же пронзила меня, как раскаленый нож. Болело все тело — от синяков на плече, когда Светлана уронила меня на камни перед сражение, до ожогов на шее, где меня рванули за щею эти странные паутинки Зубатки. Но в моей заветной аптечке был хороший запас лекарств, на все случаи жизни.

Наконец я добрался до рюкзака, начал неуклюже копошиться в нем левой рукой. Достал спрей, перевел его в нужный режим. Надеюсь, поможет. Затем пополз к Светлане. Подтянулся к ней, ухватившись за ее ногу, а затем за руку. Машинально, с облегчением отметил, что она все еще дышит. Затем я, дотянувшись до ее лица, активировал спрей.

Светлана не сразу оклемалась, и я уж думал, что требовалось дать ей вдохнуть бо^'льшую дозу эферонола. Но тут уж лучше не переборщить. Наконец, эферонол таки добрался до нее, судя по судорожному всхлипу и открывшимся глазам.

Знаю, родная, неприятно, но потерпи — сейчас полегчает.

Наконец, немного оклемавшись, Светлана обернулась к своему рюкзачку и начала рыться в нем, что-то искать наощупь. Руки ее дрожали, а сама — бледная до жути.

— Света, ты как? — обеспокоенно спросил я, не выдержав.

Она не ответила. И, кажется, она не видела ничего — в глазах потемнело. Но, по крайней мере, сумела наощупь вытащить дрожащими руками коробочку с крупными белыми таблетками. Заглотнула сразу две из них. Запила их водой из фляги.

— Сейчас… — наконец, выдавила она из себя. — Сейчас, пройдет… — а затем, на некоторое время снова вырубившись, затихла. Лишь по дыханию уже можно было понять, что она в сознании, и ждет, когда непонятный приступ окончится.

Добегались…

Наконец, лекарство начало действовать. Светлана пошевелилась. Ее щеки порозовели.

— Голова что-то закружилась… — хрипло прошептала она. — Сейчас пройдет…

Кажется, ей этот бой стоил все же больших усилий, чем мне показалось, глядя на эту уверенную в себе женщину, которая спокойно присела на камни на небольшой привал после очередного для нее боя. Вот только всего каких-то несколько минут назад она выглядела намного бодрее, даже несмотря на отгремевшее сражение.

Странно все это — почему она не свалилась тогда в обморок сразу же после боя, а бодро со мной чирикала? Но, к счастью, я с облегчение отметил, что Светлане уже стало намного лучше. Видимо, лекарства ей очень помогли.

— Вот так… — облегченно вздохнула Светлана, приподнимаясь, открывая глаза. Но выглядела она сейчас, мягко говоря, уставшей, полностью расслабленной.

Подробнее — 2 ур. 35

— Давай отдохнем, Света? — предложил я. — Хотя бы пол часика?

— Нет, здесь оставаться нельзя… — выдохнула девушка, глянув, наконец, на меня и удрученно покачав головой. — Я и так отдохнула, можно сказать… Хорошо хоть, Кхотары нас не сьели, покая я тут… Знают, что cоюзный Ракетчик нас, скорее всего, прикроет. Ох… Башка трещит!

— Кхотары? — я оглядел ущелье. Никого не было.

— Они для обычных людей невидимы, Дэниел. Так что расслабься и не крути головой. И, к тому же, они уже нажрались останками сожженных энерготурелей. Уже собирают свой урожай. Что поделаешь, Дэниел — это местные падальщики. Что с них возьмешь… К тому же, они подчищают Черноту на камнях. Так что я их не трогаю — если они, конечно, первыми не сунутся.

— Ты как?

— Да нормально уже, — буркнула Светлана, растирая со стоном ноги. — Отдохнула, пока тут на камушках валялась. Но, боюсь, придется еще немного полежать. Иначе свалюсь ненароком еще раз, в неподходящем месте. И тогда нам действительно не подфартит, Дэниел. И… что за дрянь ты мне подсунул?

— Эферонол. Это…

— Откуда тебе знать, что он мне подходит? — вызверилась на меня Светлана, нахмурившись.

— Но он рассчитан на людей и совершенно безопасен, — возразил я, и тут же осекся. — Да, ты права, извини.

— Ничего… Хорошо хоть маленькую дозу дал. Я от твоего эфенорола словно опьянела. И башка трещит. Лучше уж я без этой твоей химии обойдусь, лады?

Я кивнул головой, еще раз ругая себя за беспечность. Откуда мне знать, как мутировали местные жители, и как изменился обмен веществ у организмов, приспособившихся к энергонным излучениям Планеты Хаоса? Если Светлана выглядела как человек, это еще не означало, что для нее земная фармкология безопасна.

— А за обмороки не беспокойся — у меня это бывает. Ничего опасного. И с такой нагрузкой — ничего удивительного.

Светлана тяжело вздохнула, виновато глянула на меня.

— Ты уж извини, что я… Места здесь очень опасные. Надо бы отсюда сваливать, но… Я уже на пределе. Голова просто раскалывается от боли и в глазах все еще звездочки сверкают. И, кажется, во время боя я немного подвернула себе ногу — неудачно приземлилась… Ох, боюсь до ночи нам из Перевала Смерти не выбраться. А ночка будет еще та. Если во время Выброса выберется что-то новое, неведомое — можем и не дожить до утра.

— А здесь мы переночевать не можем? — предложил я. — Может быть, в какой-нибудь пещере?

— Ты шутишь!? На ближайшие километра полтора — одни лишь дикие энергоколонии, и ни одной пещеры. Позиция — хуже не придумаешь! Мы тут как на ладони, стреляй — не хочу! Да и Черные, почуяв поживу, сбегутся сюда дожрать раненых. Думаю, теперь обеим энергоколониям ночью от Черных вместе защищаться придется. Иначе тем, что справа — точно не выжить во время Выброса. Черные сьедят… Пусть теперь сами мирятся. Они давно эту часть ущелья между собой не поделят. Все время ссорятся. Вот и воюют потихоньку.

— Вернее, воевали, — с горечью заметил я.

— Да уж, — согласилась моя вьючная лошадка, со стоном растирая свои ноги…

— Все равно, лучше отдохни, — мне было ужасно неудобно за то, что Светлана оказалась в таком затруднительном положении из-за меня.

Такая ноша, на мой взгляд, ей была не по силам. Вот только — выживу ли я, если она оставит меня здесь в ущелье — самого? Если шансы велики, то стоит попробовать. Жаль только, что вероятности я никак не могу посмотреть — все тело словно через мясорубку пропустили. Мне бы выспаться…

— Света — ты молодец, но… Не собираешься же ты меня тащить по горам до самого конца перевала?

— А у тебя есть предложения получше? — удивилась она. — Тут осталось-то всего километров двадцать. Даже меньше. К тому же, на выходе из ущелья мы сможем переночевать в безопасном месте, у Серебряного Ручья. Будем к утру живыми и целехонькими. И потопаем еще дальше — к Двадцать Пятому форту. Это еще где-то километров двадцать — двадцать пять. К тому же, я, надеюсь, встречу своих знакомых, и ты продолжишь свой вояж уже в комфортных условиях. А пока, сам понимаешь…