Мы уже знаем, что Атауальпа был незаконнорожденным сыном Инки Уайна Капака, причисленного еще при жизни к пантеону богов. Если верить хронистам, Уайна Капак позволял себе даже еретические вольности, о которых ни один из его предшественников и думать не смел. Он, например, любил в открытую понаблюдать за Солнцем, что среди инков считалось великим грехом. Когда же верховный жрец однажды рискнул напомнить ему об этом, правитель не стал оправдываться, а заявил, что коль скоро Солнце с неумолимой точностью и не зная отдыха трудится на небе, то оно, скорее всего, выполняет чье-то задание, а не действует по своему личному разумению. Он даже сравнил действия Солнца с поведением своих подданных, когда они выполняют его, сапа инки, поручения и приказы. Жрец не решился возразить правителю, видимо опасаясь, что тот в доказательство правоты своих слов проведет какой-либо рискованный эксперимент над ним самим.
Нарушением традиций клана инков являлось и чрезмерное приближение бастарда Атауальпы к Уайна Капаку: когда Атауальпа подрос, именно он, а не законные наследники сапа инки, стал сопровождать своего августейшего отца в военных походах и официальных визитах в провинции царства.
Уайна Капак сделал своей фактической резиденцией город Кито, который завоевал еще в годы царствования своего отца. Правда, подобное нарушение одной из главных и самых священных традиций сынов Солнца имело формальное оправдание: город Кито лежал прямо на экваторе и потому был ближе к Солнцу, нежели Куско. Но среди инков ходило куда, более земное объяснение этого поступка Уайна Капака: дочь царя Кито была матерью Атауальпы; именно она и ее сын служили теми магнитами, которые удерживали в Кито Уайна Капака.
Правда, всесильный правитель мог без всяких хлопот перевести их обоих в Куско, где проживали официальные жены Уайна Капака и не менее официально признанные наложницы, о числе которых мы можем догадываться лишь по количеству его детей — более двухсот сыновей и дочерей. Но Уайна Капак не сделал этого и сам предпочел остаться в Кито. Не исключено, что в нем заговорили чисто человеческие чувства, которые не смогло вытравить ни божественное происхождение, ни суровое воспитание, ни ничем не ограниченная власть.
Теперь, когда мы располагаем некоторыми сведениями об Атауальпе, можно попытаться ответить на вопрос, был ли он, как и Анко-Валью, неблагодарным вассалом, или в его лице история заполучила первого либо самого выдающегося повстанца доколумбовой Южной Америки, поднявшего на освободительную борьбу неинкские царства и народы Тауантинсуйю?
Нам представляется, что в отличие от Анко-Валью бастард Атауальпа действительно был если не первым, то самым значительным борцом против тирании Куско, первым повстанцем в Тауантинсуйю. Более того, его "идеологическая платформа" содержала элементы протеста не только против социального, но и национального (этнокультурного) гнета сынов Солнца.
Но подобное утверждение требует такого множества оговорок, уточнений и разъяснений, что нам придется подробно остановиться на этом вопросе. И, прежде всего мы не должны ни на минуту забывать, что в ту отдаленную эпоху (отдаленную не по формальному количеству прошедших лет, а по стадиальному различию исторического и социально-экономического развития) даже внешне схожие события, происходившие в Новом и Старом Свете, резко отличались своим реальным содержанием. Во времена господства инков любая "освободительная борьба" не могла привести к подлинному освобождению племен и народов, входивших в состав Тауантинсуйю, а такие понятия, как «социальное» и «национальное» освобождение, неприменимы к той эпохе. Читатель не должен забывать об этом.
С учетом этих замечаний мы переходим к рассказу о войне, которую бастард Атауальпа из Кито начал против чистокровных сынов Солнца из Куско.
Мы знаем, что Атауальпа еще совсем молодым юношей сопровождал отца в военных походах. Это видели и знали лучшие полководцы царства. Многие из них искали дружбу явного фаворита сапа инки. В отличие от законного наследника само положение бастарда Атауальпы было не таким изолированным. Он не просто казался, а действительно был более доступен. Бастардам, а также индейцам неинкам он представлялся своим человеком, которому, как и всем им, просто не повезло с рождением. В какой-то момент и сам Атауальпа должен был понять двусмысленность своего положения, понять то, что было скрыто от него благодаря любви всемогущего отца.
Мы можем лишь догадываться, какое впечатление произвело на Атауальпу это открытие. Только теперь он стал замечать, каким было к нему истинное отношение сынов Солнца. Он понял и то, что ожидает его после смерти Уайна Капака: если не гибель, то низведение до уровня обычного бастарда.
В Кито Атауальпу окружали родичи по материнской линии. Царство Кито было присоединено к Тауантинсуйю относительно недавно, и дочь бывшего правителя, а заодно и ее сына окружали представители знати того поколения, которое не просто помнило свободные от инков времена, но и остро переживало утрату власти. Именно эти люди больше всего пострадали от прихода сынов Солнца, и они же были главными носителями и хранителями «национальных» (этнокультурных) традиций индейцев Кито. Царство Кито было их царством, и они не могли не переживать утрату свободы и фактической, а не показной власти.
Близость Атауальпы к Уайна Капаку могла препятствовать их открытому сближению с бастардом, но лидеры "внутренней оппозиции" должны были искать и, несомненно, находили способы внушения Атауальпе "национальных интересов" царства Кито. Последующие события подтвердили это: междоусобная война между двумя сыновьями Инки Уайна Капака носила не только характер дворцового переворота.
С большой долей уверенности можно утверждать, что Атауальпа еще при жизни отца действительно размышлял над своим будущим. Он не мог не понимать, что в лице царства Кито располагал надежным союзником, готовым поддержать его в трудную минуту. Эта уверенность зиждилась на кровном родстве (помимо чисто политических факторов) и потому, говоря современным языком, имела национальную основу. Таким образом, при благоприятном стечении обстоятельств борьба Атауальпы за свое будущее вполне могла принять черты освободительного движения царства Кито.
Именно такому стечению обстоятельств помог не кто иной, как сам Инка Уайна Капак.
Однако здесь нужно предупредить читателя, что дальнейший ход событий, очевидцами финала которых стали испанцы — очевидцами и участниками, описан хронистами далеко не одинаково, Мы будем придерживаться наиболее распространенной версии, отдавая некоторое предпочтение Инке Гарсиласо. Но поскольку он слышал эту историю от своих родичей-инков, это будет в значительной мере инкский вариант событий, потрясших до основания царство сынов Солнца.
Итак, чем именно Инка Уайна Капак способствовал стечению тех самых обстоятельств, которые придали предпринятой Атауальпой борьбе освободительный характер?
Перед смертью Инка Уайна Капак оставил завещание, по которому он отдавал во владение своему сыну-бастарду царство Кито. И хотя трудно понять, чем было и что конкретно означало это «завещание» и существовало ли таковое (письменного документа сапа инка не мог оставить из-за отсутствия у инков письма), ясно одно: если завещание действительно имело место — последняя воля на смертном одре — это означало очевидное и вопиющее нарушение законов и обычаев сынов Солнца.
В Куско и Кито по-разному восприняли и по-разному толковали завещание Уайна Капака. В имперской столице сделали вид, что ничего особенного не случилось, и Инка Уаскар, воцарившийся на престоле, вроде бы с пониманием отнесся к назначению своего брата-бастарда правителем Кито, по традиции поставив его "вторым человеком", естественно, после себя самого.
В Кито ждали официального признания суверенитета своего царства, но еще больше реакции, которая должна была последовать на столь необычное решение самого блистательного и самого могущественного (естественно, при жизни) из всех когда-либо правивших в Тауантин-суйю сапа инков. Ждали и… не теряли времени даром.
