…Дома я отоспался как следует, что было нелегко. Два раза я просыпался от воплей пьяного папаши:

– Да что же это такое?.. Ззззвери вы, а не люди! Совести у вас нет! Ведь как же это получается?..

Мой отец – тихо спившийся интеллигент, добродушный на вид, седой и кудрявый как барашек. Имея два высших образования, работает на стадионе ночным сторожем, точнее, ночным алкоголиком, и так обожает свою работу, что постоянно берет ее на дом. Папаня вполне безобиден, когда пьян: ничего не ломает, на людей не бросается, вещи из дома не пропивает… Словом, хлопот не доставит, если вы глухой: стоит ему поддать хоть немного, как он начинает плакать и стенать на всю квартиру. Длится это до тех пор, покуда старик не устанет и не отключится.

Поводы для стонов и горестных воплей самые разные: воспоминания об умерших друзьях и родственниках, неудавшаяся жизнь, разрыв с супругой. Мама долго ухаживала за этим беспомощным барашком, однако потом ей это надоело, и она укатила к родственникам в Нижний Тагил. От мамы часто приходят письма и денежные переводы, а я раз в месяц езжу к ней в гости; на более частые встречи не хватает средств. Как только мама уехала, квартира пришла в упадок. Папаша-тряпка начал таскать домой собутыльников, которые от всей души попользовались его добротой: много чего сломали и растащили.

Часов в шесть вечера обессиленно хлюпающий папаша постучал в дверь моей комнаты. (Мне потребовалось несколько лет, чтобы отучить родителя от обыкновения вламываться без стука в апартаменты вашего слуги покорного, причем для этого пришлось врезать в дверь комнаты замок.)

– Рома, к тебе.

– Открыто, – ответствовал я.

Я без штанов сидел на кровати в позе лотоса с неподключенной электрогитарой в руках.

Вошла Кристина.

Мое сокровище под названием Кристина относится к той категории девушек, которую я люблю больше всего. Увидев ее впервые, кто-то скажет: «Страшненькая!», а потом, когда приглядится: «Да нет же, очень даже ничего!» Фишка в том, что эти две фразы могут быть произнесены и в обратной последовательности. Друзья (Аня, например) считают, что я болезненно воспринимаю отказы со стороны девушек, поэтому и выбираю таких, кого не назовешь эталоном красоты, – чтоб было наверняка. Вранье! Мне просто нравится, когда во внешности девушки есть изюминка, что-то такое, чего нет больше ни у кого. У Кристины это узенькие поросячьи глазки, придающие лицу туповато-сонное выражение, не меняющееся, даже когда она кричит на меня.

Кристинка зачем-то опять перекрасила волосы: на сей раз в пламенно-рыжий цвет.

– Привет, радость моя, – кивнул я. – Тебе очень идет.

Кристина молча смотрела на меня, сложив руки на животе, потом раздраженно спросила:

– И что это такое? У тебя что, сегодня выходной?

– Температура была, – нагло соврал я.

– А позвонить мне не мог с утра?

– Я спал весь день. – Тут обманывать не пришлось. – Сейчас мне уже лучше.

– А это зачем? – Кристина неодобрительно посмотрела на гитару.

Это отдельная история – как Кристина ненавидит все, что связано с «Аденомой». Мой роман с Кристинкой начался месяцев через шесть после окончательного распада группы. Тогда я еще надеялся сколотить новый коллектив, но Кристина все расставила по местам: высмеивала меня каждый раз, как я об этом при ней заговаривал. Я пытался рассказывать ей об «Аденоме» – ведь что ни говори, у нас неплохо все получалось! – но она тут же меня обрывала: «Мне обязательно это слушать?»

Моя ненаглядная ненавидит «тяжелую» музыку и считает, что я не умею ни толком играть на гитаре, ни тем более петь. Допустим, я и сам это знаю, но разве человек не имеет права на хобби? Что плохого в том, что я хочу немного поорать со сцены? Когда я задавал эти вопросы Кристине, она ставила мне в пример нашего однокурсника Олега. Он собирает золотые кольца (совсем как Ринго Старр) – вот это хобби так хобби! А я – что с меня взять? – маленький еще. Будет мне двадцать пять, будет работа, машина, семья – все детские болезни самоликвидируются. И мне не мешало бы сходить в армию, чтобы меня там поучили уму-разуму. Приводила в пример и себя. Кристина каждую секунду своей жизни старалась расходовать продуктивно: посещала курсы визажа («Чтобы всегда быть востребованной, чтобы копейки не считать, понимаешь?»), ходила на художественную гимнастику («Я такая жирная, как бегемот, нет, не утешай меня, ты ничего в этом не смыслишь»).

Я, конечно, был вынужден соглашаться с ней, иначе потерял бы ее, а мне этого не хотелось. Знала бы она, о чем я мечтаю на самом деле, сбежала бы от меня в первый же день. Например, если бы я сказал ей, что после колледжа намерен уехать из Нефтехимика автостопом, взяв, кроме гитары, только одежду – ту, которая будет на мне. И зарабатывать пением в подземных переходах. Между прочим, с тех пор мои планы не изменились.

– Так, бренчал для удовольствия, – ответил я после паузы. – Это противозаконно?

А сам подумал: «Ну давай, скажи, что я тебя не люблю».

– Ты меня не любишь, – глухо и мрачно произнесла Кристина. Набор ее коронных фраз с годами не пополнился.

– Очень люблю, Кристи, – возразил я, отложил инструмент и потянулся к своей якобы возлюбленной.

Кристина молча отпрянула назад, к стене. Она смотрела в пол.

Мне пришлось встать и шагнуть к ней.

– Не трогай меня! – всхлипнула Кристина.

«О-оу!» – подумал я. Если Кристина надумала реветь, то это надолго.

– Ну почему? – Я осторожно дотронулся губами до ее ушка. – Что я сделал плохого?

– Урод!.. – Кристина вырвалась и вылетела из комнаты в слезах, миновала прихожую, заваленную пузырьками из-под настойки боярышника (любимый напиток всех престарелых сердечников-алкоголиков), схватила куртку, сунула ноги в туфли и хлопнула дверью.

Она никогда не слушает моих объяснений или извинений, когда плачет. Поэтому обычно я оставляю ее в покое, а она садится и изображает фонтаны Петродворца – иногда по полчаса нон-стоп, я засекал время. Можете представить: целых полчаса она ничего не слышит, не видит, а только воет в голос! За что мне такие мучения?

Я растянулся на кровати, бесцельно пялясь на постеры на стенах: «Битлз», «Super Deluxe», «Blur», Александр Лаэртский, Джон Ву, Чоу Юн-Фат с пистолетами в обеих руках, скриншоты из фильмов Такаши Миике (мои любимые – петушиные бои из «Города потерянных душ» и трансформер из «Живым или мертвым-3»). Большинство постеров я скачал из Инета, потому что ни один здравомыслящий человек в нашей стране (а тем более производители постеров) не знает, кто такие «Супер Делюкс» или Такаши Миике.

Думал я, конечно, не о Кристине-истеричке, а о Присцилле. Все, что случилось ночью – наша прогулка, поцелуи, замотанный в тряпки урод, – казалось каким-то полузабытым сном, который, исчезая навсегда, оставил в душе некий осадок, какое-то смутное ощущение. Когда человек вспоминает сон, он помнит именно ощущения, чувства, а события – с трудом. Интересно, а Присцилла помнит что-нибудь? Вот будет номер, если нет! Я даже представлял себе, как утром она просыпается, с недоумением рассматривает меня, спящего, высвобождается из моих лап, а потом выспрашивает у всех, вела ли она себя неприлично и насколько: не бегала ли, скажем, без нижнего белья по чужой квартире?

Как бы то ни было, теперь я точно знал, что мне нужно делать, благо мой поросеночек будет весь вечер реветь у себя дома или обзванивать подруг и рассказывать, какой я подлючий. Стало быть, я свободен до завтрашнего утра.

А еще я вспомнил длинноволосого узкоглазого хитреца, с которым ехал в электричке вчера утром. Знал бы я, где его отыскать, пришел бы к нему с бутылкой пива, нарочно купил бы самого дорогого. Ведь если б не он, я не встретил бы Аню, а потом и Присциллу. Спасибо тебе, незнакомец, за эту сумасшедшую ночь! Как раз то, о чем я так долго мечтал!

Я пошвырялся в коробке с документами, где среди прочего валялись остатки моей последней зарплаты, выгреб наличность. Оделся. Крикнул: «Папаня, я ушел!»