Присцилла потянулась, как кошка. Она жмурилась с вымученной улыбкой от ушка до ушка.

– Доброе утро, кисонька!

– Доброе… – зевнула Присцилла.

– У меня все болит, милая, – пожаловался я. – Особенно спина. Ты так скребла меня ногтями…

– У меня тоже все болит, – ответила Присцилла. – Мучитель! – Она притворно всхлипнула.

– Какие-то претензии?

Со знакомой трогательной улыбкой моя красавица отрицательно помотала головой.

– Знаю по себе, выступление на публике сносит башню напрочь. Снесло у нас обоих, – проговорил я.

– Ты был просто на высоте на сцене!

– Поправка: мы были на высоте.

Коктейль из грандиозного концерта и умопомрачительного секса с девушкой, по-настоящему любимой, – такого у меня не было никогда… И не могло быть, пока я был с Кристиной. Честно говоря, у Кристины фигура гораздо лучше; у моей принцессы тело рыхловато, с отчетливыми складками жирка, и возможно, именно поэтому Присцилла возбуждала меня гораздо сильнее. В этом и была ее изюминка.

– Тебе хорошо со мной? – спросил я.

Присцилла кивнула.

– Хочешь, чтобы всегда было так?

– Всегда?

– Всегда, моя милая. Давай всегда будем вместе!

Словно тень пробежала по лицу Присциллы, оно слегка потускнело.

Я понял, что сказал что-то не то, и поспешил добавить:

– Думаешь, я тебя обманываю? Ошибаешься. Ты очень мне нужна. Что я должен сделать, чтобы ты поверила?

Неужели заговорит о законном браке? Впрочем, почему бы и нет, можно и такой вариант рассмотреть… Все равно это произойдет не раньше, чем я с учебой разделаюсь. То есть года два у меня еще есть!

– Понимаешь, Рома… Мне от тебя ничего не нужно.

– Ничего, кроме меня самого?

– Нет, вообще ничего. Я не хочу, чтобы ты думал, будто мы с тобой друг другу что-то должны. И не хочу, чтобы ты ко мне привык.

Хорошенькое дело! Я было встрепенулся, но тут же подумал: вдруг она меня проверяет, вдруг хочет услышать то, чего я раньше еще не говорил?

– Знаешь, Присцилла, ты для меня особенная, и я к тебе отношусь по-особенному.

Она оторвала от своего тела мои ладони, ползавшие по нему, как тарантулы, и воскликнула довольно громко и резко:

– Ты ведь меня даже толком не знаешь!

– Того, что знаю, вполне достаточно.

– А с другими девушками у тебя было не так?

– Абсолютно не так. Поверь!

– А что во мне такого особенного? – В ее голосе зазвучал сарказм.

– Все. Тебе нравится то же, что и мне. Ты такая же сумасшедшая, как я. По-моему, мы идеальная пара, Присцилла.

– Вот, ты сам все сказал… – Девчонка загрустила. – Ты видишь во мне только чокнутую Присциллу, которая все может бросить ради какого-нибудь безумства вроде вчерашнего концерта, а на самом-то деле я пай-девочка Таня, тише воды, ниже травы, и работаю в цветочном магазине. И не говори ничего про любовь. Ты влюбился в Присциллу, а не в меня. А что будет, когда твоя влюбленность пройдет и ты увидишь меня настоящую?

– Ты мне всякой понравишься! – возразил я. – На что спорим?

Присцилла улыбнулась широко-широко, просияла как солнышко. «Все будет в норме», – решил я. От сердца отлегло.

– Представляешь, милая: лет через десять мы с тобой точно так же, как сейчас, лежим в постели и смотрим друг на друга. Ты улыбаешься. И мы оба знаем, что еще через десять лет будет то же самое. Любовь и вечность – разве не здорово?

– Здорово, Рома. Давай одеваться. Наши с тобой осенние каникулы закончились. Мне пора на работу, а тебе – на учебу.

– О'кей.

Пока мы одевались, я посмотрел новости по «Нефтехим-ТВ». Вчера на концерте съемочная группа «Новостей» появилась минут на десять, а сюжет о нашем выступлении был еще короче – не больше минуты. Все потому, что репортаж делала не Руслана, а кто-то другой. Секунд пять показывали ДК, секунд пятнадцать – нас на сцене, секунд тридцать – беснующихся зрителей. Комментарии убогие: концерт в «Звезде», выступила «Аденома», всем понравилось, ля-ля-ля, тра-та-та. Все же дельно Аня заметила: в телевизоре одна лажа. Но даже это не могло испортить моего впечатления от концерта. Я уже составил в голове большую статью для «Вечернего Нефтехимика».

Что будет дальше с нашей группой, я пока не представлял, но твердо был уверен, что мы действительно нужны людям Обливиона. Будем совершенствоваться, благо есть куда, играть время от времени концертики, а там видно будет. Все равно однажды мы свалим из этой бетонной помойки!

Мы с Присциллой вышли из домика и обалдели.

– Ты это видишь? – прошептал я.

Серьезная Присцилла еле заметно кивнула.

Ночью выпал первый снег, присыпав тонким слоем белой крупы и пожухлую крапиву во дворе нашего домика, и крыши соседних развалюх, и горы битого кирпича, и грязь, и асфальт, и дерьмо. Не пройдет и дня, как этот ослепительно белый снежок станет тошнотворной серой кашей, а пока перед нами был незнакомый новый город.

– С первым снегом! – Присцилла вдруг развеселилась, собрала с перил горстку свежего снега и швырнула в меня, прыснув. Я в долгу не остался и сделал то же самое – Присцилла взвизгнула.

Я тут же подскочил к ней, схватил за воротник пальтишка, притянул к себе и почти силой вырвал поцелуй.

– Бешеный! – смеялась девчонка, отбиваясь.

– Сама-то! – воскликнул я. И, помолчав, спросил: – Все хорошо?

Присцилла кивнула.

– Вот и славно.

Мы вместе дошли до калитки, вышли из одноэтажной улочки: здесь пунктирные линии наших следов на снегу разошлись в разные стороны.

– Увидимся! – Я громко чмокнул милую в щеку.

– Пока-пока!

Я отправился в колледж.

Олег стоял возле крыльца и выколачивал пепел из трубки. Нехотя поздоровался со мной, говорить ничего не стал. Спасибо, парень, ты растешь в моих глазах!

Я вошел в тамбур с турникетом.

– Привет, Тема!

– Роман, задержись, – попросил атлет с широкой улыбкой.

– А в чем дело?

– Да братишка мой вчера был у вас на концерте… У вас там какие-то проблемы возникли?

– Все в норме, Темыч.

– Если что, обращайся ко мне! Только сам не нарывайся.

– Как скажешь. Спасибо в любом случае. – Я пожал огромную, размером с добрый утюг ладонь.

До начала лекции оставалось минут семь. Я искал Руслану. Она уже ждала меня возле окна: на плечах черная накидка, на шее цепочка с оловянным черепом. Теплотрассу уже засыпали, ее местонахождение указывала длинная проталина в ослепительно белом снегу.

– Ромочка, приве-е-ет! – воскликнула наша сатанистка и затараторила: – Была вчера на вашем концерте! Классно! Ну прямо нечто не из этого мира! Мне так понравилось, Ромусик! Лучше, чем в старые времена! Я даже вас нарисовала. – Она расправила сложенный вчетверо лист ватмана, на котором были изображены члены «Аденомы» в виде монстров-нацистов с гитарами наперевес. – Прости, что не могла остаться до конца. Работа, знаешь, дела…

– Руся, а ты откуда концерт смотрела? На скамьях сидела или прямо в зале парилась?

– На скамейке. Не буду же я в самую толкучку прыгать. Я хрупкая, меня нельзя кантовать.

– А не видала ли ты, любезная Руся, вот этого молодого человека?

Я подсунул Руслане фотографию с длинноволосым парнем.

– Отчего же, видала. Он там старше всех был, его многие заметили.

– Знаешь о нем что-нибудь?

– Может, и знаю. А почему он тебя интересует?

Я снова рассказал, как этот человек, сам того не желая – или желая? – радикально изменил мою жизнь.

Руслана закусила палец:

– Гм, если это действительно то, о чем я подумала… Поздравляю тебя, Рома. Ангел коснулся тебя крылом.

– Ты о чем, ведьма? – спросил я.

– Тебе повезло: встретил Фантома.

– Какого еще Фантома? – Не иначе сейчас услышу очередную городскую легенду, которую, к стыду своему, не знаю.

– Фантом – призрак Нефтехимика.

– А мне он показался вполне живым человеком! – хмыкнул я.

– Он и есть живой человек; однако обладает способностью всегда появляться в нужном месте в нужное время. Он много кому жизнь спас – я этих людей знаю.