Илья осторожно взял трубку, посмотрел на Сидора и набрал номер. Пока он разговаривал по телефону, Брыня узнал, что Иван сообщил Вольфовичу, где их встречать.

— Надо бы Твердолобому сообщить координаты долины. — Посоветовал витязь. — Пусть здесь все перероют, а людей допросят и по обстоятельствам.

— А может все здесь переломать? — Предложил Семен.

— Тебе бы, только ломать. — Подколол Никанор.

— Так ломать же, не строить. — Удивился Семен. — Душа не болит. А потом, если все оставить целехоньким, то обязательно какое-нибудь ведомство лапу наложит. Со временем, станет секретным объектом. Оно нам надо.

— Оно нам по фигу. — Ответил Никанор. — Но с другой стороны, на кой нам корова? Лучше пусть у соседа тоже сдохнет. Брыня, ты как считаешь?

— Ну, обычно на пальцах. — Пожал плечами витязь. — Иногда на палочке надрезы делаю. Один раз счи…

— Да я тебя не про это. — Оборвал Никанор. — Твое мнение, какое? Ломать тут все, или не ломать?

— Ну, если мое мнение… — Витязь почесал нос. — Я думаю, что все тут надо переломать к чертовой матери.

— Молодец!!! — Похвалил Семен.

— Но почему? — Недоумевал Никанор.

— Традиция у нас такая на Руси. — Вздохнул Брыня. — Все, что не твое, ломать к чертовой матери. Ты что, против традиции?

Никанор посмотрел на остальных. Все, кроме Ивана, кивнули головами, даже ребятишки подтвердили слова витязя. Иван крепко пожал плечами. Никанор махнул рукой. Семен умчался в темноту, бормоча в полголоса свое заклинание.

— Пошли на улицу. — Предложил Брыня. — Там Твердолобому позвоним и Семена подождем.

Все согласились с ним и двинулись к выходу. На улице их встретили дракон с эхо. Первый напугал мальчиков, но Брыня объяснил им, что этот милый зверек, очень добрый и чуткий. Эхо ребятишек удивило и, даже, позабавило. Они признались, что такого эхо не слышали никогда. Эхо объяснило это тем, что они, как дети высокопоставленных родителей, всегда находятся под надзором, хотя это не гарантирует безопасности, и только в проверенных местах. А в проверенных местах не только такого эхо нет, но даже микробов не водится. В проверенных местах одни персоны да особы.

Никанор позвонил Твердолобому и объяснил ему, как найти долину. Он так же посоветовал старлею, что если ему будут ставить препоны, то пусть обратится к Вольфовичу. Тот постарается всех отправить на последний поезд в тундру.

Брыня уговорил Горыныча отнести всех к печи. Горыныч прикинул толпу на глазок, и согласился, потребовав за каждого, по копченой курице. Но сразу предупредил, что в воздух будет поднимать не больше трех человек. Спорить с ним не стали.

Вскоре из пещеры выскочил усталый, но счастливый Семен.

— Вандал. — Сказал ему Никанор.

— От Ван Дама слышу. — Парировал Семен и зарезервировал себе место на третий рейс авиалинии «Горыныч».

Первыми в рейс отправились Никанор и ребята. Никанор получил от Ивана задание: накрыть поляну и накормить ребят. Горыныч улетел и вернулся через пять минут.

— Потерял, что ли всех? — Спросил Диоген.

— Я понадежнее «Трансаэро». — Гордо ответил дракон. — О ценах, даже не говорю.

Вторым рейсом вылетели Боян, Диоген и Иван. Третьими летели Брыня, Семен и Сидор. Эхо летело самостоятельно, сетуя на нелегкую жизнь. Брыня сверху, недалеко от накрытой поляны, увидел неширокую речушку. Когда они приземлились, он сообщил всем о речушке.

— Постираться надо. — Высказался Диоген.

— Искупнуться тоже не помешает. — Поддержал его Иван.

— Тогда сделаем так, — предложил витязь, — покормим ребятишек и уложим их спать. Потом поедим сами.

— Не мешало бы отметить нашу победу. — Вставил Никанор.

— Всенепременно. — Согласился витязь. — Потом помоемся и постираемся. Переночуем и утречком в путь. К вечеру в Москве будем.

План был одобрен бурными аплодисментами. Пока ребятишки ужинали, Никанор сбегал к печи и уговорил ее (уговорить любую печь может только первоклассный домовой) усыпить ребят так, чтобы на утро они были свеженькие и веселые. Так и получилось. Едва мальчишки забрались на печь, как сразу стали зевать и бороться с тяжестью век. Уснули они, еще не успев, как следует лечь. Пришлось Брыне, как знатоку техники сна в походных условиях, правильно уложить их и накрыть легким покрывалом.

Никанор, в это время, сервировал стол, а точнее поляну. Здесь было все, что необходимо для обмывания почти завершенной миссии, а так же для заедания этого обмывания.

— Ну, Никанор! — Брыня потер ладони. — Наливай! Сегодня не грех и попьянствовать.

Домовой кивнул и стал лихо разливать влагу по стаканам.

— А говорят, что русские деградируют от пьянства. — Ляпнуло эхо.

— И кто тебе это сказал? — Насторожился Никанор и перестал разливать.

— Два туриста, по пьяни проболтались. — Не стало скрывать эхо. — Они ужрались, потеряли свои рюкзаки и заблудились. И вот, один другому и сказал, что они от водки деградировали.

— Ну, и что с ними стало? — Никанор держал в руке бутылку, не зная, что с ней делать.

— А что с ними будет, в родных стенах-то? — Эхо выхватило из рук домового бутылку и осушило ее. — Проспались в муравейнике, а через пол версты нашли свои рюкзаки. Как говорится — жизнь налаживается. Вот они хохотали-то!

— Над чем хохотали? — Не понял Семен.

— Ну, над тем, что русские от водки деградируют. — Удивилось вопросу эхо.

— Фигня! — Изрек Брыня. — Я ее, родимую, сколько веков пью, и ничего. Деградировать можно только от потери чувства меры. Порой человек и не знает, что он уже деградировал. Вроде бы миллиардер, вроде бы в десятке самых богатых в мире, а ничего человеческого у него уже и не осталось. Или дорвался до власти, и понесло. Стоит перед телекамерой во всем с иголочки, а уже гнилой. А бывает и вовсе курьезная вещь. От большого ума, исконно русские слова запрещают, и вместо них, вводят иностранные. Эта деградация от пьяного зачатия.

— Ну, и что делать будем? — Спросил Никанор.

— Жить, как жили. — Ответил витязь. — Давай, разливай. Выпьем за умеренность.

Никанор стал разливать, доверившись витязю. Небольшая заминка вышла с Горынычем. Он требовал раздачу напитков по головам, а эхо считало, что это надо делать по желудкам. Домовой предложил компромисс: Дракону три стакана, а эхо получает целую бутылку. Остальные разбирали закуску по своим тарелкам, поглядывая на печь, на которой спали дети. Никому не хотелось, чтобы ребятишки смотрели, как пьют взрослые.

— А что ты там говорил про запрет русских слов? — Спросил Никанор у Брыни, когда выпили за чувство меры.

— Давай, наливай. — Махнул рукой витязь, закусывая квашеной капустой. — Ты, вот, спрашиваешь, что за слова? Обыкновенные, исконно русские слова. Их, вдруг, объявили матерными, и заменили на литературные.

— Не понял? — Сидор даже перестал жевать репу.

— Ну, — стал объяснять Брыня, — к примеру, ты хочешь кого-то послать или позвать, а по-русски это делать нехорошо.

— А я считаю, что очень даже хорошо! — Возразил Сидор.

— Нельзя. — Развел руками витязь. — Надо заменить на литературное слово.

— А какое слово? — Насторожился Диоген.

— Давайте сначала выпьем. — Предложил Никанор. — Чтобы литературное слово прижилось.

Друзья согласились и с радостью обмыли будущее слово.

— Называй свое слово. — Потребовал Сидор, закусывая зеленым лучком.

— Пенис.

Друзья уставились на Брыню, переваривая услышанное.

— А, вообще-то, прикольно! — Прервал молчание Диоген.

Все недоуменно уставились на гнома. Тот покрутил головой, увидел банку бычков в томате, сложил из пальцев фигу и ткнул ею в банку.

— На, тебе, стерлинговый фунт мелочью! — С чувством произнес он.

Никанор поперхнулся и стал кашлять, разбрызгивая на присутствующих, мякоть пареной репы.

— И что это было? — Спросил Иван у гнома. — При чем здесь английская валюта?

— Так ведь, в фунте сто пенисов. — Растерялся Диоген.

— В фунте, — учительским тоном заметил Иван, — сто пенсов.