Вечером того же дня решили: первое, что нужно сделать, это разыскать Хельмута Клингманна, поговорить с ним и узнать, чем он может помочь. Нужно было идти к самой Северной крепости, но вовсе не стоило всем сразу совать головы в пасть ко льву. Было ясно, что девушек отправлять нельзя, из Оге разведчик получился бы никудышный, он слишком много разевал рот по сторонам и вообще был не в меру беспечен и легкомыслен. Оставался Ив.

Ив уехал один, наказав остальным носа не высовывать из сарайчика до его возвращения и самодеятельностью не заниматься. Ни у кого такого желания даже не возникло, хотя сидеть целыми днями взаперти было просто невыносимо. Время от времени они все же вылезали на улицу, чаще все вместе, и недолго прогуливались по хуторку. В ожидании Ива время тянулось невыносимо долго.

Ждали же его уже не сегодня завтра.

Выслушав краткий рассказ Ванды, Грэм на минуту задумался, о чем стоит говорить ему самому, а о чем — нет. Почему-то ему не хотелось упоминать о второй встрече с Эмилем Данисом, как и о том, что он оказался магиком и человеком, обладающим большой властью. С другой стороны, без него в рассказе не обойтись, ведь именно он помог Грэму выбраться из города, обойти стражу. Сочинять историю, слишком сильно расходящуюся с истиной, он не хотел тоже. Фантазия его богатой не была, он боялся завраться и запутаться. Сослаться на Ночную гильдию Грэм тоже не мог. В результате, получилось так, что главным действующим лицом в рассказе стала Илис. Решение оказалось правильным: никто не удивился, узнав, что именно она нашла возможность провести Грэма через ворота, не привлекая внимания стражи. Пообщавшись с ней немного, никто даже не сомневался, что она очень ловкий человек.

А вот про стычку в придорожной корчме пришлось рассказать, иначе было не объяснить, откуда взялись рассаженный лоб и пробитое плечо. Девушки пришли в ужас и одновременно проявили желание осмотреть его раны, хотя смысла в этом уже не было. Но ни одной, ни второй, ни даже Оге не пришло в головы, что охотники на Грэма могут заинтересоваться и ими тоже. Будь с ними Ив, он живо сообразил бы, что присутствие Грэма равносильно тому, что они таскают с собой приманку для касотских солдат, этакий огромный вымпел, сообщающий всем желающим "Мы здесь!". Поняв это, Ив не позволил бы Грэму и минуты остаться с ними, пусть даже пришлось бы убить его.

Часы тянулись один за другим, августовский день проходил мимо. Позавтракав всухомятку вместе с медейцами из их припасов, Грэм устроился у дальней стены, привалившись к ней спиной. Пока такая возможность, он хотел как следует отдохнуть. Не часто выпадало такое, что можно было никуда не торопиться, и ничего не делать.

Вот девушкам и Оге такое времяпровождение явно успело надоесть. Они изнывали от скуки и не знали, чем себя занять. Чтобы хоть как-то скрасить тоскливые часы ожидания, Оге принялся рассказывать какие-то байки, которых, судя по всему, он знал неисчислимое множество. Девушки слушали, улыбались, вставляли свои реплики, иногда позевывали. Грэм слушал вполуха. Ничего интересного в подробностях придворной жизни он не находил, пусть даже подробности эти порой оказывались довольно забавными. Отвращение к светской жизни он питал еще с юности. Он находился в полудреме; одна половина сознания бодрствовала и замечала все, в то время как вторая половина спала.

Солнечные полоски двигались по соломенному полу вслед за солнцем. Около полудня, по прикидкам Грэма, в сарай заглянул Гернот узнать, как обстоят дела у его гостей. Это оказался крепкий мужик лет пятидесяти, заросший бородой до самых глаз, медведь медведем. Силищей он обладал, судя по всему, невероятной, и Грэму было нетрудно понять, почему он отважился пустить к себе подозрительных гостей, наплевав на возможные неприятности с имперскими солдатами. Такие люди обычно не боялись ничего. Гернот очень удивился, обнаружив в своем сарае четвертого, непрошеного гостя. Он сразу же захотел выяснить, откуда же этот гость взялся. Грэм понял, что не понравился хозяину, и тот принимает его едва ли не за разбойника. Свое появление он объяснил так, что обстоятельства задержали его в дороге, и нагнать спутников он смог только вчера вечером. Не верить ему у Гернота, вроде бы, причин не было, но объяснения Грэма он выслушал, недоверчиво качая головой, а потом поинтересовался, кто же это рассказал, где прячутся его спутники. По его тону было ясно, что болтливого соседа ждет жестокая расправа; Грэм же не хотел неприятностей для старика. Поэтому он сказал, что, еще расставаясь, он и его товарищи условились встретиться здесь. А найти четырех человек в маленьком хуторе не так уж и сложно. Гернот мрачно кивнул, но, похоже, не поверил ни единому слову.

Уже собираясь уходить, он не слишком любезно поинтересовался, как долго еще господа намереваются занимать его сарай. Не то чтобы они сильно мешали ему, пробурчал он совсем не дружелюбно, но сарай пригодился бы ему в качестве хозяйственной постройки, а пока медейцы занимают его, он не может быть использован. Корделия заверила, что буквально завтра или послезавтра они уедут и не будут больше мешать любезному хозяину. Гернот снова кивнул и наконец ушел.

— Кажется, я не слишком понравился вашему хозяину, — заметил Грэм.

— Что вовсе не удивительно, — ответил Оге. — Если бы я не знал тебя, я бы принял тебя за разбойника с большой дороги. Согласись, мало приятного в том, что такой тип решил поселиться в твоем сарае. Конечно, это всего-навсего сарай, а не дом, но… Наш хозяин человек вполне милый, но терпение его не бесконечно.

— Хорошо бы, Ив сегодня вернулся, — вздохнула Корделия. — Сколько можно сидеть в этом сарае? К тому же, еще пара дней, и этот человек просто выгонит нас. Ясно, что мы мешаем ему, и он опасается неприятностей. Я бы на его месте тоже опасалась.

— Остается только молиться всем богам сразу, — ответил ей Оге без тени улыбки. Что-то случилось с ним за последнее время: он стал гораздо меньше улыбаться и шутить, Грэм уже за это утро не раз и не два замечал глубокую задумчивость на лице Оге, и удивлялся, что же с ним приключилось. — Может быть, они услышат нас, и Ив вернется сегодня или завтра.

Грэм не знал, молились ли медейцы или нет, но сам он не молился. Потому что не знал, кому. Фекс отвернулся от него, остальные боги никогда не проявляли к нему благосклонности. Кроме разве что Борона, уже сколько раз даровавшего ему жизнь вместо неминуемой, казалось бы, смерти. Но молиться богу смерти о скором возвращении живым товарища, по крайней мере, странно. Поэтому Грэм решил, что молиться вообще не имеет смысла. И устроился опять у облюбованной стены, накрывшись плащом, и погрузившись в дрему.

Когда день уже клонился к вечеру, и вся компания готовилась провести еще одну ночь в тревожном ожидании, послышался приглушенный стук копыт и тихое ржание. Кто-то на полном скаку подлетел к сарайчику и резко осадил коня. Грэм, надеясь, что всадник окажется Ивом, но все же готовый к худшему, приподнялся на своей импровизированной лежанке, обнажив меч и положив рядом заряженный арбалет. Жестом остановил медейцев, бросившихся было к двери, как радостные дети. Они одарили его недоуменными взглядами, никто из них не сомневался, что прибывший всадник — Ив. Но послушались, замерли на местах.

Тем временем дверь отворилась так резко, словно ее пнули в нетерпении, и в проеме появился высокий черноволосый человек. Грэм тихонько вздохнул с облегчением. Это был Ив. Не в лучшем своем виде, покрытый дорожной пылью, уставший, с подсохшей уже царапиной на щеке, но живой и невредимый и с прежним мрачным блеском в глазах.

— Все в порядке? — выдохнул он, обводя взглядом маленькое помещение. Глаза его наткнулись на Грэма, привалившегося спиной к стене и готового в любой момент вскочить на ноги, с обнаженным мечом в руке и лежащим рядом арбалетом. Облегчение, проступившее было на лице Ива, тут же сменилось надменной злобной гримасой. — Ты тут, бродяга, — процедил он. — Видно, боги прогневались на нас за что-то, если не хотят избавить от твоего присутствия раз и навсегда. Я надеялся, что тебя поймали в Акирне и предали смерти, как ты того заслуживаешь.