— А может, вам стоит поучиться не совать нос не в свое дело? — сердито вопросила Ванда. — Вот у кого мо… наш король не спрашивал совета, так это у тебя. Уверена, он и сам знает, что делать с магиками. Кстати, и ваш король тоже не спешит уподобиться Бардену и продолжает исправно жечь магиков. Как ты это объяснишь?

— Я это объясню тем, что наш король, — как и ваш, впрочем, — не счел нужным спросить у меня совета, — убийственно серьезным тоном поведал Грэм. — А зря. Впрочем, что говорить об этом. Не имеет смысла призывать кого бы то ни было брать пример с тех, кто в настоящее время считается врагом. Это пустая трата времени.

— Вот именно, — кивнула Ванда, выбираясь из шатра. — И вообще, Грэм, тебе не кажется, что ты слишком самоуверен?

— Не кажется. Меня спросили, я высказал свое мнение.

— Ага. Ну ладно. Корделия, не хочешь сходить к реке? — Ванда поменяла тему по-детски непосредственно. — Я бы с удовольствием искупалась. Кажется, я уже сто лет не принимала ванну. Сегодня не очень холодно, так что…

— Куда? — вскинулся Грэм. — Что это ты вздумала? Никуда вы не пойдете вдвоем!

— Мы же недалеко будем, до реки — два шага!

— Допустим, не два, а побольше, — решительно возразил Грэм, которому идея Ванды совсем не понравилась. — Никуда вы не пойдете. Понимаю ваше желание искупаться, но я вас не отпущу. Придется потерпеть.

Ванда очень не любила, когда ей перечили. Она открыла рот, чтобы гневно сказать что-то не совсем лицеприятное, но, видимо, быстро сообразила, что в какой-то мере Грэм прав. Кроме того, они с Корделией все-таки зависели от него до возвращения остальных парней. Поэтому она быстренько взяла себя в руки, спустила пар и заговорила медовым голоском, заглядывая в глаза Грэму едва ли не просительно:

— Ну пожалуйста, мы будем очень-очень осторожными! Мы не будем шуметь, мы будем тихими, как мышки, нас никто не услышит! И никто не увидит: мы найдем укромное-укромное местечко…

— И мне тоже придется искать вас целый день. Нет.

Ванда нахмурилась, терпения ее хватало ненадолго. В поисках поддержки она повернулась к подруге, но лицо Корделии было безмятежно. В споры она не впутывалась никогда. Судя по всему, не собиралась и сейчас, тем более, по такому неважному вопросу.

— Упрямец! — в сердцах сказала Ванда. Ни кротости во взгляде, ни медовости в голосе уже не осталось.

— Я просто забочусь о вашей безопасности, раз уж больше некому. Одни вы никуда не пойдете, — повторил Грэм.

Ванда фыркнула.

— Может, ты пойдешь с нами, раз так?

— Почему бы и нет? — вдруг оживилась Корделия. — В самом деле, пусть идет с нами, раз одних нас отпускать не хочет…

— Чего? — Ванда не поверила своим ушам. — Хочешь, чтобы он сидел на бережку и пялился на нас?

— Я отвернусь, — пообещал Грэм, стараясь сохранять серьезное выражение лица. Ему стало смешно.

— Ха! Так я и поверила! — закипая, возмутилась Ванда.

Она хотела добавить что-то еще, но ее мягким жестом остановила подруга. Она серьезно взглянула на Грэма и спросила:

— Нет, правда, такой вариант тебя устроит? Ты будешь неподалеку, и сможешь помочь, если понадобится. Согласен?

Грэм пробурчал что-то утвердительное. Это был лучший вариант. Если вынудить Ванду совсем отказаться от ее затеи, несколько дней от нее не будет покоя.

Конечно, повернувшись к девушкам спиной, трудновато присматривать за ними, но он хотя бы будет слышать их. Что касается соблазна подсмотреть, Грэм был уверен, что справится. Уж чего-чего, а сдерживать низменные желания он умел. Правда, гарантировать, что такового желания не появится вовсе, он не мог. Если Корделия оставляла его равнодушным, то Ванда с каждым часом волновала все больше, и знать, что у тебя за спиной она плещется совсем раздетая (или полураздетая), что стоит обернуться, и увидишь нечто такое, что не всякий смертный видел в своей жизни… Нет, желание посмотреть определенно возникнет, но Грэм был убежден, что не обернется.

— Обещаешь, что не будешь подсматривать? — продолжала Корделия.

— Обещаю.

— И ты веришь ему? — снова влезла притихшая было Ванда. — Сказать-то можно все, что угодно!

— Верю, — просто сказала Корделия, и Грэм почувствовал к ней что-то вроде благодарности. Ванда мученически вздохнула.

— Ну, давай попробуем, — сказала она, — раз ты такая доверчивая…

Возможно, это было тонкое издевательство, придуманное девчонками заранее. Возможно, импровизация, оказавшаяся на редкость удачной. Грэм не слишком долго ломал над этим голову, сидя на берегу реки, потому что занимали его совершенно другие мысли, от которых он пытался избавиться всеми силами. Тщетно.

Купание заняло довольно много времени. Девушки вошли во вкус и не реагировали на оклики и предложения свернуть веселье и вернуться в лагерь. Точнее, реагировали, но дальше фраз: "Да-да, сейчас, мы уже одеваемся", — дело не шло. Через полминуты они уже забывали о том, что собирались одеваться, и продолжали развлекаться. Самое обидное, перейти к активным действиям Грэм не мог: пришлось бы обернуться, а этого он сделать не смел. Дело было не только в обещании. И подумать было страшно: он обернется, а там… При одной мысли о том, какая картина предстанет его глазам, он начинал краснеть. Так он и сидел, не смея пошевелиться, прислушиваясь к веселому плеску за спиной и воображая себе картины одна другой красочнее, при этом его бросало то в жар, то в холод. Нечего сказать, хорошую забаву придумали девушки.

Но наконец они, то ли замерзнув, то ли сжалившись над своим стражем, выбрались на берег и принялись одеваться. Грэм вздохнул с облегчением. Через десяток минут ему милостиво разрешили обернуться, и взору его предстали обе девушки, мокрые, веселые, раскрасневшиеся и одетые весьма небрежно. Правда, Корделия была одета гораздо тщательнее своей подруги, которая даже не позаботилась как следует затянуть шнурки рубашки, из-за чего Грэму пришлось прилагать немалые усилия, чтобы не пялиться все время на ее декольте. Он почти не сомневался, что небрежная откровенность Ванды — тщательно продуманный стратегический ход. Проклиная в душе весь женский пол, Грэм помалкивал и делал вид, что ничего его в туалете девушки не интересует.

Он надеялся, что это издевательство — первое и последнее. Во всяком случае, с него хватило. Он предпочел бы длительную злобную пикировку с Ивом этому идиотскому сидению на берегу и последующим сценам. Но он зря надеялся. Девушкам было скучно, и они донимали Грэма мелкими пакостями, шутками и подковырками остаток этого дня и весь следующий. Грэм старался сохранять безразличное выражение лица и никак не реагировать на своеобразные шуточки, полагая, что девушки уймутся. Не тут-то было. Девушки удвоили и утроили свои, словно задавшись целью вывести его из себя. Верховодила, конечно, Ванда. Скоро Грэм уже мечтал о скорейшем возвращении Оге и Ива. Оставаться с девушками наедине ему больше не хотелось. Он боялся, что скоро потеряет терпение, и даже не исключал возможности рукоприкладства в случае, если его доведут окончательно.

Но миновал день, затем второй, а парни не возвращались. Ив говорил про два-три дня, прошло всего два, но Грэм начал волноваться. Три дня — это край. Возможно, ребята влипли в неприятную историю.

Девушки тоже явственно начали нервничать к исходу второго дня, и даже перестали шутить. Они пока помалкивали, но Грэм ясно видел в их глазах тревогу.

К вечеру третьего дня Ив и Оге не вернулись. Тревога, повисшая над лагерем, стала почти физически ощутимой, но никто не заговаривал о том, что беспокоило больше всего, словно заключив молчаливое соглашение подождать до утра.

Спать никто не ложился, несмотря на позднее время. Собрались у костра; особой нужды в огне не было, за последние два-три дня значительно потеплело, и хищники, судя по всему, разбежались кто куда при виде касотского войска, но костер все-таки развели. Если Оге и Ив будут возвращаться ночью или под утро, он послужит им прекрасным ориентиром.