Помочь ничем не могу. Мотор моей машины дает перебои. До аэродрома мне не дотянуть. Три других наших “Ила”, оторвавшись от преследования, ушли далеко. Решаю садиться на запасной аэродром. Линию фронта прошел над самой землей, едва не касаясь верхушек деревьев. С ходу зашел на посадку, зарулил на КП и выключил мотор. Вылезти из кабины не было сил…

К нам подбежали летчики, механики, помогли вылезти из машины. Ступил на снег и чуть не упал. От напряжения болели все мускулы, а ведь весь полет продолжался немногим более часа.

Так закончился этот боевой вылет. Четыре самолета из восьми не вернулись на наш аэродром”.

Спустя некоторое время после этого боевого вылета пришло известие о том, что Костя Котляревский жив и лежит в госпитале. А вскоре он и сам явился в полк. Котляревский рассказывает:

“Мессеры” заели. Пока Женя действовал, дышать еще можно было, но у него заклинило пулемет. Начал он отстреливаться из ракетницы и пугать фашистов, пока пулеметная очередь не прошила ему грудь от плеча до плеча. Штурмовик терял высоту. Решил сажать его на брюхо на чистой поляне, которая показалась внизу. Самолет посадили, но он консолью крыла срезал дерево и дал такой разворот, что весь хвост, как собаки отгрызли. Все это я увидел через несколько часов, когда пришел в сознание. Я вылез из кабины. Осмотрел Женю, он был убит, попрощался с ним и двинулся па Восток. Первые три дня шел, на четвертый день полз, а на пятый упал и потерял сознание. Очнулся в госпитале. Там узнал, что на меня наткнулись наши разведчики, возвращавшиеся из вражеского тыла. Вынесли. Оказывается, я благополучно миновал минное поле, так как полз по следам лося, который до меня шел через это поле. Из госпиталя вернулся в часть”.

21 ноября 1942 года по приказу НКО Союза ССР № 00231 от 10 ноября 1942 года военно-воздушные силы Карельского Фронта были переформированы в 7-ю воздушную армию. Кандалакшское направление обеспечивала 260-я бомбардировочная авиадивизия. В ее состав вошли 80-й, 137-й, 608-й, 668 авиаполки. 26 февраля 1943 года дивизия была переформирована в 260-ю смешанно-авиационную дивизию. В нее вошли 609-й и 839-й авиаполки, а с 11 марта и 197-й авиаполк.

27 февраля 1944 года командующий 7-й воздушной армией генерал-лейтенант Соколов поставил перед 260-й авиадивизией задачу: перебазироваться на Кандалакшское направление для участия в наступательной операции 19-й армии по разгрому 36-го немецкого корпуса.

28 февраля на аэродром Гремяха выехала передовая команда штаба дивизии во главе с командиром дивизии гвapдии полковником Калугиным. Они должны были организовать встречу летных эшелонов.

3 марта на аэродром “Белое море” перелетел 839-й штурмовой авиаполк в составе 32-х самолетов Ил-2. В этот же день вечером на станцию Кандалакша прибыл наземный эшелон с личным составом управления дивизии и 839-го полка.12 марта на аэродром Пинозеро прибыл 152-й истребительный авиаполк в составе 22 самолетов “Киттихаук.”

Через два дня сюда же приземлился 668-й штурмовой авиаполк в составе 21 самолета “Ил-2”.

Перебазирование шло успешно. Но вдруг произошел неприятный случай. При перелете на аэродром “Белое море” на маршруте в районе станции Полярный круг командир 668-го полка майор Архименко потерял ориентировку, растерял группу и тремя самолетами попал на территорию противника. Разобравшись в обстановке, взял курс на Восток и произвел вынужденную посадку на озере Толванд. Два экипажа, следовавшие за командиром, потерялись над территорией противника и пропали без вести. Майор Архименко был строго наказан.

Наземный эшелон 668-го полка прибыл в Кандалакшу 17 марта. В этот день закончилось перебазирование частей 260-й дивизии на Кандалакшское направление.

Боевая деятельность авиации противника выражалась в активных бомбардировочных и штурмовых действиях по боевым порядкам наших войск, ведение ближней разведки, прикрытие своих войск, коммуникаций и в противодействии боевой работе нашей авиации по войскам противника на поле боя и по аэродрому Алакуртти.

Штаб 260-й дивизии организовал изучение района с летным составом соединения, наземной и воздушной обстановки на новом направлении. Были решены вопросы по организации взаимодействия с наземными частями.

Объекты и время действия авиации. Последовательность выполнения задач авиации по этапам операции. сигналы взаимного опознавания пехоты, артиллерии, танков, авиации и порядок пользования ими. Таблица радиосигналов для вызова авиации по радио. Целеуказание авиации со стороны пехоты и артиллерии. Авиапредставители и офицеры связи (кто и где?).

Для политического отдела дивизии, политических аппаратов частей, партийных и комсомольских организаций основной задачей было обучение летного состава. Были проведены совещания и собрания партийных и комсомольских работников, совещания агитаторов и редакторов боевых листков. Вся подготовительная работа была закончена 20 марта.

27 марта— первый боевой вылет, первое боевое крещение. На аэродромах выстроили полки. Выносят боевые знамена. Короткие митинги. Выступающие говорили о высоком долге перед Родиной, о своей решимости рассчитаться с врагом, не жалея для этого своей крови и даже жизни. На митинге 839-го полка в своем заключительном слове командир полка майор Богданов заявил:

“Дорогие мои друзья! Настал момент, когда мы должны показать, чему мы научились, и на что мы способны. Первый бой для нас серьезная проверка. На этот бой, бой со смертельным врагом, вас поведу я, мои славные соколы”.

Раздается команда: “По машинам!”

Боевые экипажи стройно проходили мимо развевающихся на ветру знамен. Самолеты один за другим уходили в воздух. 27 марта 1944 года 8 самолетов “Ил-2” и 20 самолетов “Як-9” нанесли удар по самолетам врага на аэродроме Алакуртти.

Удар наносился с бреющего полета. Удачный выбор маршрута и профиля полета обеспечили внезапный выход группы на аэродром. Это подтвердилось тем, что зенитные и артиллерийские установки противника открыли огонь тогда, когда самолеты уходили от цели.

О внезапности выхода на аэродром показал пленный немецкий летчик, сбитый в районе Нямозера 30 марта. Он сказал:

“Около 10 часов утра с северо-востока появилась группа самолетом “Ил-2” в сопровождении истребителей. На аэродроме даже не успели подать сигнал “Воздушная тревога”.

В результате внезапного удара штурмовиков по аэродрому уничтожено 7 бомбардировщиков “Ю-87” и возникло два пожара. Второй удар по аэродрому Алакуртти был назначен на 4 апреля. Об этом вспоминает его участник Евгений Павлович Булин:

“Мне хорошо запомнился полет на боевое задание 4 апреля 1944 года. Две группы по 8 самолетов “Ил-2” нашего 839-го полка при прикрытии 36 истребителей 195-го, 415-го и 760-го полков, поднялись в воздух. Первую группу вел капитан Поляков с задачей подавления зенитных точек противника в районе аэродрома. Вторую группу вел командир полка Богданов с задачей уничтожения материальной части на аэродроме. Я шел в первой группе.

Мы летели среди сопок, не поднимаясь выше 25 метров над землей. Это создавало скрытность подхода и внезапность атаки. Достигнув реки Тунтсайоки группа начала разворот на 180 градусов. Во время разворота немецкие зенитки подбили самолет ведущего капитана Полякова. Самолет упал в лес и взорвался. Я принял на себя командование группой. Прошли восточнее аэродрома и вышли на станцию Алакуртти. Здесь стояли два эшелона. Мы обстреляли их из пушек, выпустили реактивные снаряды, сбросили бомбы со взрывателем замедленного действия. На выходе из атаки воздушные стрелки обстреляли цель из крупнокалиберных пулеметов.

Отойдя от цели, я развернул группу на 90 градусов и по этому курсу пересекли линию фронта. На самолете Жигалова резко стала подниматься температура. Видимо заклинило мотор. Самолет упал в лесу. Жигалов и воздушный стрелок сняли с самолета часы, радиоприемник, парашюты, встали на лыжи и пошли на восток. Через некоторое время они были встречены нашими пограничниками, и на третий день вернулись в часть.