— … копию Святому духу. Придурки!
Вице-бригадир козырнул и выскочил за дверь. Каларно протянул кассеты Палмьери.
— Закрой их в сейфе!
— Слушаюсь, шеф.
— О чем речь? — спросил Валайн.
— Это записи коридора четвертого этажа здания суда, сделанные в день убийства Апра с помощью телекамеры службы безопасности.
— Очередная дурацкая трата времени. — Федеральный агент махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Нам уже известно, кто и почему убрал Апра, комиссар Каларно. Или вы, может быть, об этом запамятовали?
Ричард Валайн обвел всех насмешливым взглядом и вышел.
— По-моему, этот Валайн — большое дерьмо, — буркнул Де Сантис.
— По-моему, тоже, — согласился Каларно, надевая портупею с «береттой».
18.
Луч света в темноте.
Лидия прошлась лучом фонаря по гостиной пустой квартиры.
— Дэвид?
Ответом было только завывание ветра за плотно закрытыми жалюзи. На раскладушке не было никого. Покрывала тоже. Лидии показалось, что она падает в пропасть, как на русских горках в луна-парке.
— Дэвид?
— Я здесь.
Откуда-то из темноты появилась рука и закрыла луч фонаря. Слоэн стоял за ее спиной. В полумраке его лицо казалось маской.
Лидия вздрогнула. Опасность!
— Я думала, что ты…
— …ушел. — Слоэн положил ладонь ей на лицо. — Я не ушел.
Лидия улыбнулась. Чувство опасности исчезло, растворилось, как облачко в утреннем солнце. Перед ней стоял просто выздоравливающий человек с покрывалом на плечах. Ничего ужасного в нем не было, ничего угрожающего.
— Тебе не надо вставать. — Она заметила, как английские слова давались ей легко, словно текли сами. — Ты еще слишком слаб.
— Мне пора уходить, Лидия.
— Уходить? И куда? Не говори глупостей, Дэвид. — Она показала фонарем на кровать. — Давай-ка, ложись.
— Я давно подвергаю тебя риску. Я не могу больше так.
— Дэвид, послушай…
— Лидия, я не из тех, за кого стоит умирать. — Слоэн отошел от нее. Его движения были медленными, но четкими, уверенными. — Тем более, в таком возрасте…
— Я не ребенок.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать два.
Слоэн с улыбкой посмотрел на нее.
— Ну девятнадцать, — уточнила Лидия.
— Те есть, еще ребенок.
— Солдаты идут на войну в девятнадцать лет. Или еще моложе. Тебе сколько было, когда они послали тебя на войну?
— Тридцать один.
— Нет никакой разницы. Для смерти нет разницы в возрасте. И никогда не было. —Лидия прикусила губу. — И потом, из каких типов ты, Дэвид?
— Ты видела сама.
— Ты защищался… и защищал меня.
— Очень тонкая грань отделяет защиту от убийства, и тебе не дано понять, что значит переступить ее.
Лидия молчала.
— У меня к тебе последняя просьба. — Слоэн потряс углом покрывала. — Найди мне какую-нибудь одежду.
Лидия подошла к нему, придвинула лицо вплотную к его лицу и прошептала:
— Они убьют тебя, Дэвид.
— Или я, быть может, я их убью.
— Убьешь их? — Лидия покачала головой. — Убьешь их всех?
Слоэн смотрел, как она шла по комнате, как подняла с пола какую-то коробку. Переносный телевизор.
Лидия поставила телевизор на подоконник, включила его, нашла государственный канал. Свет экрана отбросил на стены их тени.
Слоэн подошел к телевизору, не отрывая взгляда от экрана, на котором шла пресс-конференция. Группа людей с чиновными лицами стояла на ступеньках широкой лестницы внутри какого-то здания. Одни в штатском, другие в мундирах. Таких же, что был на Слоэне в день выстрела, но с кучей звезд на погонах. Целый батальон журналистов, репортеров, операторов с телекамерами, диктофонами и микрофонами окружал группу.
Слоэн не понимал ни слова из того, о чем шла речь. В какой-то момент мужчина лет шестидесяти с интеллигентным лицом, поднял черно-белую фотографию. Жестом, каким посылают исходящих слюной гончих псов в погоню за волком. Монтажный скачок. Объектив приблизил фотографию. Лицо изображенного на ней человека заполнила весь экран.
— Нам известно, кто ты, сержант-специалист Дэвид Карл Слоэн из спецназа американских ВВС…
Лидия стояла рядом с Дэвидом.
— … Вся полиция этой страны, все люди этой страны теперь знают тебя в лицо. И я не уверен, что ты сможешь убить их всех.
Слоэн молча смотрел на свое лицо в экране.
Был когда-то один человек. Его звали Олсоп. Стюарт Олсоп. Агент ОСС, секретной службы — предшественницы ЦРУ. Олсоп прошел через мясорубку Второй мировой войны. Выжил, вернулся, стал одним из великих журналистов США. Однажды ему сказали, что у него рак в последней стадии и что он скоро умрет. И нет способа оттянуть исход. Тогда Олсоп написал свой последний, великий репортаж «Отсроченная казнь». Блестящая подробная хроника собственной агонии. Была фатальная правда в этом репортаже: для того, кто уверен, что должен умереть, смерть становится глотком воды томящемуся жаждой.
Дэвид Слоэн почувствовал облегчение
— Что он говорит?
— Говорит… — Лидия смотрела то на экран, то на него, — прокурор Милана говорит, что они идентифицировали убийцу Кармине Апра…
Камера прошлась по группе на ступенях и Слоэн увидел Андреа Каларно, одиноко стоявшего позади всех с лицом человека, которому приспичило добежать до туалета и увидеть его закрытым на ремонт.
Лидия слушала и переводила:
— … Он говорит, что этого они не смогли бы сделать без полноценной помощи расследованию со стороны федерального американского агента.
Глаза Слоэна превратились в два куска льда.
В первом ряду, там где и надлежит стоять героям. Серый костюм, блеклый галстук, волевой подбородок. Интеллигентный мужчина, видимо, городской прокурор, смеясь радостно затряс ему руку.
— Вот он, этот федеральный агент, — уточнила Лидия. — Его зовут Валайн. Ричард Валайн.
— Ничего в рукаве, ничего под шляпой… — тихо пропел Слоэн.
Лидия с удивлением посмотрела на него.
— Представляю вам Ричарда Валайна! — Слоэн засмеялся и покачал головой. — Героя,
федерального агента!
— Дэвид, ты знаешь этого человека.
Это было утверждение, а не вопрос. Слоэн выключил телевизор. В комнату вернулся полумрак.
— На самом деле, Лидия, я знаю совсем другого человека.
19.
Ничего интересного не было на площади Карбонари.
Асфальтовый круг, гранит бордюров, дохлые скверики вдоль кольцевой дороги. Над двумя параллельно расположенными туннелями высился квартал разностильных зданий, построенных в разные эпохи и противоречащих друг другу по архитектуре. Опавшие листья, сдуваемые ветром, вихрились в сухом воздухе. Трава лужаек, огороженных бордюрами, высохла. Жара, загрязнение и кислотные дожди сделали свое дело.
«Альфа-ромео» отдела убийств свернула с улицы Луиджиана, оставив позади высокие деревья с облетевшей листвой, и притормозила в конце спуска, у самого асфальтового круга. Каларно не отрывал глаз от секретного досье на Дэвида Слоэна, оставленного ему Валайном. Пейзаж за окном его не интересовал. Он нагляделся на него с тех пор, как он и Елена, наконец, пришли к окончательному выводу, что совместная жизнь осточертела обоим. Теперь его домом были две комнаты плюс прочие удобства на четвертом этаже одного из безликих зданий на этой площади.
Сержант Родольфо Скьяра, сидевший за рулем «альфы», остановился во втором ряду, рядом с цепочкой машин, стоящих вдоль площади. Колеса прошуршали по валявшимся на асфальте листьям.
— Шеф, хотите, чтобы мы поднялись вместе с вами? — спросил Де Сантис, сидящий рядом с водителем.
— Нет, так нормально. — Каларно захлопнул папку и протянул ее Де Сантису. — Позже, внимательно ознакомься с тем, что в ней.
Большая черная «бмв»-520, хрустя листьями, проехала рядом с «альфой». Каларно проводил ее взглядом до самого поворота.
— Бог мой, комиссар!.. — Де Сантис поднял голову от папки. — На этом Слоэне четырнадцати убийств мафиози. Ни хрена себе!.. Плюс тридцать два подтвержденных убийства во время войны в Боснии. Тридцать два! Он кто, терминатор?
