Весь ангар был забит старыми миланскими трамваями. Сотни ржавых вагонов с остатками выцветшей зеленой краски Дряхлые мастодонты, забытые, покинутые в одиночестве и тишине. Кладбище железных динозавров, жертв технологического прогресса.

Слоэн снял темные очки, рассматривая эту сюрреалистическую картину. Трамваи, переложенные полосами теней, казались медленно плывущими в пыльной атмосфере ангара.

Н’Гума с огромным кровоподтеком на лысом черепе стоял, опершись животом на крышу «бмв», с ненавистью буравя спину Слоэна. Хорошо бы всадить ему сразу пару зарядов из лупары…

За их спинами Ангус опустил скрипящую входную решетку, отрезав их и автомобили от остального города, от остального мира.

Слоэн повернулся.

— Обсудим, что мне нужно.

— Еще будет время, — пожал плечами Агнус.

— Твое время — не мое время.

Агнус хмыкнул, достал из кармана мобильный телефон, начал набирать номер.

— Мне нужен пистолет.

Ангус перестал тыкать пальцем в кнопки.

— Зачем он тебе?

— А для чего, по-твоему, нужен пистолет. Орехи колоть?

Ангус и Н’Гума в который раз обменялись взглядами. Затем Агнус кивнул, и Галина принялась шарить в бардачке машины. Достала оттуда револьвер и бросила его Слоэну.

Тот поймал его на лету левой рукой.

Это был старый «кольт-кобра». Слоэн откинул барабан, высыпал патроны, осмотрел гнезда барабана, вернул его на место и крутанул ладонью. Барабан со скрежетом давно нечищеного металла сделал один круг и остановился.

Слоэн классическим движением бейсбольного питчера зашвырнул револьвер в самую гущу трамваев. Эхо двух-трех ударов по трамвайным крышам, и револьвер исчез.

— Ты что сделал, гад? — взвился Н’Гума.

— Это — не пистолет. Только такие недочеловеки, как вы, можете считать это оружием.

— Ты слишком сильно натянул веревку, Слоэн, — с угрозой в голосе заметил Ангус. На этот раз имя Слоэн было произнесено правильно.

Слоэн повесил на плечо свою дорожную сумку.

— Цыц, твари!

И пошел к трамваям.

— Ладно! — крикнул ему вслед Ангус — Ладно, будет тебе пистолет.

— «Глок», модель 22, калибр 45. Отстрелявший не более 500 патронов. Номер сточен. Плюс четыре обоймы по двенадцать пуль в каждой. И сто патронов «гидра-шок».

— Сто гидра что?

— Если не знаешь, что это такое, полистай карманный учебник для мудаков. Мне нужна также кобура на ремнях, нейлоновых, с высокой лямкой. — Слоэн посмотрел на мафиози. — Все запомнил или что-то мимо ушей?

Не ожидая ответа, продолжил путь.

— И еще. Бутылку «текилы». «Золотой Рог», — закончил он, не оборачиваясь. — Мне нужно все это до конца дня.

Слоэн вошел в лабиринт мертвого железа. Поднялся в ближайший трамвай, длинную колбасу из трех вагонов без перегородок между ними. Растянулся на одной из деревянных скамеек, положив голову на дорожную сумку. Посмотрел на движущуюся в тонком солнечном луче пыль, бесконечное перемещение частиц, хаотичное и синхронное, — сложность, не возможная для понимания человеческим мозгом.

— Слоэн!

Дэвид вгляделся в полумрак. Солнце и эффект Тайнделла исчезли. На их место пришла ночь. Едва освещаемая мертвенно-бледным светом редких фонарей.

— Меня зовут Нешер. Ари Нешер.

Темная фигура шевельнулась на противоположной скамье. Слоэн сел.

— Поздравляю.

— Майкл Халлер поручил мне контролировать ситуацию.

Ари Нешер был еще одним никаким, серая мышь во всех смыслах: лет тридцати, темные густые волосы, неописуемая одежда. Его английский был безупречен, если не считать легкой картавости, типичной для евреев.

Слоэн покрутил головой, разминая затекшую шею.

— Халлер нашел забавным твой первый рапорт? — спросил он.

— Халлер не оценил твоих проблем с местным персоналом.

— Местным персоналом, Нешер?

— Итальянское общество стало многонациональным, — улыбнулся Нешер.

— Ошибка. Оно превратилось в мировую деревню помоечных крыс.

Нешер засмеялся странным скрипучим смехом.

— Наверное, мне надо было самому встретить тебя в аэропорту.

— Проехали. Ты принес, что я просил?

Нешер ногой подвинул к нему лежащий на полу чемодан из анодированного аллюминия.

Слоэн поставил чемодан на скамейку и открыл его. Некоторое время изучал содержимое, лежащее в углублениях противоударной резины: «глок», четыре обоймы, коробка с патронами «гидра-шок».

Взял пистолет, разобрал быстрыми точными движениями, собрал вновь, проверил скольжение ствола. Хорошо смазанные части двигались легко и бесшумно. Вложил в обойму два, только два патрона. Передернул ствол.

— Текила?

Нешер протянул ему характерную квадратную бутылку. Слоэн окрутил крышку, понюхал.

— Браво, Нешер! — сделал большой глоток. — Ты — ас уголовного пиара.

Закрутил крышку и поставил бутылку рядом с чемоданом. Поднялся, держа «глок» двумя руками, с пальцем на курке. Оглядел дальнюю стенку трамвая метрах в двадцати отсюда. Разглядел в полумраке рычаг управления.

Молниеносным движением поднял пистолет, прицелился и выстрелил. Звук 45-го калибра прозвучал, словно гром. Шар-набалдашник слетел с рычага и, кувыркаясь, полетел вперед, а пуля, продолжив полет, разнесла лобовое стекло трамвая.

Слоэн вновь нажал курок. Вторая пуля попала точно в еще летящий шар, вынося его из кабины в темноту ангара.

Нешер сжал веки, вновь открыл их и снова сжал. Два точных выстрела почти в темноте, в еле видимую цель, сначала неподвижную, затем кувыркающуюся в полете… Никогда в жизни ему не приходилось видать что-либо подобное.

Слоэн поднял с пола еще горячие гильзы.

— Поговорим о задании.

Горячий ветер аномального лета в конце ноября завывал на улицах Милана всю ночь.

В результате: сорванные крыши, поваленные деревья, порванные электролинии, кучи битого стекла. Согласно метеослужбе ВВС, изменений не ожидалось. Холодный фронт, зародившийся над скандинавским полуостровом, медленно смещался к югу, в сторону Альпийской гряды. Может быть, ему так и не удастся преодолеть ее. Может быть, это лето, которого не должно было быть, превратит весь пейзаж в обезвоженную пустыню.

Андреа Каларно с пистолетом в руке первым вышел из «альфа-ромео». Еще три автомобиля остановились на гравии парковки. Из них высыпал весь Отдел убийств в полном боевом облачении: кевларовые бронежилеты, пистолет-автоматы «берета М-12», винтовки «бенелли М-180» со шрапнельными патронами.

Каларно прошелся глазами по периметру крыши Павильона Браски, одного из зданий Центрального госпиталя Нигуарда. Четверка снайперов полицейского спецназа была на местах с винтовками в руках.

— Итак, — Каларно держал руку с пистолетом, опущенной вниз. — Гранди, ставишь машину прямо напротив входа. Де Сантис, Скьяра и Палмьери, со мной. Остальные — внешнее прикрытие.

Воздух в тюремном блоке предварительного заключения на первом этаже Павильона Браски, был насыщен запахами лекарств, аммиачных детергентов, затхлой пыли старого госпиталя. Яркий утренний свет, пробившись сквозь запыленные окна, падал на пол, выложенный потертой квадратной мозаикой.

Еще одна четверка бойцов спецназа в камуфляже с короткоствольными штурмовыми карабинами, пропустила Каларно и его людей за заграждение. Пятый проводил их к больничной камере, до самой двери, забранной железной решеткой.

Сквозь нее Каларно увидел человеческую фигуру, стоявшую в полумраке камеры у противоположной стены. Каларно передал пистолет Де Сантису. Не положено входить в камеру с боевым оружием. Ни по какой причине, ни за что.

— Оставьте-ка меня с ним поболтать один на один.

Боец крутанув два массивных замка, открыл дверь и дал ему войти.

Кармине Апра не повернулся. Не было нужды.

— Комиссар Каларно!

За спиной Каларно клацнули замки решетки. В больничной камере были только металлический шкаф, металлическая кровать, металлический стол. Несколько журналов валялось на кровати. Каларно взял один. Специальный выпуск «Здесь, Сейчас», с очередной пакостью Сандро Белотти. И Глубокой Глотки.